Майка

-Ты куда, глупая? Вернись, я все прощу!

Но Майка, словно породистая лошадь, раздвигая телом гладь воды, и осторожно пофыркивая, уже двинулась вперед - туда где лунная дорожка рассыпала серебро на поверхности спящего озера, окруженного тутовыми деревьями.

-Утонешь, дурочка!

Но она не утонула. Вышла из воды словно наяда, явившаяся в этот мир из древнего эпоса, где на тесной площадке мироздания уживались - люди, звери, боги и демоны,
С ее длинных волос  по голым бокам стекали струйки серебра. Добегая до тонких лодыжек, падали в песок, чтобы вновь вернуться в свою первозданную стихию.

Да. хороша была Майка в те благословенные времена. Природа славно потрудилась, чтобы высечь из подручного материала столь замечательное создание. Ее стройная фигура четким силуэтом рисовалась на фоне полной луны. Приблизившись, вплотную она заслонила собой полнеба.

Я валялся на песке в обнимку с бутылкой красного вина и, потягивая из горлышка, любовался подаренной картинкой.

Майка присела рядом, положив руку на мое плечо.
Мы пили вино, поочередно прикладываясь к бутылке, и молчали, глядя на игру в прятки затеянную луной.

Она, то ускользала за очередное приплывшее из-за горизонта облако, то вновь кокетливо выглядывала сквозь ажурный край, будто юная красавица, придирчиво выбирающая жениха.

Мы изрядно напились тогда, начав еще со студенческой вечеринки и продолжив - тут на озере, куда сбежали от шумной развеселой толпы собутыльников.

Рассвет застал нас, лежащими в обнимку на краю песчаного берега.
Наверное, со стороны, мы были похожи на библейских персонажей однажды изгнанных из Рая самим Богом. За вполне невинные, казалось бы, шалости. Но Богам виднее !

Я проснулся первым и, взобравшись на пригорок, неторопливо курил, любуясь спящей  нимфой..

Солнечные зайчики, продираясь сквозь густую крону деревьев, ласкали ее кожу, и прыгали по лицу, словно стараясь разбудить  красавицу.

Но она не желала просыпаться, а только сердито морщилась и шевелила размякшими ото сна губами. Ее смуглая кожа в розовато-лиловой утреней тени, источала теплый свет, словно румяный персик, покрытый каплями росы. Ноги целомудренно согнуты в коленях. Голое бедро заботливо укрыто длинными распущенными волосами, и ладонь подрагивает тонкими пальцами.
Другая, увита темными локонами, и спрятана под щекой. Грудь с набухшими от ночной любви коричневыми сосками, вздымается в такт ровному дыханию.
Она напомнила мне одну из многочисленных девушек Гогена, населяющих его поздние холсты таитянского периода - « И золото их тел.» ...

- Вставай блудница! – я тихонько пощекотал соломинкой возле ее носа.
- Ты, чего! – Майка сердито отмахнулась от меня как от назойливой мухи.
– Сколько времени? - уже через период спросила она, медленно перевернувшись на спину, сладко потягиваясь и улыбаясь.
- Аллах его знает – сколько сейчас времени.- Я посмотрел в небо. По синей лазури плыли легкие перистые облака, не мешая нахальному, азиатскому солнцу таращиться на нас во все свои любопытные глазища.

- Ого! Наверное, часов десять уже. Давай одеваться! Сейчас народ прибежит. Неудобно! 
- Да - Майка зевнула и вновь потянулась всем своим бесстыдно-красивым, обнаженным телом.
Я собрал одежду, разбросанную по берегу, следуя маршрутом нашей вчерашней любви.

Быстро одевшись, мы двинули обратно, в исходную точку своего бегства - студенческую общагу, затерявшуюся на окраине древнего Самарканда, среди обычной узбекской махали.

Мы возвращались по пыльной кривой дороге, минуя сады и огороды, где размахивали кетменями трудолюбивые дехкане и сладострастно кричали длинноухие ослики; за высокими глинобитными заборами старательно выводили трели, невидимые взору, звонкоголосые перепела.
Кому предназначались их рулады?
-Пели гимн Природе или развлекали отдыхающих от многолетних трудов седовласых старцев, расположившихся в тени айвана? Они сидели, поджав по себя ноги, держа в морщинистых сухих руках маленькие пиалы с ароматным чаем и были совершенно безучастны к окружавшему их суетному миру.Они заслужили этот покой.

