Тень Бесстрашного. Часть 4. Чужие сны

***

Когда на часах было около девяти, Элизабет уже заканчивала писать. Гораздо быстрее и проще отправить текст по электронной почте, но к таким вещам у нее не было доверия. Бумага надежнее и в чем-то даже честнее.
Один на один с бумагой нужно думать, сталкиваться с самим собой.
Устало вздохнув, женщина поставила последнюю точку и сложила листы. До почты идти не так далеко, и за это время не должно ничего случиться, и все же ей было неспокойно уходить, не предупредив Эдгара. Но будить? Ей было слишком жалко это делать.
Сам поход занял не больше получаса, свежий ветер немного выветрил головную боль и привел взъерошенные мысли в порядок. После таких откровений всегда сложно, но опасаться, что придется еще раз столкнуться с подобным в ближайшие дни, не приходилось: пока письмо дойдет, пока его получат, пока выругаются, пока напишут ответ...
Загрузив карманы наличными, снятыми попутно со счета. Элизабет вернулась в номер.
Эдгар спал, разметавшись по простыням, светлые пряди прилипли к взмокшему лбу, губы чуть приоткрыты. Во сне он казался спокойнее, даже безмятежнее, но в то же время старше.
Тихо сев на край кровати, женщина аккуратно сдвинула его волосы со лба, вглядываясь в черты лица. За долгое врем ей не хотелось ни суетиться, ни рисовать. Хватало просто тишины и молчаливых разглядываний. Наверное, так делать не очень хорошо, но, впрочем, это слишком пустяк. Ничего не случится и никому не станет хуже.
Наклонив голову пониже, она прикрыла глаза, "всматриваясь" уже в сны Бостафа. Так ведь нужно, верно? А любопытство... Какое еще любопытство, о чем вы?
Он рисовал. Маленькая студия над антикварной лавкой во сне, казалось, простиралась от одного края мира до другого, и тот факт, что земля круглая, не имел ни малейшего значения.
Повсюду были рисунки. Карандашные наброски и завершенные картины - масло и уголь, буйство красок и тысячи оттенков темноты. Реальные люди и фантастические чудовища, порождения больного разума и ночных кошмаров. Целые листы и изорванные, изрезанные в лоскуты, покрытые темными подсыхающими пятнами с медным солоноватым запахом.
Стоя перед мольбертом посреди всего этого хаоса, Эдгар Бостаф рисовал сферу тонкой кистью с темно-алой краской.
Элизабет, в первые секунды едва не отступив в реальный мир, справилась со страхом от неожиданно странного сна. Она сомневалась, что это на самом деле обычный сон, слишком уж мрачным и зловещим он выглядел, но пока не стала вмешиваться. Сделать это можно всегда, но если разум создает такие картины, то, значит, ему это необходимо... Наверное...
Она расслабилась, погружаясь в сон, как камень падает сквозь толщу воды к самому дну.
Эдгар вздрогнул и заозирался по сторонам. По листам под ногами прошелся ветер, сметая их в кучу, как сухие листья.
Расслабиться... Не думать...
Женщина не дышала, не мыслила и только наблюдала. В таком состоянии растворения недолго было "потеряться", но она не боялась. Сейчас не было Элизабет Норрингтон - только зыбкая тень, растворяющаяся в чужом сознании.
Эдгар вернулся к прерванному занятию. Рисовал он с почти маниакальным упорством, пытаясь нарисовать идеальную сферу. Делал ошибку, срывал лист бумаги с мольберта, брал другой и начинал все с начала. То и дело поднимающийся ветер заметал его ботинки рисунками, на которые падали капли красной краски с кисти.
А может, и не краски вовсе.
Больше ничего не происходило. Обычный кошмар - тяжелый, жуткий, монотонный, без конца и края, без надежды выбраться и даже без намека на мысль об освобождении. Казалось, Бостаф мог рисовать так вечно.
В груди Элизабет заныло от жалости. Убеждая себя, что это не вмешательство, а легкая, совсем легчайшая коррекция, она осторожно вошла в сон глубже, осторожно касаясь разума.
"Успокойся. Вздохни глубже, отдохни немного и начни заново. У тебя все получится. Не сомневайся."
Кисть дрогнула, и Эдгар, с рыком сорвав с мольберта очередной испорченный лист, уткнулся лбом в ладони. Его захлестнула волна отчаяния и бешеной злобы, запахло паленым.
Женщина приблизилась, если так можно сказать в ее растворенном состоянии. Она пропускала через себя эмоции Бостафа, одновременно с тем меняя окружающее пространство. Совсем немного. Выравнивая, делая мягче...
