За эписто!

Привет, Рейхсфедор!

Рад, что мы с тобой отдыхаем по одним азимутам. С той разницей, что ты с супругой уже отхватил свою порцию черноморского ультрафиолета и отбыл домой, в сурские палестины. А я с женой все еще смакую каждый день, каждый витамин, каждую капельку морского йода. Das ist nicht schwer gesagen, Meine Herren?” – rfr  как говорится в третьем томе любимого для нас с тобой «Швейка».

Я не кичусь, но чисто географически и психологически, юг для чистопородного пензюка это одно, а для чистопороднейшего же пензюка, хлебнувшего хотя бы немного Севера, that’s just another pair of shoes.

Залезаешь в узкий, душный, гремучий Ил и пилишь, ПИЛИШЬ до полного отвращения на душе и ломоты в копчике. Вылезаешь в Красноярске --- батюшки мои! В Магадане еще все голо, белые мухи иной раз начинают летать, туман с моря наползает такой консистенции, что при одном взгляде на него начинают кости ломить. А в Красноярске на микроскопическую приаэровокзальную площадь вывалишься и глаза начинают щипать от ароматов и умиления. Высокие материковские деревья с густыми кронами. Цветочные клумбы. Пчелы и голуби, отсутствующие в Магадане. Другая вода, другая еда, другой воздух дует с Красноярского моря. Потом, со вздохами опять пакуешься в консервную банку с крыльями и  до одурения бороздишь, бороздишь еще шесть с половиной часов оставшуюся половину пути до Москвы Далее марафон до города-героя Лоо. Жена в пансионате «Магадан» благоденствует, а я снял койку в частном секторе в двух шагах от «Магадана» и тоже ловлю всяческие кайфы --- с Ларисой ездим (по-пензенски «ездием») на экскурсии и прочие культурные мероприятия. Купили в Лоо ей шубу --- настоящий муттон за полторы тысячи. Купаемся. Общаемся у меня в «голубиных» апартаментах, если хозяйки рядом нет. В Лоо меня папа в детстве возил. Он тут в войну ж/дорогу со своим взводом восстанавливал под бомбежками и даже письменную благодарность от Верховного получил за ударный труд. Твой отец ведь тоже где-то рядом на Черном море воевал. Что-то он мне на твоей свадьбе рассказывал.

Ты хвастаешь визитами в злачные места и дегустацией раритетов. Позволь тебе заметить, что и в «Магадане» есть такие точки для северян, что туши свет, бросай гранаты. С фасада за Потемкинской лестницей и колоннадой --- стандартный набор. А за малую доплату всегда можно урвать дефицит. Скажем, с торца белокаменного корпуса я открыл павильонный филиал пансионатского буфета. Там сплошной буэнос айрес (в переводе с цинговатовского, «чистый воздух»), приличная публика и всегда какой-никакой дефицит. И когда у Ларисы процедуры или медицинские приемы, я заглядываю на веранду и начинаю, если по Тютчеву «не парит зной», жуировать как белый человек.

Давеча в очереди за баночным «Праздроем» стоял. Народ вокруг повышенной интеллигентности, уде даже знакомые лица завелись,   
Здоровкаемся. Разговоры разговариваем, которые никого ни к чему не обязывают. Умеренно хвастаемся курортными  опытами и импрессиями. Живописец из Тамбова как-то свои черноморские эскизы показывал --- всеобщая радость узнавания ставших временно родными мест. Пожилые делятся рецептами от  давления, ревматизма, геморроя. Молодые травят свежие анекдоты про Васильиваныча и кичатся, кто кого и как оттарабанил.


Иногда проскользнет легкий матерок в эротическом контексте, буфетчица цыкнет «Эй, кончай тут бомжатник разводить!». «Но это призрак. И снова небо сине. И вдаль плывет унылый караван».
Занимательные истории, отстоявшиеся с годами. Где-то на Брянщине или Вологодчине эти байки уже двойной бородой обросли, а здесь в Лоо звучат как первая брачная ночь. Люблю байки земляков-северян. Моя, Федя, специализация --- Приморский край, чью землю  я топтал солдатскими сапогами. Ну и занимательно-общепланетарная «парадоксография», как древние римляне называли свою бульварную литературу.

В белых туфлях, белых брюках и легчайшей рубашке навыпуск вхожу в вестибюль и покупаю зарубежную периодику на импортных языках.  Потом делюсь свежей информацией в «баре на веранде» и мордой в грязь никогда не падаю. То поделюсь с народом давней инфой из «Сан», «Дейли мейл», «Нэшнл джиогрэфик». То поддержу дискуссию цитаткой к месту. Мой друг в Ньюкасле Алан Браун (земляк великого Алана Прайса) регулярно присовокупляет    к своим эпистолам крайне смешные карикатурки. Я отбираю лучшие, перевожу, указываю первоисточник и посылаю в город-герой Москву. И как приятно получать 10 р
 минус полтинник за почтовую пересылку из всесоюзно-известного   солидного еженедельника «За рубежом». Правда, подпись переводчика не печатают, но Теодор, когда и где человеку мешал лишний червонец? Это ж «Плиска» и закуска! Падающая человеку как бы с небес, из столичного далека.  Еще в «За рубежом» есть га внутренних полосах в самом гтзу минирубрика «Из первых уст» или «Точки над I». Если карикатурки принимают регулярно, в эти рубрики я пробился только однжды. Наткнулся на высказывание одного конгрессмена: «Безработица в США --- не частый леьний дождик, который мочит всех одинаково. Наша безработица падает чаще всего на молодых, сильнее на малоимущих и больнее на цветных». И получи, магаданский переводчик Стодоля, червончик,  как с куста…

