посол альтаира 5

                Женитьба не по Гоголю

   Время потихоньку шло. Евлампий сводил Галину на Альтаир, показал ей тамошние
красоты и лицензию себе выправил. Михалыч периодически мотался в Москву для
бесед с президентом. Как мы помним, Альтаиру от нас ни хрена было не нужно, наш
же президент постоянно пытался что-то выпросить. Дружба - это хорошо, а когда еще и навар - это вдвойне приятно. Но до поры до времени Михалыч держался.

   Петя же безвылазно сидел в посольском бункере. На дворе уже была зима. Настоящая, без слякоти, с легким морозцем и снежком. Но Петю это не интересовало. Он был как в тумане и думал только об Ирине.
   - Ну, Михалыч, когда там врачи ваши закончат?
   - Потерпи, Петруха. Я вчера разговаривал, все идет по плану.

   Но как-то раз Михалыч вернулся из Москвы веселый: он нашел повод лично
смотаться на Альтаир.
   - Я в столовую президентскую захожу и вижу, как он тоскливо смотрит в окно.
Что, говорю, случилось, господин президент?
   - Хотел я, Михалыч, на ели голубые посмотреть под снегом - и не вижу!
   - А что же вы видите?
   - Мусор я вижу, горы мусора на горизонте!
   - Я вспомнил, что мне Император дал разрешение на один мусорный утилизатор, и
предложил его в подарок. Как у президента глаза-то замаслились! В общем, отбываю
я завтра на Альтаир, обратно и зазнобу твою прихвачу.
   - Как он русский-то язык освоил, - подумал Петруха.

   Но счастье никогда не бывает долгим. Тревожный язык из Москвы.
   - Господи, - подумал Петя. - И здесь нет покоя. Но здесь же пространственная
изоляция?
   Какая бы ни была, а выбираться пришлось. Шагнув в посольство, Петя увидел
непривычную картину: Леха и Василий ругались друг на друга.
   - Ты покинул пост! Подвел всех нас! Какие кошки?
   - Да? А если Михалыч в самый сезон в кошачье состояние не переводит и отгулы
не дает? А сейчас на Альтаир умотал!
   - А как же ты в разговорчивом состоянии с кошками путаться станешь? - ехидно
спросил Леха.
   - Как-нибудь, - пробурчал Василий.

   Но у Лехи из прошлого офицерского опыта были аргументы и повесомее:
   - А если война завтра? - тихо спросил он. - А ты вахту бросил?
   - С кем война? - ошалел Василий.
   - А с кем-нибудь.
   Против этого возразить было нечего. Вся загвоздка была в том, что и Михалыч,
и Евлампий были на Альтаире. Деха же не хотел дежурить за Ваську, а хотел спать.
Хотя, казалось бы, какая разница? Кому надо - войдет, кому не надо - нет. Но кровь ОМОНовская была неистребима. И тут раздался знакомый тихий гул, и появилась вся гоп-компания: Михалыч, Евлампий с подругами, а рядом с Михалычем... она, Ирина.

   - А где же остальные? - растерянно спросил Петя.
   - Да они там остались. Чего мы, говорят, в этой Москве не видели.
   - И то сказать, - подумал Петя, - после Альтаира-то.
   Знакомый голос над ухом прошелестел:
   - Наши генетики уверяют, что все в порядке. Так что действуй.
   Утром все бросились поздравлять Петю, а тот смотрел в угол и бурчал:
   - Да нормально все.
   - Что? - расхохотался Леха. - Не вдоль, а поперек?
   - Нормально все, говорю.
   Потом Петя пообещал Лехе, что объяснит Михалычу, как неудобно жить компании
на два дома, и сторож, то есть служба охраны, им на хрен не нужен. И Леха
заткнулся.

   Михалыч отвел Петю в сторону и поинтересовался:
   - Напортачили генетики?
   - Ты понимаешь, Михалыч желания у нее нет.
   - Какого желания? Моя Светка сама кидается.
   - А вот ты ее, Михалыч,и попроси, - проворковал неизвестно откуда взявшийся
Арсений Николаевич. - Попроси, чтобы она Ирине все и растолковала.

