Бывает ли Птичий Царь

Когда накопленная информация больше, чем умения пользоваться ею.
Малышик не способен различать главное и второстепенное,  путает отличия и сходства.

     Сын  мастерил  кроличий дом. Топор и ножовка, давно затупленные и искривлённые, попеременно сменяли друг друга в умелых руках великого  строителя.

    "Зачем тебе дом"?
   "кролика куплю".
    "Зачем тебе кролик"?
    "Играть и любить".

Одну кошку и одну собаку мы уже однажды любили.
При мысли об  этой  любви у меня холодеет в спине
и зубы клацают от "удовольствия".
    "Зачем ты взял кузнечика"?
    "Я кузнечика пустил,  а взял только  лапки  поиграть...
У него их много. Он мне сам две отдал".

    Кролик был соседский, а будка Павлина. Любовь, чрезмерная
и неуёмная,  влекла  моего сына ко всему живому на земле,
а мы, взрослые, тираны эдакие...
Играть с  кроликом можно было только под взглядами нас и соседских ребятишек.  Насильно кормить нельзя.  Купать нельзя.
Вообще ничего нельзя.

    В это утро соседи пустили кролика погулять  одного.  Они
полагали, что  зверёк  сам найдёт себе корм, а им можно сходить искупаться. 
Не прошло и получаса,  как мы  услышали странный неестественный  крик, не птичий,  не мышиный, а почти компьютерный. На маленького Пушка напала сорока.

Спокойно, методично, издавая скрипучий призывный вопль,  она оклёвывала  головку беззащитного зверька, целилась в глаз. Кролик не пытался защищаться или прятаться, ведь он не знал, как это делать.

    "Я тебя  люблю. Я никому тебя не дам.  Пусть они хоть все
налетят, пусть хоть со всего света"...
    И Пушок оказался в Павлиной будке.  Все попытки переселить его в свою клетку были напрасны    - он убегал.

    "Видите! Пушок  хочет  жить  у меня!"  Радовался Павлик и
тихонько высыпал очередную  порцию  земли  из  подкопа  под
клеткой.

Потом  сын  у  нас  сделался таким милым послушным и
вежливым, будто был природный английский лорд,  а ни  воспитанник 215-го  детского сада. Он поминутно извинялся,
всем уступал дорогу, иногда раскланивался. Бабушке пообещал
не топтать грядки,  ничего не наделать в доме, собрать всех червяков
во всём огороде  и заниматься полезным делом.

    Полезным делом оказалось кормление кролика в постели
под одеялом в течение часа. Потом его надо было уложить спать, пускай не на подушке, а под, и когда Пушок не хотел под -
самому прилечь сверху...
    За этим полезным делом его  застали,  Пушка  отнесли  на
место, подкоп  засыпали, а на Павла наругались так,  что мало
ему не было.


      Но видно не человечий это промысел знать - кому мало,
а кому самый раз. Спустя время наш герой отпросился в лес вырезать удилище, и был при сём весьма корректен и предупредителен,
что предвещало очередной виток полезных дел.

Прежде в лес один он не ходил, будто трусоват и суеверен, панически боялся оставаться на лугу или
в огороде, во  дворе  старался  держаться ближе к стенам домика,
чтобы его не унёс ветер.

 Однажды ветер таки унёс, да так ловко, что кросовочки остались, они точно замерли, готовые шагнуть, когда при первом
ударе грома крылья выросли у мальчика, ноги и обувь оказались
лишними.

    "Вот, внучек, вырастешь - лётчиком будешь"!
    "Нет. Я боюсь...  Меня вороны утащут"!
И показывал, как они его "тащут" за рубашечку прицепились клювами.

    "Ты что придумал"?
    "Ничего".
    "А Пушок где"?
    "Дома".
     "Заблудиться не боишься"?
    "Я по приметкам пойду, по створу, как моряки".
    "А ножик ты взял"?
    "Ой, забыл"...

    И вот  мы сидим и наблюдаем в окно,  как маленькая сынья
фигурка, беленькое на зелёном, подвигается по участкам к лесу, а за пазухой кролик.  Окликнуть? Поздно. Догнать? Не получится. Господи, пронеси"...

