Художник Ленин и его муза. 3. В гостях у музы

ХУДОЖНИК  ЛЕНИН  И  ЕГО  МУЗА

Короткая повесть (продолжение)

3. В  ГОСТЯХ  У  МУЗЫ

     Елена жила в частном секторе, в добротном, аккуратном кирпичном доме послевоенной постройки. От тротуара его отделял новенький зелёный забор, за которым росли кусты смородины и уже виднелись из земли острые листья ирисов и тюльпанов. От этой жизнеутверждающей картины веяло спокойствием, обстоятельностью и домашним теплом.
     – Проходите, проходите, – Елена, стоявшая на пороге, махала Василию рукой. – Собака у нас даже не лает, если видит, что хозяева вышли встречать, да и по голосу понимает, как они обращаются к гостям.
     – Хорошо тут у вас! – сказал Василий, оглядываясь по сторонам. – Кажется, что я когда-то уже был здесь – всё такое уютное, ухоженное. Мои родители тоже в частном доме живут, в Заславле.
     Из дома вышла женщина, похожая на Елену, но постарше и поменьше ростом.
     – Это моя мама, Анна Фёдоровна, а это Василий Котёночкин, художник, он будет меня рисовать.
    – Здравствуйте, голубчик! – сказала женщина и подала Василию руку. – Рада познакомиться с вами! Мне Леночка уже рассказывала о вас. Очень хвалила ваши картины, говорит, что вы на вернисаже лучше всех. Я и сама вижу, что это правда.
     Лена смутилась. Она ведь имела в виду его работы, а не внешность, но попробуй теперь объясни, когда мамаша так оригинально проговорилась. А если сказать Василию, что «лучше всех» относится только к его картинам, он обидится. «Ладно, как получилось, так и оставим», – решила она.
     – Василий, вы проходите в дом, мы сначала чаю попьём, а потом уже обсудим детали, – сказала она как ни в чём не бывало.

     Лена Птичкина жила с родителями-пенсионерами и сыном-подростком. О бывшем муже она сказала вскользь, что он у них не прижился, потому что выпивал и не всегда находил дорогу домой.
     «А я почти не пью и на местности ориентируюсь неплохо, да и налево не ходил, когда был женат. Может, я тут приживусь?» – подумал Василий.
     Ему понравились родители Лены – бывшая учительница Анна Фёдоровна и бывший главный инженер большого завода Павел Петрович. Они умели вести разговор: не задавали лишних вопросов, не утомляли рассказами о себе, хотя могли бы поведать много интересного. Но сейчас перед ними была творческая личность, художник, умевший делать то, что им казалось волшебством, поэтому они смотрели на него с любопытством и уважением.
     Василий же, в свою очередь, всегда восхищался людьми, обладавшими иными талантами. Например, Павел Петрович знает, как работает его завод, где в огромных цехах сосредоточено множество металла, соединённого в сложнейшие, причудливые, непонятные обычному человеку конструкции.
     До этих множественных хитросплетений не додумается ни один скульптор-авангардист, а какие-то особо умные инженеры не только додумались, но и спроектировали цех, а другие инженеры построили и  оборудовали его. Но как, откуда люди знают, что сотни тонн металла, организованные определённым образом, станут новым заводом? Неужели его можно представить и начертить на ватмане так же, как художник задумывает картину и рисует эскиз?
     Как научить ребёнка рисовать, развить его детские способности и помочь ему стать художником, Василий представлял. Но разве можно научить студентов проектировать заводы или атомные электростанции с немыслимым количеством пультов и кнопок, не говоря уже о том, что маленькие кнопки должны соединяться с огромными реакторами, каждый из которых опасен, как атомная бомба? Эти задачи казалось художнику сверхъестественными, а люди, способные разобраться в них, несомненно, являлись техническими гениями.
     Павлу Петровичу, разумеется, было лестно, что его профессия вызывает такое уважение у нового знакомого дочери. В том, что между Леной и Василием могут возникнуть другие отношения, помимо деловых, он, будучи проницательным человеком, даже не сомневался. Серьёзный мужчина не станет просто так тратить время на поездки по городу – значит, он лично заинтересован в их дочери.
     «Художник, как правило, имеет хорошо развитое воображение, он способен нафантазировать и наобещать что угодно, поэтому Леночке нужно быть осторожнее. Сначала стоит присмотреться, что он за человек. А вдруг он женат, и уже не в первый раз? Вот пусть мать и поговорит с ней на эту тему сама», – думал Павел Петрович перед тем, как задремать в кресле перед телевизором.

     Тишина окраинной улицы, уют основательного благоустроенного дома, добродушные родители, мечтавшие, чтобы их младшая дочь была счастлива, и с надеждой глядевшие на положительного малопьющего Василия – всё это тешило самолюбие и подкупало соскучившееся по любви сердце трудолюбивого художника. В следующее воскресенье он летел сюда как на крыльях: интуиция подсказывала ему, что одним портретом дело не закончится.
    Он уговорил Лену позировать в открытом сарафане, но вместо сарафана на эскизе появлялось нарядное платье. Пышное молодое тело выглядывало из откровенного декольте и просилось наружу. Его следовало бы писать обнажённым, но предложить заказчице такой смелый вариант художник пока ещё не мог.
     – А если вот так? – Василий подошёл к женщине и осторожно спустил с плеча одну бретельку сарафана, затем вторую. – Если мы сделаем вот такое платье, как в старину, более открытое? Хорошо?
     Лена порозовела от смущения и пожала красивыми плечами. Художник как доктор, ему нужно доверять, но она стеснялась того, что к ней прикасался чужой мужчина.
     Василий сел рядом и осторожно провёл рукой по её гладкой шее, ещё не тронутой загаром, и, чуть помедлив, боясь встретить сопротивление, нежно поцеловал в плечо, потом в щёку и наконец в мягкие, послушные губы.
     Лена, совершенно обоснованно чувствуя себя объектом восхищения творческой личности, нуждавшейся в положительных эмоциях, во вдохновении и, может быть, в чём-то ещё, не сопротивлялась, а сидела тихо, не шевелясь, не понимая, что она должна делать во время этого необычного сеанса.
     Ей было очень приятно внимание такого интересного, талантливого человека, но существуют же какие-то правила, предписывающие женщинам держаться с малознакомыми людьми скромно и достойно.
     Она поправила бретельки сарафана и мягко сказала:
     – Ну, если вы считаете, что так будет лучше, то я согласна. То есть я имею в виду, что вы можете рисовать меня в старинном платье, только чтобы оно было не слишком открытым.
     – Конечно, я всё сделаю в рамках приличия, как вы хотите, как скажете, – с готовностью ответил Василий, обрадованный успехом и окрылённый мечтой о дальнейших сеансах, которые могли оказаться ещё более удачными.
     Взволнованный близостью красивой молодой женщины – ему даже не верилось, что он касался её руками и целовал её, – Василий боялся испортить поспешностью это чудное, радостное предощущение праздника жизни, который обязательно должен наступить, – пусть не сразу, а когда придёт время.
     Он подождёт, сколько нужно, он будет приходить сюда и писать великолепный портрет своей неожиданной музы. И разве что-то может помешать ему создать свою лучшую картину, свой шедевр?

Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2014/04/14/1505

____________________________________

Иллюстрация из интернета
Художник Волегов