Если я вернусь завтра 1

I
Стоял прекрасный летний день, солнце ласково заглядывало в окно, отзвенел последний звонок, и наконец-то не надо было
идти в школу!.. Леста открыла глаза и, потянувшись, с наслаждением проснулась. Она взглянула на часы. Семь утра. А ведь
сегодня воскресенье, и надо хорошо отдохнуть. Правда, впереди выпускные экзамены, но Леста Самонова испытывала к ним
снисходительное отношение. Она не была отличницей, но её знаниям можно было позавидовать. Жила с отцом и матерью в отдельной
трёхкомнатной квартире в центре Москвы, не так далеко от парка Культуры и отдыха. Ей уже исполнилось 17, и девушка выбирала
высшее учебное заведение, в которое она будет поступать этим летом. На дворе вовсю размахивал алыми флагами 1938 год, ещё шли
упорные бои в Каталонии, около Мадрида, все с тревогой ощущали приближение большой войны. Гитлер решал свои вопросы с Чехословакией,
а война неудержимо приближалась к границам Советской страны. Леста без сожаления покинула место ночного отдыха, согнав по дороге
дремавшую кошку, и направилась в душ. Переодевшись, она прошла на кухню, и начала готовить завтрак. Родители ещё спали. Отец, Сергей
Николаевич, работал директором одного из крупных оборонных заводов, а мама, Светлана Михайловна, преподавала немецкий язык в Высшей
военной академии. Брат её отца, имел очаровательную дочь её возраста, которая была одной из лучших подруг. На последнем дне рождения
он подарил ей изумительные женские часы, и Леста с гордостью их носила, поскольку дядя служил генералом Народного комиссариата внутренних
дел, и находился на переднем крае борьбы с самым опасным врагом внутри страны. Его дочь, Марина, часто навещала семью Самоновых. У отца это
не получалось из-за занятости по службе, мать работала в том же ведомстве, и встречалась с Лестой довольно редко. Девушка приготовила завтрак,
накормила крутившуюся под ногами кошку, и, не дожидаясь родителей, приступила к еде. Она вступала во взрослую жизнь, и понимала, как уставали
они на работе. Однако её одиночество было сначала превращено в воспоминание отцом, который, проснувшись, немедленно появился на кухне, а чуть
позднее - и матерью, вошедшей следом за ним. Вымыв руки, они присоединились к Лесте. Клара вертелась под столом, всё время, напоминая остальным
домашним о своём присутствии настойчивым мяуканьем.
- Что нового?.. - спросил Сергей Николаевич.
- Как обычно, папа, - ответила дочь.
- А экзамены?.. - поинтересовалась мать.
- Всё проходит, - ответила девушка.
- Ты решила, куда будешь поступать?.. - спросили родители.
- Пока нет, - ответила Леста. - Полагаю решать возникающие проблемы в порядке их возникновения. Сначала школа, а потом уже думать об институте.
- Это логично, - ответил отец. - Как твои успехи в шахматах?..
- Мастер спорта,  -  равнодушно сказала Леста.
- Ты так спокойно об этом говоришь, доченька, - упрекнула её Светлана Михайловна.  - Немногие девушки в твоём возрасте могли бы похвастать этим.
- Я долго шла к этой цели, мама, - возразила Леста. - Поэтому мне нечем гордиться.
- Может быть, ты и права, - поддержал её отец. - Когда во что-то вложено столько усилий, уже сама цель теряет своё первоначальное значение.
- Спасибо, отец, - ответила Леста.
     Раздался телефонный звонок. Звонила Марина. Она предложила подруге встретиться около десяти утра в Парке Культуры и Отдыха. Та согласилась
и вернулась к родителям.
- Что там?.. - спросил Сергей Николаевич.
- Марина. Приглашает в Парк Культуры и Отдыха.
- Сходи, - одобрила мать. - Только помни, кто её отец.
- То есть?.. - удивилась Леста.
- Следи за своими словами, - ответила Светлана Михайловна.
- Мама права, - поддержал отец. - В наше время нельзя быть слишком откровенной. Даже с двоюродной сестрой. Несмотря на моего брата. Долг есть долг.
- Хорошо, - ответила Леста. - Я не буду слишком откровенной.
- И прежде чем что-то сделать в её присутствии, подумай, а правильно ли ты поступаешь, - напомнил ей Сергей Николаевич. - Не мне тебе объяснять. Ты
взрослая девушка.
- Да, папа, - согласилась Леста. - Ты прав.
    Убрав стол и вымыв посуду, она, наконец, изгнала за пределы кухни съевшую всё, что только можно, Клару и стала готовиться к встрече с подругой.