   - Ты откуда взялся? - удивился Михалыч.
   - Соскучился по вам, обормотам, а там тоска.
   - И Стремительного бросил?
   - Так он в спячку впал, во сне какие-то интегралы решает или что еще. А я вам
тут помогу разобраться с проблемой - и к другу.

   Чуть позже Евлампий объяснял Пете:
   - Генетика дело серьезное. Там такая охрана... Один раз удалось - так это
Император указание дал. А возьмется кто из генетиков за работу - и оторвут ему
башку, если она у него, конечно, есть.
   - Как это? - растерялся Петя.
   - Смотря какая раса. Твоя Ирка вон кислородом дышать не могла. А есть, например, мыслящий студень откуда-то по направлению северо-северо- восток от
центра Империи, да мало ли. Я их сам и не видел: секретное дело. Тут уж надо
верить Михалычу, и все будет хорошо. А самим туда никому соваться не разрешат:
очень уж сложные расчеты, да не на счетах ваших по принципу да-нет, а на
альтаирских счетных узлах, непрерывных, вероятностных, с действующей бесконечно
малой. Тягомотная вещь. А точки бифуркации... В общем, надейся на Михалыча, а
пока пошли спать. Там, глядишь, и всем вам лет по сто жизни добавят, слышал я
такой разговор.
   - А ты?
   - А я уже.

   Ночью в другом углу представительства Светка с Иркой убеждали Ирину:
   - Ты пойми, ну что ты видела в своей резервации кроме Сверкающей в Ночи?
Думаешь, нам под мостом весело было? А тут у тебя свобода и все удовольствия.
   - Какая же свобода, когда все желания выполнять?
   - Ну, милая моя, полная свобода бывает лишь в мечтах, - заметила Светка, - или в абсолютном растворении в первозданном хаосе.
   - Во философ, - восхитилась Галка.

   Утром в общее помещение представительства выплыла царевна-лебедь:
   - Не желаете ли вместе позавтракать, Петр Иванович?
   Петр Иванович желал.
   Царевна поинтересовалась, что именно желает Петр Иванович. Петя объяснил. В
общем, завтрак начался, и начался удачно.

   - А где Михалыч? - спохватился Петя. - У президента?
   - В таком состоянии, как он сейчас, к президенту не пускают, пусть гость и с
самого Альтаира, - заметил Арсений Николаевич. - Нажрался он, что почти невозможно. И не коньяком, а каким-то дешевым самогоном.
   О вкусах спорить не стали, а тут и Михалыч.
   - Петруха, гляди, что я умею! Светка, в угол!
   - Сейчас фокус показывать станет, - вполголоса сказал Леха.
   Михалыч извлек из воздуха бутылку пива, взял ее клешнями хвоста за пробку и
крутнул. Пробка осталась в хвосте, бутылка полетела в угол, где ее зубами
поймала Светка и выхлестала в три глотка. Правда, половина содержимого разлетелась по стенам.

   - Михалыч, ты хоть порядок наведи, - обиделся Леха. Затем продолжил:
   - Он этот номер давно уже репетирует. Все антигравитации, говорит, ерунда, а
это свое, выстраданное. Меня сначала вербовал, но я отказался. Видишь, у меня
полный рот железных зубов? Это все тренировки ОМОНовские. А сколько Светка этих
зубов потеряла, штук сто.
   - Как? - обалдел Петя. Для него все приключение до сих пор оставалось чем-то
нереальным. - Их же всего тридцать два?
   - Так она на каждой тренировке штук по десять ломала. А Михалыч ей сразу
вставлял, чтобы вам незаметно. Ну и обезболивание, конечно.
   Петя молча помотал головой, собирая мысли в кучу.

   Михалыч, сообразно состояния, остальных слушал мало и заливался сам:
   - Видал, Петруха? А сейчас готовься, Евгений Филиппович обещал быть, теперь у
нас все как у людей (Петя только крякнул), все парами. Покажешь ему Ирину, а там, глядишь, сегодня и к президенту. Я же тебе говорил, что желательно всем парами.

