Елизавета. Юная дочь Петра. Кн. 1. Глава 21

Глава 21

    Завтрак прошёл в приятной компании. Шутки и смех не прекращались, но сама молодая хозяйка ощущала странное неудобство. Неужели, корсет виноват? Сердце в груди билось, как пойманная в силки птица, и хотелось куда-нибудь побежать: на реку, на лужок зелёный, чтобы рвать цветы, собирать ягоды и орехи, как простой девке. А в окно с реки так приятно веяло прохладой! Лизета с детства вынесла убеждение, что такое наслаждение можно испытывать близ воды только в летнем Петербурге.
    Вот где рай! Цесаревну так потянуло на волю, что она, ни слова, никому не молвив, пренебрегла шумной беседой и перешла к распахнутому окошку. Одна, хотя и знала, что придворные за ней приглядывают, глаз не спускают. Молодёжь всегда чувствовала перемену в настроении цесаревны и ждала сигнала к новой забаве. На этот раз, Елизавета не спешила уделять внимание друзьям и подружкам. Почти наполовину высунувшись из окна, девушка внимательно следила глазами за верейками, яликами и яхтами. Суда и судёнышки весело проплывали перед её взором, торопясь по своим делам. Обнаженные по пояс, тела гребцов блестели от пота, и мускулы крепких парней перекатывались под коричневой, почти до черноты загоревшей, кожей, просолённой на всех ветрах. Все парни или были, или казались цесаревне красивыми, их движения пьянили, аж до головокружения, до того, что огонь забурлил в её жилах и жидким пламенем разлился по всему телу, так, что становилось невыносимо дальше смотреть.
    Девушка провела язычком по губам,  однако не отвернулась. «Христос-бог! Что бы я чувствовала, положи я голову на плечо матросу? - подумалось ей. – Это ли рай-то?»
    - Вижу-вижу, любуетесь детьми природы, божественная? – прошептал Лесток, который один из всей компании, осмелился к ней подкрасться на цыпочках . – Вам, верно, нравится мужицкая дублёная шкура? Или нет? Запах! О да! Запах тела вызывает похоть.
    - Откуда же я знаю? – пожала плечами Елизавета. – А что, король и мужик пахнут одинаково?
    - Иногда, - уклончиво ответил Жано, и она гневно выстрелила в него глазами.
    - Полуголые мужики очаровательны, - игриво продолжал доктор, - солнышко подарило им этот загар, а морской ветер и соль – запах. Я рекомендую и вам солнечные ванны, моя принцесса. В моде бледная кожа, и красавицы, увы, прячут лица и, уж тем более, тела, под горой одежд. И это делает их бледными, как поганки! Вы не согласны? – он засмеялся.
    - Белизна красит женщину!
    - А мужчину?
    - Не твоё дело! – прикрикнула на врача Елизавета. – Мошенник, ты много воли взял! Однако я скажу тебе без утайки, ты, длинноносый, что матрос, на мой взгляд, ничем не хуже принца-авантюриста, какого-то там охотника за жалким престолом Курляндии! Тебе ясно? А теперь я хочу в Огород, на солнышко! Господа! Девы! Бежим к Карпиеву пруду, набирайте с собой хлеба, будем кормить лебедей и уток. До матушкиного пробуждения мы успеем и нагуляться вволю и заодно узнать новости!
    Молодёжь громко задвигала стульями, собираясь. Спустя пять минут в Летний огород вылетела пёстрая стайка девушек. Хохоча, они, лёгкие, точно бабочки, унеслись от юношей, стремительно удаляясь по широкой главной аллее к Карпиеву пруду.
    Солнце давно стояло в зените. Было жарко. Казалось, нигде не оставалось места для спасительной тени, но благодаря близости воды, дышалось легко. Утки и лебеди лениво покачивались на тихой, зеленоватой глади пруда, в центре которого красовалась беседка, увитая плющом. Лизета и Маврушка примчались сюда первыми. Бег до того раззадорил их, что они спешно искрошили прихваченные со стола хлебцы, и с хохотом полетели назад. Лизете не терпелось разыграть кого-нибудь из придворных, прибывающих ко двору с визитом. Крадучись вдоль боскетов *, девушки высматривали, за кого бы взяться.