Родители занялись своими делами. Около девяти, поцеловав мать, и обняв отца, надев самое красивое платье, она вышла на улицу. Конечно, дорога занимала
гораздо меньше времени, но ей хотелось вдохнуть  свежесть утреннего города. Без пятнадцати десять она уже ждала Марину у одного из аттракционов. Та
появилась с некоторым опозданием, объяснив делами по дому. Леста пропустила это мимо ушей, и вместе с подругой начала посещение одного аттракциона за
другим. Решив немного передохнуть, они купили себе мороженого, и, наслаждаясь безоблачным выходным днем, шли по аллеям Парка. Уже было около двенадцати.
Пройдя еще одну аллею, они вышли на газон, где расположились со своими столиками любители шахмат. Около каждого стояло, как правило, несколько зрителей,
и внимательно наблюдали за игрой. Леста беглым взглядом оценила число столов, и нашла, что их никак не меньше 35. Тогда она громко сказала:
- Сеанс одновременной игры!..
- Ты что?.. - шепнула ей Марина. - Больше тридцати человек.
- Тридцать пять, если быть совсем точным, - ответила та. - Хочу бросить им вызов.
- Тебе не выиграть, по крайней мере, треть всех партий, - сказала подруга.
- Посмотрим, - возразила Леста.
- Девочка, а что ты будешь делать, если проиграешь?.. - спросило её несколько шахматистов. Для соревнований подобного рода нужен приз, а с деньгами, как
мы полагаем, у тебя не густо.
     Тогда Леста сняла с запястья свои прекрасные часы и сказала:
- Вот приз тому, кто выиграет у меня хотя бы свою партию. Вас это устраивает?..
     Внимательно рассмотрев часы, те согласились. Тридцать пять любителей расставили столы стоявшей напротив девушки. Та смело подошла к первой доске, и
сделала свой первый ход. Потом она сместилась по ряду столиков, делая один ход за другим. Через два с половиной часа всё закончилось. 25 шахматистов сдали
свои партии. Ещё 8 получили мат до 15 хода. Двоим улыбнулась Фортуна,  и они смогли добиться ничьей вечным шахом. Девушка не проиграла ни одной партии.
- Где ты так научилась играть?.. - спросили её удивлённые поклонники древней игры.
- Я занималась у многих мастеров, - ответила Леста. Играю с 8 лет. Мастер спорта по шахматам.
- А так и не скажешь, - сказали ей. - Только окончила школу.
- Это правда, - ответила она. - Но к уровню игры никакого отношения не имеет.
     Шахматисты опять расположились группами, и продолжили игру между собой.
- Идём, - сказала Леста. - Я доказала себе, что хотела. Остальное меня не волнует.
     Погуляв ещё около часа по парку, подруги разошлись.
II
    Вечером Марина рассказала отцу о прошедшем выходном дне.
- Она поставила на кон мой подарок и не проиграла ни одной партии, - сказал он. То, что она хорошо играет, я знаю. Но могла и проиграть. А с такой лёгкостью
жертвовать моим подарком, генерала НКВД, это уже серьёзно. Я должен сообщить руководству. Отец - директор важнейшего оборонного завода, мать преподаёт в военной
Академии. Это уже политика. А где политика, возможен и заговор. То, что она моя племянница, ничего не значит.
- Что же будет?.. - спросила уже начинавшая сожалеть, что всё рассказала, Марина.
- У нас разберутся, - ответил отец.
    На следующей день она сказала двоюродной сестре о нависшей над ней и её семьёй опасности. К её удивлению, Леста восприняла то, что произошло, совершенно спокойно.
- Расстреливают маршалов, - сказала она, - и жизнь продолжается. Конечно, жаль отца и мать, они этого не заслужили. А отвечать за свои поступки необходимо. Ты зря
проболталась о часах. Но теперь это не имеет значения. Станешь умнее в следующий раз и не будешь столь откровенной. А то, что меня могут расстрелять или отправить в
лагерь?.. Когда-то все умирают той или иной смертью. Лучше молодой, нежели беспомощной. Не проси за нас отца. Что будет, то будет.
    После школы, её сразу забрали в чёрный "воронок", и доставили в НКВД. В кабинете присутствовал дядя, его вышестоящее начальство, и молодой сотрудник, который вёл
 протокол.
- Значит, мой подарок для тебя ничего не значит?.. - спросил её дядя.
- Вовсе нет, - ответила Леста, - это мои самые любимые часы, предмет гордости, помня о том, кто их мне подарил.