   Евгений Филиппович появился ближе к обеду.
   - Какая радость, - растекся дипломат. - Ирина как по батюшке?
   Ему объяснили, что там, откуда Ирина родом, отчества не в ходу, а отец один на всех, или, выражаясь по-тамошнему, источник генетического материала.
   - Удивительно! - восхитился Евгений Филиппович. - Ирина, я все равно потрясен
вашей красотой, но сюда я по другому поводу.
   - Лопух Петруха, - шепнула Светка Галке. - Уведет дуру, глянь, как глазки-то
замаслились. Может, ты с ним поговоришь?
   - Да ну, какой-то занюханный дипломат занюханной Земли, - засомневалась Галка, - а тут личный друг Императора.
   Она уже ходила на Альтаир с Евлампием, поглядела на тамошние красоты, и на
землю смотрела с брезгливостью. Ну на всю Землю как на родную Черноголовку,
откуда она дернула в Москву на заработки, закончив неполные пять классов, правда
за восемь лет.
 
   - Не скажи, не скажи. Главное не природные красоты, а обхождение.
   - Ладно, поговорю.
   Между тем Евгений Филиппович отвел Михалыча и Петруху в сторону, где и
объяснил, что президенту мусоросжигательный реактор очень понравился, но теперь
он просит звездолет, ну хотя бы маленький, ну хотя бы планетолет, чтобы можно
было по Солнечной системе мотаться и утереть нос остальному белому свету.
   Михалыч ошалел.
   - Что делать, Петруха? Звездолет никто не даст, это вы сами должны. А если мы
здесь разругаемся, и меня отсюда выпрут, то я несправившийся, и куда дальше
отправят...
   - Ну а я-то откуда знаю? Я ведь на пилораме работал, а не в Академии Наук.

   - А вот про пилораму пора забывать, - заметил подошедший Арсений Николаевич.
   - Можно, конечно, всем дернуть на Альтаир, а сюда с Солнца плазменный шнурок
протянуть. Кто там вспоминать будет? Ну протуберанец излишне большой да и все, -
мечтательно сказал Михалыч.
   - Нет-нет, убедительно прошу вас на эту тему даже не думать. А вот выпросить
в Империи из старья какой-нибудь маленький планетолет... Может, у кого в коллекции, или на худой конец новый сделать по образу и подобию древних образцов. Только, Петр Иванович, придется вам самому просить его у Императора,
похоже, вы у него в большом авторитете. Опять же стимул у вас есть: Земля -
малая родина. А то Михалыч и в самом деле протуберанец организует.
   - А вы-то, Арсений Николаевич, с нами?
   - Нет-нет, я дальних путешествий не люблю, морская болезнь у меня.

   В общем, решили, что на Альтаир пойдут Петя и Михалыч со Светкой. Василий
выпросил себе недельное лишение дара речи и, соответственно, отгулы, Евлампию
надо было что-то отладить в бане для звездных жителей, в общем, все при деле.
Ирина на Альтаир идти отказалась.
   - Что я там не видела? А Евгений Филиппович обещал мне Гавайские острова
показать.
   Вечером Петя никак не мог заснуть. И не мог понять. отчего так: раньше у него
кроме родного Филимонска и родной пилорамы ничего и не было, а жилось спокойно.
Сейчас у него под рукой вся Империя, что бы ни придумал - иди с просьбой к Михалычу или напрямик к Императору, и все... А нет покоя в душе.

   - Подымайся, Петруха, пора, - раздался знакомый голос.
   - А Стремительный чего делает?
   - А он с нами попросился. Хочу, говорит, на настоящую зиму поглядеть. Слякоть
здешняя надоела.
   - Так он один хрен в спячке?
   - Ну не знаю. Просится и все. Забыл, говорит, как жидкий азот пахнет.
   - Азот? - обалдело мотал головой Петя. - Там же только кальмары живут?
   - Азот, азот. А кроме кальмаров там живут и родичи Стремительного. От нашей же жары у него шкура под панцирем чешется.