    Соседские ребятишки  видели  и поняли.  Старшая девочка,
минуя дачи,  побежала наискосок догонять.

Павлику до опушки ближе, и  он  первым  скрылся  в  лесу.
Обратно они вернулись большими друзьями, но без Пушка.

Павлик рассказал, что кролик неоднократно убегал,  а он, Павлик,
спас его от сороки и пытался приучить к своей клетке, но из этого
ничего не вышло.

   "бедный Пушок.  Он убежал от меня и наверно провалился в
ту большую лисью нору, что у коровьего пруда".
    "Сыночек, ведь он маленький, пропадёт один в лесу"...
    "Почему пропадёт"?
    "Он привык жить в неволе,  во всём надеяться на человека
и не умеет о себе заботиться, А ты бросил его в лесу пропадать".
    "Я его не бросал, Я его не брал"...
    "Кто же тогда отнёс"?
    "Сам убежал,  ты же знаешь,  я тебе же говорил,  как это
случилось"!

    Милые умные честные глаза, светится в них правда и ангельское сочувствие.
      Солнце палит нещадно. От земли поднимается истома, поднимается, как ватная масса, обволакивает, и вот уж не истома это,
а вяжущий давящий ужас. В полный рост встаёт осязаемая зримая беда№:

Ему не стыдно, не страшно, не жалко... Он даже наказания не боится, верит, что ничего не случилось...
    "Пойдём поищем его"?
    "Пойдём".
    "Где ты его оставил"?
    "Он впереди меня бежал, а потом вот сюда юркнул, в эту
ямку... А я хотел его поймать... И не вышло"...

    Сели обедать.
    "Пушок теперь верно уже сороке на обед достался или кунице,
или змея его укусила, или в нору с водой упал и захлебнулся"...
Сын начал позёвывать, тереть глаза. Беседа о кролике ему явно
наскучила.

    Солнышко скатывалось в траву,  отошёл  ужин.  Кролика  искали
несколько раз, но сына это уже не занимало. Он учился кататься на
новом взрослом велосипеде.  Руль у подбородка, седло между лопаток, и!
Погнали наши городских!!! Ветер расступается, встречные люди трут изумление к носу: как это велосипед без велосипедиста едет? Маленькая мушка-сын  всалатовой  паутинке  железных трубок рамы висит в воздухе, восторженно вереща,

А я не могу отделаться от мысли,  что у меня  дома  живёт  мягкое
ласковое штуковище.  и когда-нибудь вылупится из этой штучки огромный
бормотозавр... Или не вылупится?

     "Он не  умеет  отличать первичного признака от вторичного,
не выстраивает события в последовательную цепь,
поэтому наказывать почти бессмысленно, кричать не рекомендуется, можно
строго запретить, и если не поможет, объяснить, предельно аргументировано"...
Таковы рекомендации специалистов, а специалисты знают, что
говорить.

     Мы сидим на брёвнах под бельевой верёвкой. Вдруг Павлик вздрагивает и прижимается ко мне:
     "Мамочка, замри, не двигайся"!
Прямо над нами на верёвке две ласточки.
Казалось, они не заметили нас, или не сочли нас опасными соседями.
    " какие они красивые! Грудка беленькая, вокруг глазиков красненькое, а животики тоже беленькие, и галстучек ещё! Как я их люблю"!!!

     Ласточки общались: переглядывались, наклоняли
головки, касались клювиками друг друга, будто оправляли пёрышки...
    Бабушка открыла дверь, и птицы, толкнувшись лапками, взмыли
вверх. Верёвка даже не качнулась.

    "Зачем ты их напугала... Они такие хорошие"!!!
Негодующий сын, борец за птичьи права, смотрел строго, почти грозно.
    "Иди ко ты наверх укладываться, а то завтра на рыбалку проспишь".

               * * *        Мы укладываемся. Должна бы прилететь сказка, но она не хочет к
нам лететь: у нас" чёрное дело", а потому нависает над нашей
постелью пустое слово, а сказки нет.