    Ага, прибыли княжны Долгорукие с матерью и целым сонмом гувернанток и приживалок. Лизета их недолюбливала и не хотела связываться. Ага, появились четыре черномазенькие графини Ягужинские, дочери Павла Ивановича с мачехой и гувернанткой. Вороны глупые. Ага, графиня Анна Петровна Шереметева с сыном и дочкой. Наташа Шереметева хороша, да только для игр ещё маловата. Ну, кто там ещё-то?
    Придворные, не спеша, чинно, высаживались у Гавани из нарядных лодок и растекались по всему Летнему огороду, раскланиваясь друг с другом и оживлённо сплетничая.
    Елизавета уже хотела выскочить и напугать Ягужинских девок, как вдруг Маврушка горячо зашептала ей:
    - А смотри-ка ты, кто приехал-то! Сам! Не спеши, глянь, цесаревна!
    Она указала пальчиком на роскошную золотую лодку с наядою на носу, ярким флагом и гербом светлейшего князя. Лодка причаливала у главной Галереи. И туда уже торопливо устремлялись придворные для отдачи решпекта **.
    Лизета украдкой выглянула из своего укрытия:
    - У, а я-то думала, что он уже у маменьки давно сидит. И надоел же! Не хочу с ним нынче встречаться! – она топнула ножкой.
    - Что будем делать, цесаревна? – забеспокоилась Мавра Шепелева.
    - Бежим прочь, покуда ОН не заметил!
    И обе кинулись под укрытие шпалерника. Добро же, никто не заметил, какой финт выкинули две взрослые девицы. Разве что, гофмейстерина Салтыкова некоторое время озиралась по сторонам, чуть приоткрывши пунцовый ротик и приподняв брови домиком над большими глазами. Не усмотрев августейшей воспитанницы, она фыркнула точно кошка, но ничего не предприняла и принялась прогуливаться по дорожкам, стреляя глазками по сторонам. Успела привыкнуть к необычным забавам цесаревны. А сейчас всё ясней ясного. Дама коротко рассмеялась и обратилась к своей дочери Юлии с просьбой принести ей флакон с солью.
    В эту минуту светлейший князь ступил на пристань и двинулся, не спеша, по главной аллее мимо кланяющихся господ придворных. В ответ скупо кивал, помахивая золотым костылём с бриллиантовым набалдашником. Казалось, суета утомляет его и мешает сосредоточиться на государственных вопросах. Светлейший князь, на взгляд даже видевших его ежедневно придворных, за полтора года здорово постарел. Он высох, но не сгорбился. Сухое, длинное лицо, с углубившимися морщинами вдоль губ и возле крыльев носа, отметила печать самой высокой надменности. Нос вытянулся. Глаза, с жёлтыми мешками под ними, и тёмными веками, не утратили остроты блеска, но стали темнее, как темнеет старое серебро. Взгляд, пронзительный и холодный, устремлялся вверх, через головы, потому что светлейший князь оставался очень высоким человеком. Он, только раз, или два, кивнул – Анне Петровне Шереметевой и графине Марии Андреевне Румянцевой, шагая полным властелином, куда ему надо.
    - К маменьке идёт, или ко мне? – принялась гадать Елизавета. – Ох, Маврушка, как он утомляет меня каждое утро! Повадился… крокодил!
    Она никогда не была привязана к Меншикову, как и сестра Анна, не смотря на то, что в детстве месяцами жили у него в доме. Цесаревны с детства чувствовали, что и он их не любит. Так было и так оставалось. Елизавета слегка побаивалась ежеутренних визитов светлейшего.