   - Вот-вот, - вклинился в разговор Стремительный. - Я вам еще покажу, Петр
Иванович, двадцатиметровые волны жидкого азота. А коэффициент преломления у него
совсем не такой, как у воды, и сам он намного прозрачнее. И хлопья азота, плавно
опускающиеся вниз, каждое из них с полметра диаметром и сверкает как тысяча
бриллиантов. А ежегодная гонка, где я, межу прочим, не из последних.
   - Так давно бы уже сам родину навестил, Стремительный.
   - Не умеет он, - тихо пояснил Михалыч. - Слов умных знает много, а делать
ничего не умеет. Ученый, одно слово. Философ. Здесь хоть полы мыть научился.
   - Пускай, - вздохнул Петя. Он чувствовал, что спокойной жизни приходит конец.
   Межпространственный переход становился для Пети вещью привычной, рутинной.
Небольшое головокружение, тошнота - и ты на Альтаире. Путешествовать решили без
экзотики: никаких необжитых районов, только приемные станции, по-нашему - вокзалы. И только умеренный пояс. Ну не любил Петя ни жидкий азот, ни плазменные
волны, ни атмосферу из хлора или еще какую. В общем, когда вышли, все было просто и знакомо: жара под сорок, красная листва на деревьях, скорпионы и прочее
членистоногое население, бегущее по своим делам. Но после земной слякоти это было даже приятно.

   Император сразу принять не мог, получилось три дня безделья. За это время
Стремительный успел показать Пете свою азотную родину, Петя даже поучаствовал в
гонках вместе со Стремительным. Конечно, мало удовольствия болтаться в
пространственноизолирующем костюме посреди азотного океана в качестве балансира
на какой-то лодке непривычных очертаний, но что не сделаешь ради друга.

   По возвращении Петя нашел Михалыча в усами зелеными и повисшими, то есть в
глубокой печали.
   - Петруха, аппарат потек, распаялся (взамен конфискованного Михалычу уже
сделали новый).
   - Так неужели сделать негде?
   - Сделать можно, Император узнает.
   - Ну терпи до возвращения, я тебе его сам и запаяю, а здесь инструмента нет.
Пошли к Императору, пора уже.
   Стремительному пришлось остаться: хоть и философ, а для Императора всего-
навсего поломойщик. Такое вот социальное расслоение в высокоразвитом обществе.
Светку взяли: Императора очень интересовали наши обычаи в области брака,
воспитания потомства и так далее.

   Ничего нового в императорской столовой Петруха не увидел. Беседа сразу же
зашла о брачных земных обычаях.
   - Как, и в самом деле малые земляне по две-три штуки находятся в этих, как вы
говорите, в семьях?
   - Да, Ваше Величество, - это уже Светка.
   - И все это на протяжении двадцати лет? Но ведь это неудобно!
   - Нет, Ваше Величество, это большая радость.
   - Ну-ну. И что, у вас нет ни одного инкубатора?
   - Почему же, есть, - вздохнула Светка, вспомнив родной детдом.
   - Ну хоть что-то, как у мыслящих существ, - проворчал Император. - Однако у вас наверняка какая-то просьба. Ко мне по-другому на завтрак не напрашиваются.
Выкладывай, племянник.
   Михалыч, сбиваясь и путая слова, изложил просьбу.

   - Гм, племянничек, а ведь это может нарушить плавность развития всей системы
в том секторе. И достаточно быстро.
   Михалыч печально опустил зеленые усы к полу и сам как будто вжался в него.
   - Эге, - подумал Петя, - а дело-то серьезное.
   Но Император был настроен благодушно.
   - Только ради Петра Ивановича. Эй, племянничек! - позвал он скорпиона с дальнего конца стола. - Поговори с гостями, может, им кто-нибудь из веганцев
подойдет, которые в звездных волнах живут.
   - Он у меня в канцелярии работает, - пояснил он Пете, - и все ваши проблемы
решит. А мне, извините, пора.
   - Дядюшка, - жалобно позвал Михалыч, - можно, я стопку еще выпью?
   - Да выпей, что же...
   Император укоризненно посмотрел на Петю и вышел.

   Имена у альтаирцев сложные, да еще с номерами, поэтому императорского
племянника мы так племянником называть и будем. Идти надо было минут десять,
поэтому про пространственные переходы не вспоминали и решили немного размяться.
Тем более, что императорский сектор был кислородным. По дороге племянник ввел
Петю в курс дела.