Мы в своих тертых джинсах и мятых футболках с иноземными надписями, не очень вписывались в местный колорит, но Майка, гордо неся свое звание узбекской принцессы,которое досталось ей не то по материнской, или отцовской линии, стойко отражала недобрые взгляды, долетавшие к нам из-за заборов, где женщины, укутанные в пестрые восточные одежды, пекли лепешки, возле глиняных, дышащих огнем тандыров, непрестанно оттирая концами платков свои вспотевшие смуглые лбы.

Похожая лицом на латиноамериканскую мадонну, Майка была родом из очень древнего племени узбекских беков, и однажды это спасло нас от назойливого милицейского начальника, положившего на нее свой похотливый взор. Она швырнула ему в лицо гневную тираду на местном наречии и тот, что-то коротко вякнув, трусливо сбежал, растворившись в ночи. Мы пьяненькие вышли из ресторана, на дворе была глубокая ночь и я ничего не успел понять из всего происходящего.
- Что это было ? - спросил я.
Ну, она мне и объяснила, не вдаваясь в особые подробности.
Единственное, что я сообразил тогда - тронь он ее пальцем, и жизнь стала бы ему совсем не в радость! Наверное, это в такой же степени касалось и меня. Впрочем мне трогать её было позволено, правда я делал это со всей возможной деликатностью. Майка была не из тех кого можно грубо лапать. Да я и не собирался вовсе.

Впервые, я увидел ее, поднимаясь на третий этаж студенческого общежития - принадлежащего Архитектурному институту, в который только что был зачислен. Симпатичная, стройная девушка спускалась вниз, волоча огромный планшет с контурами будущего проекта. Я уступил дорогу. Мимо моего носа проплыла грудь, обтянутая трикотажной тканью с серебристым отливом и пахнуло духами с оттенком цветущего миндаля. Я запомнил этот запах надолго.
Украдкой - снизу вверх - заглянул в ее глаза и разглядел легкую усмешку, сверкнувшую в темных зрачках. Наспех бросив вещи в своем новом жилище, ринулся назад с твердым намерением познакомиться с обладательницей карих глаз и роскошного бюста. К моему счастью девушка, которую звали Майя, охотно приняла помощь, и мы вместе перетащили еще пять метровых планшетов в здание архитектурного факультета, где ей предстояло работать над грядущим дипломом.
Потом мы пили кофе, и я предложил отметить свое недавнее зачисление на факультет архитектуры.

- Ты заканчиваешь институт, а я только начинаю свой путь. Это символично! - сказал я.

Впрочем, не факт, что я сказал именно это - сейчас уже не припомнить, но видимо было сказано что-то такое, что смогло убедить ее. А может быть она приняла решение, еще тогда, когда я хищно пялился на ее грудь, стоя на  ступенях общаговской лестницы.
Иногда это очень забавно складывается у людей.

Мы сходили в ресторан, и она осталась у меня на ночь.
Но Майя оказалась не из тех девушек, которые легко и просто устраивают вам перманентный праздник любви и взаимопонимания! После той ночи, проснувшись утром - она тихо выскользнула из моей постели, чтобы исчезнуть на добрых две недели.
- Ездила домой, к родителям – уже позже скажет она при нашей очередной случайной встрече.
Я был возмущен и требовал объяснений. Но Майка не умела извиняться и объясняться тоже не умела – только ласково потрепала меня по щеке и улыбнулась загадочно и обворожительно! Привыкай, мол – то ли еще будет! Точь в точь – гогеновская таитянка – « Как, а ты ревнуешь?»
Потом она снова надолго пропала из поля моего зрения.

