Актриса

Первое воспоминание детства. Мне 6. Мать умерла от воспаления легких, когда мне было 4. Воспитанием моим с тех пор занимается отец. Если, конечно, можно назвать воспитанием регулярные запои и ругань.
В тот вечер в гости к нам пришел мой двоюродный брат, сын маминой сестры. Ему было чуть больше лет, чем мне - около 7. В детском рюкзачке, что он принес с собой, оказались пирожные и газировка. Уединившись в моей комнате, мы начали играть и наслаждаться лакомствами. В те годы у нас дома стоял старый музыкальный проигрыватель, который воспроизводил виниловые пластинки.
- Давай включим музыку? – предложила я. Брат согласился кивком.
Открыв дверцы шкафа я начала искать нужную пластинку. Стремление к определенному хаосу у меня проглядывалось еще в детстве, поэтому все пластинки находились в несоответствующих коробках.
И тут заходит отец. Видимо, он уже успел опрокинуть на кухне пару стопок – навык определения степени опьянения отца был выработан у меня железно.
- Я смотрю, вы пластинки решили послушать. Это хорошо. Коль, тебе какая музыка то нравится? Ай, эта балда Лина ничего не найдет, давайте я вам помогу.
Когда отец взял первую коробку и вытащил из нее пластинку, его лицо начала искажать гримаса ярости. Он заметил несоответствие ожидания и начинки.
- Лина, я не понял. Сколько раз я тебя учил, что во всем должен быть строжайший порядок? Так объясни мне, маленькая дрянь, почему ты опять ведешь себя как последняя неряха? Разве это сложно? – он стал переходить на крик – Разве так сложно запомнить, глупое ты существо, что послушав пластинку ты СРАЗУ ЖЕ убираешь ее в нужную коробку?
Все существо отца преобразилось. Я, маленькая девочка, сидела перед этим человеком, чей рот ежесекундно издавал ругательства и обвинение. Мне показалось, что его лицо сейчас разорвет на куски – такое оно было красное и напряженное. Коля стал забиваться в угол. Он боялся моего отца. Боялась и я. На моих глазах стали появляться слезы, что еще больше его разъярило.
- Ты еще мне тут реветь вздумала. А не надо реветь – будешь убирать за собой – не будет у меня к тебе никаких претензий. А сейчас – быстро при мне достала все пластинки и разложила по правильным коробочкам.
Коля продолжал сидеть в углу, уставив запуганный взгляд на отца. Я, захлебываясь слезами, унизительно разбирала пластинки под четким руководством отца, который сидел передо мной на стуле и сопровождал каждое мое действие язвительными комментариями насчет криворукости и тупости его дочери. Потом он ушел. А мы с Колей продолжали запугано смотреть – уже друг на друга. Музыку слушать больше не хотелось.

Мне 12. Отца сократили по работе. В один вечер он объявил мне, что из-за того, что у нас нет денег, мне придется перейти из хорошей школы в другом конце города в ту, что в соседнем квартале.
- Хорошо я придумал. И на дорогу тратится не надо.
Первый день в новой школе прошел гораздо лучше, чем я могла предположить. Одноклассники как-то сразу проявили ко мне добрый интерес и после занятий мы пошли гулять на ближайшую детскую площадку.
- Так, у нас есть свое место – начал Антон – один из лидеров класса, параллельно указывая на небольшой игрушечный домик.
В домике было тесно, но уютно, и мы, вшестером, там отлично разместились. Антон достал пачку сигарет.
- Вы что, курите? – я никогда не видела, чтобы сверстники курили. Но у ребят мое изумление вызвало лишь смех.
- Да брось, все взрослые ребята курят. Возьми сигарету, ну же.
- Нет, я не хочу.
Ребята ухмыльнулись и выпустили едкий дым, от которого у меня начали слезиться глаза.
- Ничего, ты новенькая. Еще многому предстоит тебя научить.
Домой я вернулась через полтора часа после конца последнего урока. Ребята оставались сидеть в том домике, но я подумала, что отец мог уже вернуться с работы, а его разозлит мое долгое отсутствие. Я аккуратно зашла в квартиру.
- Ну здравствуй, блудная дочь. Ты должна была прийти домой час назад. Где ты шлялась?