Очень далеко, в реальности, ее рука соскользнула на подушку со лба мужчины. Элизабет заснула сама.
Исчезли запахи, стих ветер, и наступила пронзительная, оглушающая тишина, в которой звук очередного разворачиваемого листа казался громом среди ясного неба, а шорох кисти резал слух, как нож по стеклу. Эдгар стиснул зубы. Нужно нарисовать сферу. Идеальную сферу, и тогда все будет хорошо. Можно будет подписать рисунок. Можно будет прекратить бежать. Можно будет...
Кисть медленно, с отвратительнейшим звуком скользила по бумаге, выписывая тонкую окружность.
Наблюдая за следом "краски", Элизабет пошла на нечестную игру: неровности и неточности искажались в понимании Эдгара, принимая вид идеально направленной линии.
За первой окружностью пошла вторая, более бледная. За ней - еще одна, и еще, светлея ближе к центру. Эдгар действовал с точностью хирурга во время операции и в помощи Норрингтон почти не нуждался, но любой мелкий огрех, даже скрытый Элизабет, заставлял его останавливаться и подолгу вглядываться в рисунок. С каждой новой окружностью свет в помещении становился все более приглушенным, линии на картинах искажались, свивались в какие-то невероятные формы - жгуты и спирали, от одного взгляда на которые накатывала тошнота и липкий, навязчивый страх.
"Если что-то происходит, значит, так нужно, " - так утешала себя Элизабет, наблюдая за всем из-за плеча художника. Ее пробирал ужас, но больше даже не от того, что происходило с картиной - все это творилось в голове Эдгара, все это безумие, пропитанное чем-то непередаваемо-темным и удушливым.
"Просто закончи работу, Эдгар, " - шептала про себя женщина, не отводя "взгляда" от линий и краем сознания чувствуя радость, что здесь у нее нет ни рук, ни ног. - "Закончи, и уйдем отсюда."
Последние окружности, тонкие и еле видимые, как отражение рассвета в стоячей воде. Красная дымка. Вывернутый наизнанку мир. Эдгар окунул кисть в краску и стал встряхивать над бумагой, превращая почти идеальную сферу в жуткое подобие земного шара. Часть капель пятнала его рубашку, брюки, руки, застывшее, напряженное лицо - маску социопата и убийцы. Запах меди усилился, края листов начали истекать все той же алой... хотелось надеяться, что краской, а свет все мерк и мерк, сосредотачиваясь на одном-единственном рисунке - кроваво-красная земля, стекающая в пустоту.
Последним, что разглядела Элизабет прежде, чем наступила темнота, была подпись Эдгара, но совершенно иная, чем на всех известных работах. Резкие, четкие линии, словно росчерки ножа. Буквы "Э.Б.".

***

Элизабет сидела, откинувшись на спинку кровати, и глядела в потолок. Мыслей не осталось, а руки и ноги дрожали, как после пробежки по полосе препятствий. Только через некоторое время, растянувшееся не хуже резины, она почувствовала под пальцами волосы. Чужие волосы. Чужой запах.
Ее замутило.
Эдгар открыл глаза на пару секунд позже. Вид у его был вымученный, под глазами залегли темные круги, башка трещала, а во рту как будто прошел хабуб. Полный хабуб.
Первой, что попалось ему на глаза, кроме потолка и торчащих откуда-то сбоку пальцев с розовыми ногтями, оказалась стройная темная нога с округлой коленкой, выглядывающей из джинсовых шорт. Вторым - на треть полный графин, стоящий на тумбе. Далекой-далекой тумбе.
Эдгар медленно протянул к вожделенной воде руку, но тут же в бессилии опустил и зажмурился. Чертова выпивка, клялся же себе, что больше никогда... ну да ничего. Еще немного полежать вот так, а потом можно попытаться подняться, если жажда не доконает раньше.
- Воды? - раздалось сверху.
С трудом оторвав голову от деревяшки, Норрингтон потянулась к тумбе, заворочалась, передвигаясь ближе и не сильно, но ощутимо встряхивая кровать, и все-таки достала до графина. Опасно притянув самыми кончиками пальцев, взяла за горлышко, перетаскивая на кровать.
- Стакан? - с той же лаконичностью уточнила она.
Эдгар молча отмахнулся, приподнялся на локте и, взяв графин, принялся жадно пить. Часть капель стекала по подбородку.
- Лед в пакетике принести? Или виски?
- Не надо, - отлипнув от графина, прохрипел Эдгар. - Мне просто надо отлежаться. Черт, я уже и забыл, как это хреново...
Стараясь встать как можно тише, женщина вышла за чайником и заодно все-таки прихватила лед. Обратно она села, коснувшись виска Бостафа прохладными пальцами.