Майка неожиданно пришла на мою выставку, которая открылась ближе к Новому году. Надо сказать, что до поступления в архитектурный, я уже изрядно помотался по городам и весям: учился в Питере, работал художником в театре, посещал разные изо-студии…. И вот набрался приличный запас картинок, которые мне и предложили экспонировать, чтобы подстегнуть, видимо, и других студентов к факультативному творчеству.
Она явилась на открытие этой выставки, чем  изрядно порадовала меня. Я понял, что выдержал, возможно, какой-то там экзамен-испытание, который женщины любят устраивать нашему брату - мужчине.
Хотя, кроме злости и досады,  нужно сказать честно, ничего не испытывал, все  время ее отсутствия - разве, что виду не подал.
Ну, тем не менее, она вернулась - и это было самое главное!
Между нами, что называется, начались отношения.Всю зиму шла какая-то дурацкая притирка: то я погружался в пучину собственных забот: зачеты, консультации, выставки,  то она, обидевшись, или просто так, исчезала из поля зрения. Так и брели мы по ухабистой тропе остывающей любви, чуть не угробив это замечательное, но такое хрупкое, в зимнюю пору, чувство.
И только нагрянувшая, как всегда неожиданно, южная весна вернула нас на бренную землю.
Давно уже набухшие почки деревьев, вдруг, в одночасье, просалютовали миру бело-розовым фейерверком, возвещая о приходе долгожданного тепла.
И сразу все закрутилось, завертелось, налетели откуда-то: пчелы, бабочки и перелетные птицы, наполнив сады жизнеутверждающим шуршанием, чириканьем и прочей любовно-хозяйственной возней. Воздух наполнился терпкими медовыми ароматами, и глаза словно заново открылись, глядя на окружающий мир. Он сразу засиял особыми свежими красками!
Этот период был, пожалуй, самым светлым в наших отношениях.
А затем пришло лето с его истомой и негой. На землю опустилась жара, и стало невозможно спать по ночам. Я сдал весеннюю сессию и готовился уже отбыть на каникулы. Куда?- Я еще сам не знал этого.
Майка успешно защитила диплом и тоже строила какие-то свои планы, о которых мне не сообщала. Что-то опять варилось в ее загадочной душе.
Мы вообще не строили никаких планов относительно будущего. Да и бесполезно это было.
Дело в том, что в двадцать лет наша жизнь наполнена таким предощущением счастья и любви от  факта пребывания на планете  Земля, что даже столь славное явление, как внимание красивой девушки, воспринимается, будто вполне заслуженная данность. Как воздух, как солнце... Как неизбежная смена времен года!
В особенно жаркие ночи мы устраивали ложе прямо на плоской крыше общежития и спали под луной, обдуваемые ветерком, прилетавшим от нашего озера,затерянного  среди тутовых рощ.
Я стягивал с Майки ее любимые красные трусики, и мы старательно умножали процентное соотношение любви в масштабах Вселенной.
- Представляешь, что будет, если мы сегодня не сделаем это? – уговаривал я ее.
– Вдруг, количество Мирового Зла перевесит Добро, и мир внезапно рухнет? Ты, будешь, виновата в нарушении любовного баланса в масштабах Мироздания! И я вместе с тобой, как невольный соучастник подобного безобразия!
Иногда, же, напротив, я лежал безучастный ко всему, пребывая в меланхолии и уставившись в звездное небо пустыми глазами, курил одну сигарету за другой. Что-то уже тогда тревожило меня в стремительно приближающемся будущем. Или наша любовь перевалила за ту черту, когда романтика превращается в однообразные будни?
Она толкалась, пытаясь растормошить мое вялое тело.
- Эй, борец с Мировым Злом – давай не ленись!
- Да, сейчас – только заряжусь немного от Космоса. Я докуривал сигарету и ракетой запускал ее во тьму. Прочертив дугу, она гасла словно маленькая комета, заблудившаяся в ночи.

И, вдруг, Майка снова исчезла! В одночасье, не сказав ни слова, собрала вещи и растворилась в перспективе надвигающегося лета.
Через несколько дней мне передали записку :
- « Приходи на наше обычное место. Целую Майя.»
Я с трудом дождался назначенного времени и помчался на конечную остановку автобуса, где мы иногда встречались, чтобы поехать в центр города. Я битый час слонялся вокруг, но она не пришла.
Уже потом я понял, что так она, видимо, попрощалась со мной. Стояла где-то неподалеку. Долго смотрела, прячась в тени деревьев, а потом ушла. Теперь уже навсегда.

Через пару дней я уехал к Аральскому морю. Там меня ждали новые впечатления и новые истории.
И там тоже случилась любовь.
Вскоре я совершенно забыл про Майку.
Она будто осталась в другой придуманной кем-то, и давно уже ненастоящей жизни.
И вот только вчера, через многие годы, проснувшись среди ночи, на другом краю света, в доме стоящем на берегу Балтийского моря, я, вдруг, явственно ощутил рядом ее присутствие.
Я до сих пор не знаю где она, и что с ней сталось после нашего расставания.
Может быть ее беспокойный дух, именно в эту минуту, покинул наш мир и облетал Землю, навещая своих бывших друзей?
Или она, уже постаревшая, перебирая старые фотографии,  наткнулась на ту, где мы молодые и счастливые, смотрим в объектив моего старенького Зенита... И вдруг вспомнила обо мне и о той далекой весне, когда нам было так хорошо и весело вдвоем. Дай бог, чтобы это было именно так… Чтобы она была жива, здорова и счастлива.