    - Давай поглядим, - зашептала Лизета товарке, - куда он пойдёт? Прямо во дворец? Чай, побоится маменьке мешать спать, и ко мне попрётся. Докука! А, не отыскавши меня, он будет вынужден отправиться к маменьке и там, ожидая её пробуждения, усядется играть в шахматы с теми, кто сейчас на дежурстве. Давай, где-нибудь спрячемся?
    - Где? – завертела головой Маврушка.
    - Придумала! А давай в гроте!
    - Ага!
    - Тссс! Молчи! – одёрнула её Елизавета. – Вот он, идёт-выступает!
    Подруги притихли. Мимо них, блистая наградами, поступью льва, прошествовал светлейший князь Меншиков.
    - Бежим! – громко шепнула Елизавета.
    Пока бежали, ещё, пуще прежнего, раскраснелись. С сияющими лицами, нырнули в прохладную полутьму грота и ахнули в один голос:
    - Ах, да тут!..
    В ответ раздался лукавый смешок.
    - Да кто здесь, прост Господи? – рассердилась Елизавета. – Опять амурничаете?
    Снова смешок, но глаза девушек уже различили две парочки, обнимающиеся на скамейке. Лизета узнала ухмыляющуюся Нарышкину, но вторая барышня поспешила закрыть веером лицо. Кавалеры вскочили на ноги и отдали цесаревне честь.
    - Пётр Сапега? – удивилась она. -  Что ты здесь делаешь, любезный граф? Не думаю, что мне показалось…
    - Всё в порядке! Присоединяйтесь к нам, ваше высочество! – бесцеремонно перебила её Анастасия. – Позвольте представить вам прежде моего кавалера: гвардии сержант Ртищев Сергей! В Преображенском полку служит второй месяц. Серж, поклонись! – подтолкнула она усатого верзилу, чьё внимание было занято собственной амуницией. Кафтан преображенца был небрежно брошен на лавку, именно на нём и полулежала, в соблазнительной позе, Настя.
    Ну, всё как есть, чин по чину…
    - Гвардии сержант Сергей Ртищев! Рад служить вашему высочеству! – гаркнул преображенец.
    - Тише! Тише! – замахала руками цесаревна. – Я здесь инкогнито, а ты ревёшь, как медведь! Я тебя знаю, Ртищев! Не далее, как вчера, ты с вечера заступал в караул при черном входе в Собственные апартаменты императрицы. - И подмигнула своей старой подруге. – А ты ведь тоже ночью дежурила, а, Настасья? Всё грехи, Насть, заводишь?
    - Любить мужчину не грех! – дерзко отбила та.
    - Я тоже так думаю, - быстро согласилась Елизавета, - но у меня ведь до сих пор возлюбленного нету! Увы и ах! Мать с Меншиковым никого ко мне не допускают!
    Она стала нервно мерить шагами маленькое пустое пространство в черную и белую клетку: туда-сюда.
    - Ваше высочество, вы выйдете за короля, либо за принца, - пропищала Маврушка.
    - Фи, не стоило об этом мне напоминать! – выбранила её Елизавета. – Женихи, Женихи! Как это скучно! Утром Лесток по секрету сообщил мне о сватовстве Морица Саксонского. Не слыхали чего про сего фазана?
    Поджав губки, она тут же устроилась на мраморной скамье рядом с Анастасией. Та снова глумливо захихикала:
    - Хи-хи-хи! Да кто ж не знает о неистовом Морице Саксонском, цесаревна? Он тебя сватает? Бастард, испытывающий неодолимую страсть к женскому полу? Вряд ли он пара тебе! Ты – дочь великого императора, красавица, а он-то кто? Нищий! Распутник! Да, к тому ж ещё и разженя! Ты не слыхала, что ли?
    - Ох, нет! Давай-ка, рассказывай! – напустилась на подругу Елизавета. – Какая принцесса за ним была?
