Темноватый террор

Гулкая темнота отхватывала себе по небольшому кусочку материи, замахиваясь на безраздельное владычество в Замирье. Она ластилась, терлась об ноги, лапы, крылья и хвосты обитателей, шептала, уговаривала, подначивала. Темноте нужна была поддержка, защита, пока она сама не могла за себя постоять: достаточно было одной зажженной мысли, одного полунамека и все, прощай. И жители Замирья расслабились, позволяли подходить все ближе и ближе к их верстакам судеб, пяльцам жизнеделов, стамескам личностного роста.

Еще шаг, прыжок, рывок и… Бац! Бум! Трынь-трынь-тр… Звонко заголосило пустое ведро, оброненное из чьей-то руки. Темнота взвизгнула и постаралась заглушить эхо, погасить робко вспыхнувший огонек где-то вдали, там, где туман межмирья соприкасается со здешним пространством. Отвлекшись на борьбу с невесть откуда взявшимся звуком, темнота проглядела появление нового персонажа: высокого, сутулого с громадным, похожим на баклажан носом. Его шнобель был виден даже отсюда, хотя до границы, на которой он возник, было добрых сто метров, а уж злых все триста, и то, если повезет.

«Долговяззззый», - горестно вздохнула темнота, опознав самого неподходящего для нынешней ситуации гостя. От волнения у темноты перехватило горло, и она стала слегка шепелявить: безуспешно пыталась она подгонять свое наступление, вместо «быстрее» получалось что-то вроде «бышшсштрее». Это мудреное слово было не под силу для ее бездарей-помощников – спившихся светлячков, перешедших на сторону темноты. Если раньше их тщедушные тельца излучали какой-никакой свет, то теперь наоборот, поглощали. Силясь разобрать, что сказала хозяйка, светлячки стали хаотично носиться и переспрашивать друг у друга: «Что она сказала? Что делать? А?». И без того негустое КПД упало практически до нуля, темнота стала понимать, что она не успеет все поглотить, так как Долговязый, кажется, стал понимать, что здесь происходит.

Сутулый гражданин ускорил шаг и стал размахивать пустым жестяным ведром, при этом на ходу извергал какие-то проклятия и неприличные слова, весь смысл которых заключался в «Поймаю – убью». Темнота хоть и была дамой преклонных лет, но остатки разума еще не сбежали с ее корабля, поэтому смекнув, что тягаться с Долговязым у нее не выйдет – ретировалась. Причем в такой спешке, что обронила свой плащ, сбила с толку несколько светляков и обронила тяжелую кружку для путешествий прямо в колодец к вещим рыбкам.

Как только последняя пятка темноты скрылась за границей межмирья, на здешнее небо выползло сонное и крайне недовольное солнце. Даже его фиолетовость пылала раздражением и обидой, но даже в таком состоянии оно все же давало свет.
Долговязый гневно стукнул ведром об пол Проспекта Деятелей, звук от ведра подхватил проснувшийся ветер и, как преданный пес, понес его по всей длине улицы. Обитатели Замирья наконец-таки стали просыпаться, то там, то здесь раздавались удивленные возгласы. Никто ничего и не понял, всеобщее недоумение быстро сменилось ужасом: работа встала! Пряжа не прядется, судьбы не пишутся, закаты-восходы не рисуются, даже звезды не протерты! Это же кошмар!
Недоуменная тишина сменилась ужасающим воем сотен голосов: все кричали друг на друга, толкались, искали следы работы. Кто-то уже нашел их и стал догонять, судорожно размешивая краски, долбя камни, стругая древесину.

Долговязый поморщился, огляделся по сторонам, и заметил брошенный темнотой плащ. Поставив пустое ведро на землю, он поднял свою находку и стал внимательно рассматривать его, прикидывая, кому такая вещь может пригодиться и что за это можно получить. Может, даже, глоток-другой крови здешних обитателей. «Мммм…», - Долговязый причмокнул своими тонкими губами, вспоминая вкус этой прозрачной жидкости.

Ворочая туда-сюда кусок черной ткани, воняющей снотворным, скисшим соком из тополиного пуха, и старостью, Долговязый обнаружил карман, в котором шелестела бумажка с воспоминанием – видимо, пока темнота была занята своими делами, шустрая белка забросила воспоминательный фантик в карман плаща, эти пушистые подонки воистину вездесущи.

Сутулый гражданин аккуратно свернул плащ и огляделся по сторонам: вокруг не было никого, все догоняли улепетывающую работу. Что ж, ничего не мешало глянуть, что там навспоминала старая темнота, когда была занята своим давно позабытым делом. Развернув тонкими и длинными, словно карандаши, пальцами фантик, Долговязый увидел скупую череду картинок, из которых он узнал вполне очевидную вещь: за террористическими нападками старой кошелки стоял никто иной, как Размах Размахович. Тут даже к рыбкам не ходи, и так все ясно, что свежесваренная пакость была отпущена на волю, а тут еще и темнота подвернулась. Ох, покоя нет с этим Размахом и его замашками человеческого совратителя и растлителя. У Долговязого были веские причины не доверять Размаху, так как внушительная часть армии котов, посланных в мир людей на выполнение довольно простой миссии стала сбывать свою добычу налево, а именно - Размаху. Причем добыча была важной – человеческая душа. Из-за козней Размаховича и предательства котов, Долговязый заваливал план, и был постоянно зол, как сто кротов, прорывших вечную мерзлоту не в том месте.

Но, благодаря фантику старухи-темноты, Долговязый разжился хорошим доказательством вины Размаха в серьезном преступлении. Это не математических зайцев переинтегрировать, прикрываясь бедолагой Пурьяном, и даже не кража у ветра его кроссовок. Сегодняшнее происшествие тянет на целый выговор с занесением, если не больше. Долговязый радостно хлюпнул носом-баклажаном и спрятал фантик с воспоминанием в бездонный карман своих штанов, положив его на полку рядом с цветочным насморком и ножом для нарезания лунных нитей. Штаны, кстати, у Долговязого были первоклассные: спроектированные несколько дюжин вечностей назад дядюшкой Пурьяном, могли вместить в себя всю Вселенную. Но пока что размещали несколько шкафов и походную палатку, на большее у их хозяина не хватало времени. Спрятав фантик, бережно не досмотренный до конца, Долговязый подхватил ведро, перекинул через другую руку старухин плащ и отправился обратно в безмирье, в однокомнатную квартиру, чтобы передохнуть и решить довольно сложную проблему: идти к начальству, или шантажировать Размаха, заставляя сдавать того свою агентурную сеть в кошачьем сообществе.