- Если я еще раз предложу вам что-то подобное - пошлите меня ко всем чертям. Я дура.
Эдгар слабо улыбнулся.
- Зато вечер был чудесный. Который час?
- Уже... почти полдень, - удивленно хмыкнула женщина, глянув на настенный циферблат. - Надо же. Два часа как пара минут. Наверное, если у вас нет срочных дел на ближайшие дни, кораблем лучше заняться завтра. Сегодня мы только распугаем прохожих.
- Я не против, - Эдгар прикрыл глаза. - Вы сами-то поспали?
- Да... Немного. Снилась какая-то глупость, и теперь уже не тянет смотреть продолжение.
Забулькала вода, переливаемая в графин. Убрав все ненужное и оставив в ладонях лед, не улыбаясь, Элизабет снова пристроила затылок на спинке кровати и прикрыла глаза. Если ее коллега снова отключится, она решила не упускать возможность продолжить "близкое знакомство". Прохладные пальцы легли на лоб и веки мужчины, мягко перебирая по коже.
- Вы так мирно спали... Даже выглядели не так уж зловеще.
Эдгар доверчиво прикрыл глаза.
- А такое ощущение, будто не спал вообще. Одна из причин, почему я бросил пить. Жаль, что вы проснулись раньше, я бы хотел посмотреть, как вы спите. Была у меня одна знакомая, убивавшаяся насчет отсутствия таланта к живописи. Она хотела рисовать спящих людей.
- Ничего интересного вы бы не увидели. - Отложив лед на колени, Элизабет освободившейся рукой принялась разглаживать встрепанные после сна светлые пряди. - Я умру от стыда, узнав, что храплю или пускаю слюну, когда снится что-нибудь хорошее. А уж если вы это нарисуете... хотя какая разница? Вы это запомните - вот что страшно.
- Вы точно не храпите, - Эдгар осторожно накрыл ее ладонь своей. - Я бы проснулся.
Тонкая, вздрагивающая ладошка с мягкими пальцами и немного выступающими костяшками. Гладкая, очень женственная, с почти выветрившимся цветочным запахом крема и ровно подстриженными ногтями. Замершая удивительно покорно.
- Сомневаюсь, - тем временем говорила ее обладательница, стараясь не повышать голос. - Вы спали так сладко, что вряд ли проснулись и под грохот поезда. Снился интересный сон, нет?
- Не помню, - ответил Эдгар, мягко перебирая пальцами по тыльной стороне ее ладони и запястью. - Кажется, я должен был что-то сделать, но хоть убейте не помню, что.
И без того неровно вздрагивающая жилка забилась чаще. Норрингтон тихо рассмеялась.
- Все же поймать того официанта, что на нас пялился? Не стоит, мне кажется. Парень просто никогда не видел таких психов, что устраивают настолько ранние завтраки. Может быть, - снова коротко прозвучал грудной мягкий смех, - сегодня, уже ближе к вечеру, отправимся на разведку и осмотрим пути отступления из музея? Проще говоря, немного прогуляемся?
- Почему бы и нет? Я здесь был лишь раз, и то проездом, - Эдгар медленно сел, не выпуская руки Элизабет, и посмотрел ей в глаза. - Не успел вдоволь насладиться мрачным очарованием этого города.
- Тогда придется вас разочаровать: я твердо намерена по пути угостить вас мороженым, а оно бывает мрачным только за счет шоколада или черники. Уверены, что способны осилить такую... э, поистине готическую мрачность? - Улыбнувшись и сев ровнее, женщина потерла щеку плечом. - И вы так смотрите... У меня с лицом что-то?
- Да. Оно до неприличия красивое. - Эдгар осторожно провел пальцами по ее скуле.
Раскрасневшиеся от недосыпа глаза так же, как и ночью, влажно заблестели, а губы задрожали. Пытаясь удержать улыбку, Элизабет приподняла голову, прикрыв тяжелые веки.
- Подремали бы вы еще немного, - тихо произнесла она. - Я вам голову и шею помассирую, чтобы стало легче.
- Может, лучше я вам?
- У вас голова болит, а я успела проветриться, - робко изогнулись губы, приподняв подрагивающие уголки. - Сегодня день заботы о вас, потому что вам из-за меня нехорошо...
"Прекрасная несвязная чушь, дорогая. Ляпни что-нибудь еще, может, он подумает, что ты чокнутая."
- Глупости, - хмыкнул Эдгар. - Мы в одной лодке. Устраивайтесь поудобнее, а я помассирую вам спину и шею.