   - Это очень древняя раса, и живут они в пустоте. Излучение от звезды
воздействует на них с определенным давлением. Солнечный ветер, слыхали? Вот они
в разных звездных системах межпланетными перевозками и занимаются. Могут и до
ближайшей звезды подбросить, если груз не срочный. Лет за пятьдесят управятся,
торопиться им некуда, живут они долго. Тонн десять возьмут.
   - Чем же они питаются?
   - В основном тем же звездным излучением.
   - Для чего же им все эти шабашки?
   - Солнечный ветер - это энергия. А нужны и строительные материалы. Кстати, у
вас на Земле используется сухая трава?
   - Используется.
   - Вот она по составу идеально подходит в качестве пищевой добавки.

   Петруха представил себе звездного летуна, жующего сено, и озадачился. Но не
очень, он уже был ко всему привычный.
   - А когда открыли принцип пространственных переходов, то на услуги звездных
парусников спрос резко упал. Молодые еще крутятся, а для старых оборудовали
сектор, бесплатная кормежка.
   - Пенсионеры? - уточнил Петя.
   - Как? - не понял племянник. - А, ну да, у вас это называется так. Только
обратно в пространство им уже не подняться, гравитация не позволит. Поэтому ваше
предложение им будет в радость. Одно скажу: характер у них - страшное дело.
   У Пети был собственный дед-ветеран, так что он не удивился.
   Звездный парусник занимал площадь где-то в два футбольных поля, в центре
паруса находилась капсула с открытой дверью. Зашли - внутри пусто.

   - Где же он? - спросил Петя.
   - А вот, - племянник повел клешней вокруг себя.
   - Чего молчит?
   - Ну, дневная кормежка и процедуры уже прошли, спит наверное, чего ему еще
делать?
   - Молодого бы выделили, - проворчал Петя.
   - Молодые все в рейсах, а этого на поверхность только-только списали, лет сто
всего. К звездам он уже не может, а от планеты к планете еще слетает. Эй, Левитатор, хватит спать, дело есть!

   Левитатор проснулся. Правда, выяснилось, что их разговорный диапазон лежит в
основном в области ультразвука, но кое-как эту проблему решили. Впоследствии
Михалыч пообещал соорудить речевой транслятор.
   - Как жизнь? - поинтересовался племянник. - Еды хватает?
   - Что еда, мерзну я.
   Племянник пояснил, что в солнечном ветре все частицы с высокой энергией, а на
поверхности атмосфера их все поглощает, вот он и мучается.
   - А полетать еще хочешь? Личная просьба Императора.
   Когда выяснились подробности, Левитатор обиделся:
   - Чего это я из столицы в деревню какую-то подамся?
   Но увидел химический состав земной травы, подумал и согласился.

   Решили, что жить постоянно он будет рядом с Землей на высокой орбите. От
возможных шпионов поставит экраны, чужие спутники будет сбивать, сено ему будут
забрасывать наши "Протоны" или как их впоследствии назовут. Петя представил, как
очередной контейнер с сеном будет в официальном сообщении назван секретным военным спутником. Но, в конце концов, это дело президента, а ему пора на Землю,
надо же выстраивать отношения с Ириной. Да и аппарат Михалычу запаять, совсем
извелся друган.

   В это время на Земле шло бурное обсуждение возникшей проблемы.
   - Ну Филиппыч, ну козел, - стонал Леха. - А еще дипломат. А дура эта? Вся
Вселенная перед ней, а она на сраные Багамские острова позарилась.
   - Вот это как раз понятно, - заметил Арсений Николаевич. - У себя в резервации она такого обходительного отношения не испытывала. Как я понял, там -
как в древней Спарте: старшая сказала - делай. Сюда прибыла - а наш Петр Иванович мрачный, стеснительный, двух слов связать не может, да и занят вечно.
А Филиппович - жук хитрый, в их гадюшнике просто так замминистра не станешь. Вот
у Ирины нашей сердце и растаяло.

   - Нет, ну я не могу, - пробурчал Леха, - я ментяра, человек грубый. Да и
авторитета у меня того нет.
   - Да-а, - задумался Арсений Николаевич. - Васька тоже не подходит, у него к
любви подход специфический: где сгреб, там и... Может, Евлампий?
   - Я, мужики, с радостью бы, только мне все эти любовные страдания непонятны.
У меня ведь к женщинам подход старорусский, что в молодые годы в характер забито
то уже никаким обучением не изменить.
   Остальные вспомнили, как Галка поутру нет-нет да и появится с фингалом под
глазом, и согласно закивали.