    - Да никакая и не принцесса, - слегка замялась Нарышкина, - ох, язык мой – враг мой лютый! Государыня с меня шкуру спустит…
    - Не бойся, я ничего маменьке не расскажу! Это же не в моих интересах, - успокоила Елизавета, - а если не станешь рассказывать, то сама я тебя, Настя, отлупцую, ты меня знаешь! Так на ком был женат отчаянный сукин сын Мориц Саксонский?
    - Он не сукин сын! Король Август Польский сошёлся с известной распутницей, графиней Авророй Кенигсмарк. Конечно, их сын родился бастардом, но король пожаловал ему графство… - Нарышкина фыркнула, - существующее только на бумаге. Принц от огорчения решил, что ему лучше погибнуть от пули, чем от бедности. Он начал успешную карьеру полководца, картёжника и бабника. Жил в долг, при этом ни в чем себе не отказывал: сто человек прислуги, отменный стол, гардероб, и лучшие парижские куртизанки. Чтобы избавить сынка от столь двусмысленного положения, король женил его на богатейшей невесте, девице фон Лебен. Ко греху, молодая жена принца страдала  всеми его пороками. Сразу после свадьбы, говорят, она взяла себе в любовники лакея, а он публично спутался с камеристкой. Разразился скандал, окончившийся отменой брака! По всему видать, что король великодушно простил незаконного отпрыска. Конечно, это можно понять, везде криком кричат о блеске ума, храбрости, красоте и мужской силе Морица! Если бы этого можно было попробовать…
    - Ох, Настька! – всплеснула руками Елизавета. – Всё-то ты знаешь! – её голубые глаза заискрились от хохота. – Ха-ха-ха! Можно бы и попробовать… Ох, уморила! Конечно, если бы удалось встретиться, то я попробовала бы на нём свои чары. Представляете себе, Лефорт написал обо мне принцу… он ему написал… что мои глаза полны воробьиного сока! Как вам сие нравится?
    - Воробьиного? – всплеснула крохотными руками Маврушка.
    - Воробьиного сока? Интересно, что он имел в виду? – искренне удивилась Нарышкина.
    - Может быть, принц хотел выразиться так: глазки с поволокой? – предположил кавалер, который пока помалкивал. – Вы прекрасны, ваше высочество, нежны, ласковы, добры, веселы. Мориц Саксонский не может не оценить все эти достоинства в будущей супруге. Он Марс, а вы, северная Венера. Представьте, какой будет союз! Марс и Венера! Подумать только! Да ещё курляндская корона в придачу. Принц будет польщен!
    - Скорее уж, обольщен короной Курляндии! Да он женится на жабе, лишь бы стать герцогом! – сквозь зубы пробормотала Анастасия. – И нечего его защищать перед нашей цесаревной! – накинулась она на молодого франта. – Ты сам ведь таков, любезный граф!
    - Если он будет метаться между мной и кузиной Анной Курляндской, то мне не нужен такой жених! – вспыхнув, решительно заявила Елизавета. – Конечно, любопытно попасть в супружескую постель к лучшему любовнику, отдаться мужу со всем пылом и приручить этого льва, но по мне, всё же, краше, кабы полюбил бы меня мил, сердечный друг, а не зверь и не охотник! Лефорт и прохвост Лесток заблуждаются относительно меня! Как и ты, Пётр Сапега! – она подняла глаза на кавалера, только что расточавшего похвалу ей и Морицу. – Ха! Что же ты делаешь здесь, любезник? Вот уж кого я не ожидала застать в компании нимф Летнего огорода, ты, бесстыдник! Кстати, я сразу узнала твою стыдливую подружку. – И звонко крикнула, оборачиваясь и хлопая в ладоши. – Эй-эй! Графиня Софья Карлусовна, явись на свет божий! Вишь ты, вздумала чужих женихов красть! Матушка и тебе сыщет принчика, вот, Морица Саксонского, не желаешь?
    - Я немножко разважаю тоскующих нимф, ваше высочество, - принялся оправдываться молодой Пётр Сапега. – Графине Софи рассказал одну еллинскую историю, о том, как злая Цирцея превратила в свиней спутников Одиссея.