- Мои новые друзья позвали меня погулять. Знаешь, пап – я хотела абсолютно искренне поделиться с единственным родственным человеком своей радостью – я всем так понравилась. Они добрые и позвали меня гулять. Всего-то около часа, я успею сейчас сделать уроки.
Отец бросил на меня свой затуманенный взор.
- Что? Понравилась ребятам? Ты в школу ходишь учиться. Ты не должна думать о том, чтобы кому-то нравится. К тому же дома не приготовлена еда. – он наклонился, и наши лица оказались друг против друга.
- Мне наплевать, кто тебя куда позвал. Через 15 минут после конца занятий ты должна быть дома.
Я пробежала в свою комнату, закрыла дверь и уткнулась в подушку, чтобы от самой себя спрятать слезы. Тут моя рука нащупала пульт от видеоплеера, такого же старенького, как и все у нас дома, и вспомнила про свою коллекцию фильмов.
С самого детства я мечтала стать актрисой. Как только впервые увидела по телевизору некую мелодраму я решила – буду актрисой. Я должна стоять на сцене, должна проживать тысячи жизней каждый вечер, будоражить в людях чувства своей игрой. С тех пор я стала кое как коллекционировать фильмы. Выбора, по сути, не было, да и любая картина другой жизни казалась мне красивой. В основном это были советские кинокартины. В нескольких фильмах играла актриса, что сразу же завоевала мою симпатию – невысокая, с мягкими, но строгими чертами лица и шикарными блестящими волосами иссиня-черного цвета – как и у меня.
Я достала с полки кассету – фильм с той дивой кино. Я хотела забыться от всего того, что происходит дома, хотела быть на месте этой женщины, представляла, что это я – через 15 лет. И тут зашел отец. Я слабо помню тот момент – состояние шока и сильного эмоционального возбуждения подтирают память. Он что-то кричал про то, что я должна делать уроки, а не тратить время на просмотр глупых фильмов, которые никогда не соответствуют реальной жизни. Потом он забрал мою коллекцию кассет. Я было бросилась защищать свое сокровище, но отец грубым движением отбросил меня на кровать. Он куда-то снес кассеты. Я выбежала из дома. Перерыв все ближайшие мусорки поняла, что найти их не могу. От меня ушла одна из самых дорогих моему сердцу вещей. Лишь эти кассеты, эти прекрасные актрисы помогали отвлечься от всего кошмара, что меня окружал.
Я брела вдоль улицы. Домой идти не хотелось, а больше было некуда. И тут я заметила – ребята все еще сидели в том домике. Я ускорила шаг.
- О, новенькая вернулась.
- Дайте сигарету.
Антон ухмыльнулся и с неким пафосом открыл передо мной пачку.

С той поры я точно решила -  поступлю в театральное, стану актрисой. Отец пил все больше, и в конце концов ему стало в принципе плевать – дома я после школы или нет – я начала подрабатывать.
Мне было уже 16 – я вертела в руках деньги, заработанные за эти 4 года. Откладывая каждую копейку, я урезала себя в школьных обедах и новой модной одежде. Но денег на поездку в Москву для поступления было мало. Мне нужен был репетитор, а денег на него – не было. Тогда одноклассник посоветовал одного своего друга – бескорыстного художника, который как раз учился на театральном – пусть и местном, но вариантов у меня не было.
Саша мне сразу понравился. Странный, немного не от мира всего – в квартире у него всегда пахло красками, повсюду валялись холсты и какие-то смешные костюмы. Светлые волосы чуть ниже плеч, свободные рубашки, слегка игривый, но в то же время пронизывающий взгляд. У него действительно был определенный талант в актерском искусстве – и с первого же занятия я стала понимать, что к чему. Он, к моей превеликой радости, тоже отметил во мне определенные способности.
В один вечер я как всегда пришла к нему на занятие – Саша был еще в постели. Встретив меня в одном халате нараспашку и нижнем белье оправдался, что совсем заработался прошлой ночью – теперь отсыпается.
- Лина, сядь пожалуйста. Нам нужно поговорить.
- Я бы предпочла начать занятие – вечером у меня работа.
- Понимаешь, я больше не могу работать бесплатно.