    "Жил на свете мальчик Миша. Он был маленький и очень любил животных, особенно ему нравились ласточки. Они были такие хорошие!!!
Грудка беленькая, галстучек, животики  тоже беленькие, а около глазиков красненькое... Мише так хотелось взять себе одну ласточку, чтобы она у
него жила, и её любить. А ласточки жили высоко под крышей. Там у
них было гнездо, и Миша часто наблюдал, как в гнезде копошатся
ласточкины дети. Дети были лучше взрослых птичек, ведь их можно
было вырастить.

    Однажды Миша попросил у папы лестницу.
    "Я хочу погладить маленьких птичек". Сказал он.
Но папа объяснил, что птичкам это не нужно и даже вредно.
Сказал и убрал лестницу за сарай.

Миша решил улучить минутку, и взять себе одного птенчика. Он построил в лопухах прочный и красивый дом
из палочек и, когда никого не было, вынул лестницу и подтащил
её к стене.

    Миша  был маленький, а лестница большая. Она не слушалась
сначала, но потом встала как надо. Гнездо было из глины, как чашечка. Птенчиков было два. Карман был один. Когда Миша спустился
вниз, то испугался, что папа заметит, и решил поставить лестницу
на место, а потом позаботиться о птичках.

    Лестница была большая, а мальчик- маленький... Когда он положил всё, как было - оказалось, что птенчики уже не дышат и не
двигаются. Миша решил их похоронить, и только успел это сделать,
как пришла из магазина мама. Она принесла ему вкусных колечек в коробочке, а потом папа из леса принёс ежа и сладкой малины, а потом
они пошли купаться, а потом.....

    Ночью, когда все уснули, над землёй пролетал птичий царь. Это
такой житель неба, который невидимый и неслышимый, а сам может
видеть и слышать всё, и превращаться он может, во что угодно и в
кого угодно.
Он вроде ангела, только поставленБогом  над птицами, потому что они тоже живые и хотят, чтобы их любили"...

"Ну, я же их люблю"?
"Ты просто мальчик, а он кто?   И вот летит этот птичий царь и слышит, как в маленьком гнёздышке плачет мама-ласточка, а папа-ласточка тоже плачет,
но совсем тихо, что б мама не слышала. Подлетел он к гнезду и спросил у них, о чём они плачут.
    "Были у нас маленькие детки, да куда-то пропали, и никто не
знает, где их искать".
    Ничего не сказал ласточкам птичий царь, только погладил их по
пёрышкам волшебной рукой, и они уснули до утра.

     Сел птичий царь на брёвна возле птеньчиковой могилки и стал
думать, как быть ему с мальчиком Мишей. Он был очень сильный, и
волшебник. Он мог превратить мальчика в клубок дождевых червей или
в ржавую железку, мог навсегда сделать маленьким или огромным, а
внутри пустым, ну и разное мог. Да только знал птичий царь, что от
всех этих превращений толку не будет. Не станет Миша ни умней, ни
добрей, и ластушатки не оживут.

    Что бы ты сделал на месте птичьего царя"?
   "Я бы его убил".
    "А вот он не убил, потому что был сильный.

    На другое утро птичий царь превратился в одного знакомого дедушку и пришёл звать Мишу на рыбалку. Мама сразу отпустила Мишу с
дедушкой, ведь он был такой человек, которому можно верить.

    Когда Миша сел над водой, то увидел, как маленькие и большие
рыбы снуют прямо у самого берега. Он так обрадовался, что даже
и не мог вспомнить, когда подобное раньше было с ним.

    Начали ловить. У дедушки поминутно клевало и клевало, а у Миши поплавок лежал, как замороженный. Миша злился, тряс удочку, насаживал самых лучших и красивых червей и делал всё на свете, а всё-таки не клевало.

    У дедушки рыба в ведёрке уже не помещалась, и он начал перекладывать её к Мише, но рыба в Мишином ведре не хотела сидеть,
точно крылья невидимые у рыбёшек отрастали, поднимали их на
воздух. Шлепки убегающих рыб слышались то и дело. Мише каждый
шлепок казался пощёчиной.

    "Почему они такие, - Закричал Миша, - Почему так несправедливо
они делают! Я не хочу...  не буду"...
    "что ты не будешь"?
    "Играть больше так не буду"...
    "Да мы и не играем, а рыбу ловим".
 "Дедушка, помоги мне поймать хоть одну рыбку, а я тебе за это
хоть велосипед свой отдам, хоть плеер со сказками, или хочешь, я
тебя слушаться буду всю оставшуюся жизнь"?
    "Я не могу приказать рыбам ловиться. Видно ты удачу свою спугнул или доля от тебя отвернулась".