   - Может, сначала Михалыча предупредить, а потом уже он?
   - А что Михалыч? - вздохнула Галка. - Что он о наших бабах знает? Только дуру
Светку, которая готова ему яйца высиживать?
   Решили, что Михалычу, конечно, скажут, но отдельно Пете новость сообщит
Арсений Николаевич, а Галка будет ему в помощь. А тут и альтаирская экспедиция Поначалу, конечно, суета с Левитатором. Евлампий-то морально был готов и не к
такому, а вот остальные только ошарашенно таращили глаза. Первоначально Левитатора разместили в какой-то закрытой воинской части, но звездный парусник
размером в два футбольных поля, где бы он ни был, смотрелся очень внушительно.
Потом его, после осмотра президентом, забросили на орбиту, и наступила передышка.

   - А где Ирочка? - спросил Петя. - Я ей с Альтаира подарок привез. А ты чего
это, Михалыч, усы-то позеленил да к полу?
   Михалыча уже проинформировали, и он счел за лучшее промолчать. Вступил
Арсений Николаевич.
   - Понимаете, Петр Иванович, женщины - настолько своеобразные существа с
совершенно особенной психикой, что никогда заранее не знаешь, чего от них можно
ожидать.
   - Да бросила тебя эта коза, умотала на Багамские острова с уродом этим,
дипломатом, - брякнула Галка.
   - Как? - ошарашенно спросил Петя.
   Все старательно отводили взгляд. Галка обняла его за плечи.
   - Петруша, да не переживай ты. Ну чего там жалеть, шалава и шалава.
   - А ты-то кто? - растерянно спросил Петя.
   - Не надо про национальность, - враз завизжала Галка.
   - Так это не национальность, это профессия.
   Визг усилился, Евлампий тоже недовольно заворчал. Однако все были свои, Петя
извинился и помирились.

   Психологическую травму лечили как обычно. Через сутки за столом остались лишь
Петя и Евлампий с Галкой. Михалыч, что самое удивительное, отключился раньше. До
Пети все слова доносились как сквозь вату.
   - Ты, Петруша, не переживай, - успокаивала его Галка. - Хочешь, я тебе подругу привезу, из-под моста? Я их всех знаю, там такие девочки есть. И между
прочим, очень порядочные. Просто жизнь у них так сложилась.
   - А еще мы с тобой на паруснике полетаем, - поддержал Евлампий.
   - Ты же сейчас через пространства ходить можешь?
   - Не понимаешь ты. Это же такое удовольствие. У вас вот самолеты есть, а
сколько человек по морю на яхтах ходят? А когда скорость становится сравнима со
световой, когда начинают появляться спецэффекты... Звезды меняют цвет, стягиваются в узкие пучки впереди и сзади. Да еще парусник сжигает мелкие
встречные метеориты, а от крупных уходит. Чудо!

   Добился своего Евлампий, отвлекся Петя от своих переживаний.
   - Слушай, Евлаха, а на хрена мы вообще-то Империи нужны?
   - Так ведь все дело в территории, - Евлампий говорил уже не совсем внятно, но
понять было можно. - Везде ведь кто-то да живет, а тут у вас во всей Солнечной
системе никого и нет, ну кроме землян, конечно. А Император у себя только-только порядок навел, с соседями помирился, вот и здесь хочет мирно договориться
да и переселить пару-тройку секторов куда-нибудь на Венеру или там Юпитер.

   Петруха решил разобраться подробно. Он книжки-то популярные читал.
   - Как же ты говоришь, что везде? А черные дыры, карлики белые, нейтронные
звезды?
   - Везде, везде, Петр Иванович. Ну, что делается в черных дырах - никто до сих
пор не знает. Это, похоже, постоянная спайка двух или более пространственных
листов. А вот куда ты попадешь - хрен его знает. Все равно что выкинуть тебя
где-нибудь посреди джунглей - и делай что хочешь. Народу уже пропало - ужас. И
никто обратно. А вот на белых карликах жизнь есть. Только завидовать им нечего.
Гравитационный потенциал бешеный, они там у себя представляют что-то вроде кусков пленки толщиной в несколько десятков атомов. В свободное пространство
выйти не могут - их там вспучивает и разрывает внутренним давлением. Через
пространственные листы ходить не могут, живут как на хуторах.