На него взглянули, нехотя приоткрыв глаза, а после, вздохнув тяжко-тяжко, словно после спора с упрямым ребенком, повернулись спиной, прислонившись к спинке уже плечом. Волосы, собрав в два пучка, принялись поспешно заплетать в косы.
Крупные теплые ладони легли ей на плечи.
- Вы не смотрели мои сны, как планировали? - спросил Эдгар, с нажимом проводя большими пальцами вдоль позвоночника.
- Отслеживала... кх, - подалась немного вперед Элизабет, внутренне вздрагивая от ощущения разницы в силе. - Отслеживала воздействия извне. Не хотелось так вот бесцеремонно влезать в чужую голову.
- И ничего? Если так, давно пора было уйти в запой.
- Только сумбур в вашей собственной голове. Предлагаете вечером повторить? - вздрогнула спина от сдерживаемого смеха. - Тогда лучше мне не наливать. Сегодня я уже хотела станцевать, и, боюсь, еще одного такого искушения мне не побороть.
- И тогда наша с вами миссия задержится на неделю, а то и больше. - От поглаживаний Эдгар перешел собственно к массажу, почти болезненному, но оттого еще более приятному. - Если и пить, то что-то легкое и в небольших количествах.
Протяжно вздохнув, женщина вновь качнулась вперед, но на этот раз опустилась на локти, почти сложившись пополам. Недоплетенные косички забавно болтались при каждом резком движении.
Бостаф приостановился.
- Не больно?
- Нет-нет, это просто с непривычки, - выдохнули откуда-то из-под косичек. Выглядывающие уши застенчиво потемнели. - У вас сильные руки. Обычно наши коллеги не слишком много уделяют внимания спорту... Довольно приятное удивление, - пробормотала женщина, борясь с желанием просто распластаться, забыть все увиденное и получать удовольствие.
- К сожалению, несмотря на силу, массажист из меня весьма посредственный, - возобновил движения Эдгар. - Вам нужен кто-то посерьезней - мышцы как камень. Эдакая гора на плечах.
Элизабет вздрогнула, но теперь уже от смеха. Двойственность ее положения была странной, почти пугающей, и при этом будоражащей, напоминая игру в русскую рулетку. В памяти накрепко отпечаталось лицо Эдгара из сна, холодный взгляд там, на корабле, и вместе с тем вот он - милый, обходительный, талантливый и совсем не напоминающий злобного негодяя. Со странностями, но у кого их нет?
Может, не было у него выбора. Фьючер Тех умеет толкать к грани.
- Может, вам стоит попросить скалку или биту? - предложила женщина, с протяжным вздохом вытягивая руки и наклоняя голову. - Или эту... лопату какую-нибудь? Или молоток для отбивания мяса?
Смешно. Вот лежит она, скрючившись, с убийцей в одной комнате, шутит. Обои эти дурацкие, в цветочек. Солнышко светит, где-то неподалеку валяется деталь корабля, убивающая людей. Еще ближе находится место, которого боятся все люди с особым даром. Безумие...
Эдгар хмыкнул и убрал руки.
- Я думаю, нам лучше попросить завтрак. Что-нибудь легкое плюс пара таблеток, чтобы не раздражать желудок и снять головную боль. Что скажете?
- Как вам удобнее, Эдгар, - даже с легким разочарованием вздохнула женщина, потягиваясь и разгибаясь, падая на кровать, раскинув руки. - Я пока не голодна, но и у вас ничего не отниму.
Бостаф растянулся рядом.
- А мне слишком хорошо и лениво, и мысли о еде вызывают... противоречивые чувства.
Повернувшись к нему, Элизабет улыбнулась, легкомысленно встрепав светлые волосы. Темные глаза смотрели со странной смесью жалости, радости и беспокойства.
- Может быть, еще воды? - предложила она тише, продолжая баловаться с волосами. - Или можно пойти на балкон и там отдышаться?
На лице Эдгара промелькнула улыбка, характерная для человека, думающего о куда менее приличных вещах, чем прогулка. Он снова повел ладонью по ее лицу.
- Все же душ и завтрак. Только, умоляю, не забирайте из ванной мою одежду, чтобы полюбоваться на меня в халате. Боюсь, тогда вы будете смеяться каждый раз при взгляде на меня.
- Больно надо, - пожала, как могла, плечами Элизабет, с ленцой закидывая руки за голову. Аккуратный носик смешно сморщился. - Вы же не вечно будете ходить едва не при галстуке, так? Когда-нибудь... - зловеще протянула она, зажмурившись. - Ну а ждать я умею...
- Даже не знаю, пугает это меня или воодушевляет, - хмыкнул Бостаф и, нехотя поднявшись с постели, поплелся в душ.