     "Какая доля"?
     "А вот у каждого человека есть своя удача: злодею -
худые дела вершить, богатырю, великие подвиги, а у нас с тобой
обыкновенные поступки. И вот. Если человек свою удачу прогневает, всё уж у него будет не
так. Злодею, например, нельзя любить, он от этого
может вовсе раззлодеяться, а нам нельзя путать (Хорошо) и (Плохо), иначе мы сами на себя похожи, не будем".
     "И все не путают"?
     "Путают, конечно. От того и неприятности разные бывают. Вот
у тебя сейчас неприятность, значит, ты напутал".
     "Чего напутал"?
     "Я не знаю чего, а только не всё у тебя ладно, раз рыба от
тебя бежит. Я такого никогда прежде не видел".

     "Я ласточек убил. Я лестницу взял без разрешения".
     Миша почувствовал, что поплавок слегка дёрнулся, но рыбка
не зацепила.
     "Нет, сначала я папе наврал, что не возьму лестницу, а
сам взял. Потом обещал не лезть к ласточкам, а сам полез.
А дальше птенчики не нарочно задавились, а я только папе наврал,
что играл с Виталиком, а сам за птенцами полез.
Но главное, я ни кому не сказал про птенцов, потому что боялся".

     Поплавок у Миши запрыгал и потонул, удилище согнулось так,
что мальчик чуть ни упал в воду. С помощью дедушки он вытащил из
воды рыбу.
     "Смотрите, это треска!!! Раньше в нашем пруду никогда таких
рыб не ловили"!!!

    Миша схватил рыбу и побежал домой, но боялся, что она вырвется из рук и уплывёт в воду. Вдруг он вспомнил, что забыл поблагодарить дедушку.
     "Опять напутал. Удача снова от меня отвернётся"... В ужасе
подумал он, но дедушка с берега помахал ему рукой и крикнул:
    "Беги скорей, чудеса ещё не кончились"!

     Дома никого не было. Родители работали в огороде, а высоко
под крышей весело щебетали ласточкины дети.
    Павлишка сжал мою руку.
    "А знаешь, ведь это я унёс кролика и в лесу бросил".
    "И тебе его не жалко было"?
    "Жалко, а что теперь сделаешь".

    Павличье тельце прижалось ко мне, у щеки задрожали реснички, и
тяжёлая слезинка, горячая и горючая, потёрлась о мою щёку и размазалась грязным следом.
    "Давай, я тебя сейчас усыплю, как птичий царь ласточек".

     "Давайте, я вас всех усыплю"!
     Бабушка поднялась к нам и стала, как воплощённое изумление.
     "Ну, усыпи".
     "Кролик домой вернулся".

     Весь мир с луной, звёздами и прочей блескучейй шелухой можно
было отдать за одну эту минуту. Сын стал частью меня, маленькой
тёплой радостью, солнышком лохматеньким, одним дыханьем, одним словом:
      "А может и правда бывает птичий царь"!
1997

Среди любивших, как это ни странно,
До дна беды достала только та,
Которая безмолвно и незванно
В отчаянии стояла у креста
И слышала, как сын, изнемогая,
Сказал, чтобы уже ступить за край:
"Один я в мире и её не знаю.
Ты обозналась, женщина, ступай".
Ступай путём бессилья и утраты,
Ступай и посмотри со стороны,
Как умирает тем уж виноватый,
Что согрешили чьи-нибудь сыны.
Ступай и веруй, что, пройдя горнило
И отряхнувши немощную плоть,
Навек восторжествует божья сила,
Способная страданье побороть.
И день, и путь, и подвиг связан с нами,
И равновесна боль, как ни возьми.
Пусть наши распинаемы грехами,
А Он распятый грешными людьми.
Вот потому-то с дерзновенной дрожью
Нам должно в сердце положить завет:
Увидеть в каждом сыне искру божью...
А нет, так и воскреснуть шанса нет...
2004