    Молодой граф Сапега был обольстителен и нахален, ну, чем не второй Мориц? Медовые глаза бесстыдно щурились, маленькие усы, изящно подвитые кверху, придавали задора красивому, смуглому лицу.
    - Ты помолвлен, граф, с дочкой Меншикова, - стараясь придать себе строгости, напомнила ему Елизавета. – Что скажет твой тестюшка, князь Александр Данилович?
    - Он ничего не узнает, если вы меня не выдадите, Елизавета Петровна, - кавалер играючи, взмахнул шляпой.
    - Ты, шут гороховый! Чай, сам знаешь, что я не доводчица! – прикрикнула она и повернулась к застыдившейся кузине. – Сонюшка, да выползай же ты и садись с нами!
    - Ох-ох! Ушасно… штыдно… - прошепелявила Софья Скавронская, плюхаясь на скамью рядом с цесаревной. Пальцы кузины нервно теребили косыночку на шее, глаза она держала опущенными по-деревенски.
    - Дурочка ты, - ласково укорила кузину цесаревна. – А твоего обожателя светлейший князь и сам поймает на месте преступления. Полагаю, он где-то недалеко, прохаживается и следит за всеми, только и знай, зыркает глазами: зырк, зырк!
    Юный граф Сапега заговорил, играя своей обольстительной улыбкой:
    - Ваше высочество, я надеюсь легко оправдаться перед тестем! Посмотрите, нас, кавалеров, здесь только двое, а барышень четверо! И самая обворожительная, конечно, вы, ваше высочество. И вы уже кого-то обворожили! Этот бедняк и гнался за вами, ведь вы иначе не ворвались бы сюда, подобно Дафне, спасающейся от Аполлона!
    Ну и наглец! Хорош жених у княжны Меншиковой, задаваки! Польский петушок только успел обручиться с одной богатейшей невестой, и вот уже вьётся вокруг другой. Наверное, надо маменьку предупредить. Или не надо? Эдак он пожелает добиться фавора… - девушка почувствовала, что досадует. На кого? На Петьку Сапегу, или на Соньку?
    - Сей Аполлон – князь Александр Данилович, - строго глянула она на кавалера. – Чай, вам известно, что Меншиков умучил меня политикой? Каждое утро он посвящает меня в свои наискучнейшие прожекты, да ещё принуждает играть с ним в шахматы. Вот не люблю! Что делать? Нынче спаслась от него бегством. Который теперь час?
    - Второй пополудни, ваше высочество, - сообщил Сапега.
    - Фу, ещё рано! – она нахмурилась. Глубоко в душе цесаревна скрывала, что расстроена новым к ней сватовством лихого принца. Возможно, это очередной мыльный пузырь, но ей-то хотелось узнать всю подноготную про сватовство. Какие шансы у неё, а какие у герцогини Анны? Девушка задышала тяжело. Сильно открытая грудь взволновалась под бесстыдным взглядом Сапеги. – Ну, раз так, - выпалила она, - то я бы желала продолжить нашу беседу о принце Морице, чтобы не попасть впросак. Перед светлейшим! Я догадываюсь, что только я одна ничего не знаю. Вот ты, граф, к примеру, бываешь у Меншикова дома ежедневно. Не слышал ли ты ещё чего-нибудь? Допустим, не было ли из Курляндии какой депеши? Не считает ли Анна себя уже невестой Морица?
    Пётр Сапега с минуту думал, нахально поигрывая глазами. Потом заговорил:
    - Только, ваше высочество, конфиденциально между нами! Меня повесят, если узнает тесть! Вчера после обеда поступила депеша из Митавы. Александр Данилович прочёл и Варваре: «Ну вот, сукин сын и прибыл на вдовью пашню: того и гляди вспашет!» – рычит. - А она ему в ответ громко шепчет: «Что же, недолго пояску лопнуть! Надо скорей валить августова бастарда с медведицей! Тьфу! Как ему только не мерзко с ней, она ведь вместо мытья мажет всё тело медвежьим салом!»