Тут мы втроем помогли буфетчице разгрузить свежайшее   бочковое пиво, а она, дай ей Бог двести лет жизни, налила нам по кружечке вне очереди и даже угостила сушеными анчоусами, с мелким песочком, слегка хрустящем на зубах. Разбеседовались про трудовые подвиги. Я за неимением других сюжетов пересказал напечатанную мною карикатуру. Баба в папильотках лежит в постели и говорит в телефонную трубку: «Что вы говорите? Как это не пришел на работу, если я его вытолкнула из постели полтора часа назад!». А у подножья кровати на коврике, подложив под голову тапочки и поджав ноги, спокойно спит ее труженик-муж… Согласен с тобой, Теодор, пересказывать карикатуру --- это все одно как играть на гобое фортепьчнную пьесу Шопена. Но ребята ржали от души.

Стоишь в хвосте (так Маяковский с Высоцким называют очередь), вдыхаешь типогравскую краску свежего номера «Морнинг стар» или, извиняюсь, «Дейли уорлд» и манкируешь, как фраер. Народ спросит со смешком: «Ну и чего там врут нового?». А ты диагоналишь полосы в поисках микросенсации или какой-нибудт забавности. Найдешь, обрадуешься и начинаешь распускать хвост, аки самец павлина.  Народ отсмеется,  откомментирует, а ты ты солидно разъясняешь, что всего два дня назад (вариант четыре) «Морнинг стар» эта была напечатана в Лондоне (вариант, Нью-Йорке) и вот, пожалуйста, мы читаем этот свежак в Лоо! Гордыня моя --- мишень уязвимая. Как-то я философствовал, а какой-то учитель из Йошкар-Олы отбрил мне по первому разряду.

«Вы что же думаете, --- говорит, --- у нас правительство круглый дурак? Деньги не экономит? Так вам тонны газет через море и повезут, держите карман шире».

«Да ведь полиграфия какая качественная!», --- парирую я. «Что у немцев в Берлине или у чехов в Праге полиграфия хуже  капиталистической? --- спрашивает учителешко. --- Гранки ведь гораздо проще и дешевле переслать, чем весь многотысячный тираж. Нашлепают в ГДР, в поезд загрузят, привезут в  Москву, оттуда разошлют по всему СССР».   Крыть, Федя, было абсолютно нечем. В Магадан инопресса приходит за четыре дня и срок тоже сходится. Очередь тихо злорадствовала. Ты не в курсе, где находится этот Йошкар-Ола с его  проницательными педагогами?

И получается, что даже к легкому трепу следует готовиться как-то ответственнее.  Лучше, конечно, заранее экспромт готовить, сканировать тексты загодя и уж потом разыгрывать прямой перевод, что называется, с листа.

Больше минуты переводишь, народ теряет нить, расхолаживается. Множатся ряды скептиков, появляются идиотские или язвительные вопросы.

Чтобы исключить «синдром Йошкар-Олы», даю новости минидозами. Эффективность до 90%. Публика с удовольствием кайфует и комментирует. 10% это тугие на ухо скептики и неразгибаемые маловеры. Куда уж без них?

Интересуются: «А это не свистёж? А ты откуда это выкопал?». Показываю число, выходные данные «А-а… Заграница соврет --- не дорого возьмет. Ты молодой ишо,  всему подряд веришь. А мы воробьи стреляные. Нас на мякине не проведешь».  Здоровая часть очереди вступает на стороне колымского переводчика. Я разъясняю: «Мужики, это ж пресса братских коммунистических партий, а не капиталистические побрехушки!». Смеются: «Ладно, земляк, ври дальше!».

Кстати, в пансионате полно блатных и потусторонних. Лариса рассказывала, что у них в палате полно «потусторонних». То есть,  северянам пробиться сюда по-ленински архисложно, а между тем в пансионате отдыхающие из всех девяти часовых поямов и как они достали горящие путевки в «Магадан», один мусульманкий Аллах ведает. Ладно, мы с тобой, Федя, не ОБХСС какой-нибудь, наше дело сторона.

Итак, под мои информации на веранде время летит быстрее и мне веселее в очереди передвигаться. Это даже что-то вроде лекций по линии общества «Знание», в которое я, Федя, вступил именно на Колыме. И на Севере, и на Юге никогда не знаешь, чего ожидать от аудитории. Что-то игнорируют вглухую. Другое идет на «ура». В «М.с.» я открыл заметки-малютки размером с большую почтовую марку. Они печатаются где-нибудь внизу или на периферии основных материалов, причем без заголовка и курсивом. Залп из двух-трех предложений. Скажем ---

 

   
 .