   - А ты откуда про них знаешь?
   - Так наладили с ними контакт не так давно. Разместили платформу... Тоже
проблема была. Слишком низко ее не поместишь, скорость нужна бешеная, вот и
падает она. Слишком высоко - так и не увидишь ничего толком, а, главное, один
черт на ней невесомость. Потом догадались, зафиксировали платформу гравитационными тяжами за соседние звезды.
   Место для нее подобрали, чтобы гравитационный потенциал был промежуточный. И
они, карлики эти, с полчаса выдерживают, хотя раздувает их там уже как оладьи.
И мы в противоперегрузочных костюмах тоже где-то полчаса.
   Про звездных ты и сам уже больше моего знаешь. А вот что на нейтронных звездах делается - никто толком не знает. От карликов слышали, что кто-то там
есть, но кто, как? Ладно, Петр Иванович, давай спать.

   Первый, кого утром увидел Петя, был Васильев. И выражение лица у дипломата
было не надменным и высокомерным, а, скорее, просящим.
   - Петр Иванович, я понимаю, что виноват перед вами, но Христом-богом прошу:
заберите ее от меня.
   Петруха с трудом сфокусировал взгляд и увидел под обоими глазами дипломата
чужеродную синеву.
   - Да, - подумал он, - вот оно, амазонское воспитание.
   Раньше реакцию Пети предсказать было бы несложно, но в последние месяцы он уже начал ощущать себя государственным человеком.
   - Морду бы тебе набить, да дела государственные мешают. За что хоть она тебя?

   Васильев помялся.
   - Да она на пляже негра одного подцепила, для сравнения. Потребовала, чтобы у
меня не хуже получалось. Да я еще в первый день побаловать ее решил, кофе в
постель. А на другой день кофеварка сгорела. Пока новую нашел - опоздал минут на
пятнадцать. Вот и...
   - Ладно, - вздохнул Петя, - разберемся. Где она сама-то?
   - А в соседней комнате, в порядок себя приводит. Так я пойду?
   Проблема была сложная, башка трещала неимоверно, поэтому самым правильным было как следует похмелиться и поспать. Что он и сделал.

   В это время в соседней комнате шло воспитание Ирки. Стремительный участия не
принимал, Леха был на дежурстве, Васька в отгулах шлялся, а остальные участвовали активно.
   - Что же ты, коза, утворила? - начала Светка. - Тебе доверие, на такой риск
пошли, а ты всех нас подводишь. Ты видишь, что с Петром Ивановичем делается? Да
тут еще негр этот. Мы, между прочим, под мостом с негров двойной тариф брали, и
то не каждая соглашалась.
   - А я, между прочим, и не просилась. Петр Иванович какой-то неживой, а Евгений Филиппович обходительный, сразу узнал, как меня по батюшке.

   Тут вступил Михалыч:
   - Не просилась, говоришь. Хорошо, будут тебе и батюшка с матушкой, генетики
организуют.
   - Это как? - ошалела Ирка.
   Евлампий пояснил:
   - Ну раз тебе кислородом дышать не нравится, отправим в родную кислоту.
   Ирка зарыдала:
   - Не хочу!
   - Другой вариант есть, - заметила Галина. - Девка ты видная, устроим тебя под
мост работать, будешь одних негров обслуживать. А Михалыч проследит, чтобы ты
руками не размахивала. Там, между прочим, народ не тот, что на пляжах островных,
дальнобойщики-то.

   В общем, инцидент исчерпали. Ирка повздыхала, но, как говорится, стерпится - слюбится. Если что - ей разрешили обращаться к любому из команды, кто не занят,
чтобы могла с Петей или Михалычем связаться. А на следующий день поговорил
Михалыч с президентом, объяснил, что на Пете держится все хорошее отношение
Императора к Земле, и поехал Евгений Филиппович послом в Гондурас с правом
первого отпуска через три года, чему он был только рад.

                Продолжение следует