Гром с ясного неба. Это был конец – мне еще столько нужно отработать для поступления. Преподаватель мне был необходим так же, как рыбе вода.
- Но мне не нужны твои деньги. Мне нужна твоя натура.
И он показал мне рукой на холст. Что? Рисовать меня? Обнаженной? Не имей я определенной симпатии к Саше, которая росла с каждым днем – после этого предложения с моей стороны последовал бы хлопок дверью. Но я согласилась.
Он никогда не прикасался ко мне – только рисовал.
В один день я пришла домой и обнаружила отца в своей комнате. У него в руках были все мои деньги, заработанные за 4 года. Я мыла полы, убирала посуду, раздавала газеты – четыре года без отпуска в дополнение к учебе в школе. В глазах моих помутнело.
- Проститутка – плюнул он мне в лицо и вышел.
Я била его, пыталась забрать деньги. Но что может сделать 16 летняя девочка против взрослого мужчины?
Я выбежала из дома. Мне было некуда идти – только Саша.
- Успокойся. Деньги можно найти. К тому же главное – талант - у тебя есть. А сейчас твоему сознанию необходим отдых. – В его руке появилось скрученная бумага. Внутри был не просто табак, я поняла это сразу. Я села на пол. Мне было тошно, противно и гадко. Я ненавидела отца, ненавидела Сашу, ненавидела этот мир, в котором одним достаточно протянуть руку до желаемого, другие же вынуждены ради своей мечты не знать ни отдыха, ни выходных. В голове кипела ярость. Я затянулась.
Дома я нашла мертвого отца. От счастья обладания такой суммой денег он полностью потерял контроль. Врачи констатировали передозировку алкоголя в крови. Я была бесконечно счастлива – к тому же деньги он все, конечно, спустить не успел. Я знала, что детский дом мне не грозит – мамина сестра согласилась оформить на меня опекунство.
В тот вечер, когда наркотик впервые проник в мою голову на меня обрушилась небывалая мысль. Я устала. Я устала от бесконечной работы, я устала от людей, которые меня окружают, я устала – это было самое ужасное в силу того, что не подлежало решению – я устала от себя. С тех пор наши занятия с Сашей напоминали какие-то странные сцены из запрещенных фильмов. Мы курили, раздевались и… играли. Гомера, Шекспира, Горького. Мы были всеми героями сразу и никем в частности. Я перестала замечать границы своей сущности и сущности персонажа – я растворялась в том, что происходило на нашей импровизированной сцене. В один вечер Саша устало сел на подоконник и как-то очень пронзительно взглянул на меня.
- Мне больше нечему учить тебя. Ты – актриса.
Через два года я поехала в Москву. Поступать.
Практически не помню вступительные испытания. Лишь свою фамилию в списках на зачисление. Весь мир изменился. Мне не хотелось плакать, мне не хотелось умереть, мне не хотелось отравлять свой организм наркотиками. Мне хотелось жить, творить и играть.
В день выдачи студенческих за окном была слишком хорошая погода для первого месяца уже осени. Я шла вдоль проспектов, набережных, вдоль огней большого города. За углом показался Кремль, и по телу пробежала легкая дрожь. Все годы тяжбы показались несущественной предысторией, вся боль и усталость была забыта. Я добралась до своей мечты, я сделала то, во что никто не верил. Несмотря на усмешки друзей, несмотря ни на что - я здесь, в Москве, я учусь там, где хотела. Перед глазами стали пролетать картины удивительного будущего – я, красивая, талантливая, буду блистать на экране. Я буду вдохновлять людей, я буду проживать тысячи жизней. Я буду актрисой. Я актриса.
Рука нашарила в сумке пачку, в которой оставалась одна сигарета. Я давно решила бросить курить и сейчас, когда начиналась моя новая жизнь, был лучший момент. Я достала сигарету и решила, что она будет ознаменовать рубеж между адом и раем, между тяготами и счастьем. Я достала зажигалку, провернула колесико.

Эпилог.
Вечером 3 сентября на одном из шоссе произошла утечка газа, которая была обнаружена почти сразу. Но своевременно удалить ее не удалось. Девушка решила прикурить у самого источника поступления газа в атмосферу. Кроме нее погибших нет. Опознали несчастную (по изуродованному лицу это было невозможно) по студенческому ГИТИСа.