    - Батюшки мои… - схватившись за щёки, чуть не заплакала цесаревна. – И ты молчал, Петька-негодник? – замахнулась она на Сапегу. – Жених в Митаве расточает любезности этой старухе и ещё имеет на меня виды?! О! Грязный, мерзкий развратник… о, я готова задушить Лефорта и Жано! Как они смеют…
    Фрейлины принялись хлопотать вокруг рассерженной цесаревны.
    - Этот принц долго рыскал в поисках хоть какой-нибудь короны и напал на неё. Ему не до прелестей невесты, - стала уговаривать Нарышкина. – Пускай теперь любовник толстухи Анны, Эрни Бирен, поплачет. Неужели, Анна забросит своего обожаемого красавца?
    - Возможно, - пробормотал, ухарски ухмыляясь Пётр Сапега, - любопытно понаблюдать за развитием сего романа. Ваше высочество, стоит ли горевать, думаю, этот парижанин уже провонял медвежьим салом.
    - Мерзавец, - Елизавета вспыхнула так, что её шейку и плечи опалило, будто огнём. – Я убью его! Убью Жано Лестока!
    Вскочив, она топнула ногой и повернулась вокруг себя так, что её шёлковая голубая юбка обвилась вокруг ног, подобно волне и рассерженно зашумела. Разозлённая, девушка вылетела из грота, точно ракета. Она кипела от ярости. «Предпочел Анну! Анну! Жано, осёл, поплатится у меня!» Ей было мерзко от одной мысли, что она сама могла хоть на секунду, но почувствовать расположение к человеку, выбравшему эту Анну.
    Эхо её гнева некоторое время раздавалось в ушах оставшейся в гроте молодёжи. Лишь Мавра Шепелева, понимавшая его причину, тихонько, мышкой, выскользнула наружу и побежала вдогонку. Маврушка, которой апрелем сравнялось семнадцать, теперь считала своим долгом унимать буйный темперамент цесаревны – она одна это умела. Однако пока бежала, опомнилась: куда спешить, всё равно ей не угнаться за Лизетой. На семнадцатом году, когда миновала пора слёз по государю-батюшке, Елизавета сделалась неуправляема. Вдруг попадали все запоры, исчезли запреты, кроме одного – с молоком матери впитавшегося понятия чести. Недаром государь предрекал, мол, будет буйна любимая дочка. Так и вышло. Своим темпераментом Елизавета часто повергала всех в шок, и Екатерина ласково выговаривала ей за это. Иной раз, цесаревна не была сама по себе виновата в происшествии. Вот, прошлой зимой, несший караул во дворце капитан-поручик Пётр Чичерин, до того загляделся на красавицу цесаревну, что жестоко поранился, поспешив ко фрунту для отдания ей чести, палашом. Несчастного раненого перевязали под личным наблюдением перепуганной Елизаветы и оставили во дворце до выздоровления. Елизавета отпустила его домой с неохотой и то, только когда убедилась, что раненый вне опасности. В чем её клятвенно заверил Лаврентий Блюментрост.
    Так что Маврушка пока решила, раз госпожа пышет жаром, то и не мешать ей, а пойти, разыскать и остеречь лейб-медика. Чтобы дурень Жано на рожон не лез и до вечера на глаза цесаревне не появлялся! Пускай стрелы праведного гнева Елизаветы попадут в кого следует – в светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова. 
   
 *Боскеты - тип парковых насаждений; замкнутые участки правильной формы, обсаженные стрижеными деревьями и кустарниками в виде плотной живой изгороди. В Летнем саду Петра I внутри боскетв располагались самые разнообразные по своему назначению сады, цветники, беседки, фонтаны, скульптуры и даже зверинец и птичник

 **Решпект (респект) - уважение, почтение