- Значит, так ты ценишь работу твоего дяди, - сказал генерал-полковник, непосредственный шеф её родственника. - Девушка, с таким именем!.. Наших вождей - Ленина и
Сталина.
- Почему?.. - возразила Леста, - я помню об этом.
- А работу людей, охраняющих революцию, не ставишь ни во что.
- Это не так, - сказала Леста. - Мой дядя прав в том, что я могла проиграть хотя бы одну партию из тридцати пяти. Но, человек, который не в состоянии поставить под
угрозу, самое дорогое, что у него есть, никогда не добьётся победы. Он не сможет ни рисковать своей жизнью ради высокой цели, ни ради других людей. Это не воин, а
трус и предатель, способный на всё, ради спасения своей жизни. Тогда, в Парке, мне захотелось испытать себя. Смогла ли бы я пожертвовать самым дорогим для победы,
доказав самой себе, что не только готова на это, но и выиграть. А проверить это иначе у меня не было никакой возможности. Потому что шансов на победу, справившись
со всеми, было не так уж и много, ведь я не знала их уровень игры и рассчитывала только на свои силы. Но я победила, несмотря на то, что пожертвовала самой дорогой
вещью, которая у меня была. А в перспективе - своей жизнью.
- Так, - сказал генерал-полковник, - подожди в коридоре, вызвав охрану.
      Когда Леста вышла, он спросил её дядю:
- И что ты думаешь?.. Мне кажется, она вела себя искренне.
- Я говорил со своей дочерью, и та подтвердила, что она никогда не расстаётся с ними.
- Твоя племянница отчаянная девушка, и судя по тому, что сказала, и как вела себя здесь. Возьми её на заметку. Для работы у нас. Люди, готовые ради чего-то более
высшего, чем их жизнь, спокойно идти на решение определённых задач, в выполнении которых они заинтересованы, незаменимы в разведке. Пока ей 17, и она поступает в
институт. Пусть идёт. Но тогда, когда в ней возникнет необходимость, мы вспомним о ней. Приглядывай за дочерью своего брата, правильно ли мы поступили. А сейчас -
пусть уходит.
     Нажав кнопку вызова охраны, они опять увидели Лесту. Та совершенно спокойно смотрела на них. Ни одна черта её лица не изменила своего выражения.
- Ты можешь идти, - сказал ей дядя. - Но, ни о чём здесь говорилось, ни где ты была, ты никому не расскажешь. - Ты поняла?.. - спросил он.
- Вполне, - ответила она и вышла из кабинета.
- Дай звонок на выход, чтобы её пропустили. Мне показалось, что, либо она способна на всё, или ей место в психиатрической лечебнице.
- За второе я ручаюсь, - ответил её дядя. - Никакая психиатрия там и рядом не ночевала.
- Тем лучше, - сказал его начальник. - Значит, наше решение остаётся в силе.
II
      Наступила пора выпускных экзаменов, ребята её класса усиленно готовились, Леста же относилась к первому в своей жизни серьёзному испытанию скептически. Всего
знать никто не может, а предсказать, что именно достанется на экзамене, невозможно. Конечно, она просмотрела основные вопросы программы, но особенных сложностей для
себя не обнаружила. Поэтому она спокойно шла на первый экзамен, ни о чём не думая. Получив билет, она прочитала его содержание, усмехнулась и набросала краткий ответ
на листе бумаги. Когда её вызвали к экзаменатору, она спокойно заняла своё место, и посмотрела ему прямо в глаза. Тот начал задавать вопросы по билету, девушка
отвечала, не глядя. Поглядев на неё с некоторым удивлением, он поставил "отлично", и отпустил её. Девушка равнодушно вышла из аудитории и столкнулась с Мариной,
которая жутко волновалась.
- Ну, как?.. - спросила та.
- "Пять", - без каких-либо эмоций ответила Леста.
     Та удивлённо посмотрела на неё, но вошла в аудиторию. Девушка вернулась домой, по дороге отвесив хорошую затрещину веником представителю семейства кошачьих,
бросавшей любвеобильные взгляды на открытую банку со сметаной, стоявшую на столе. Та мгновенно исчезла из поля зрения. Не переодеваясь, Леста легла на постель,
закрыв глаза. Думала она вовсе не о прошедшем экзамене, и даже не о следующем, а об относительности человеческой жизни. Раздался телефонный звонок. Девушка с
нежеланием встала, и сняла трубку. Звонил отец с работы, интересуясь результатами сдачи первого экзамена. Ответив ему, она положила трубку на рычаг, но практически
одновременно прозвенел второй. Это была Марина. Похвастать ей было нечем, поскольку больше "3" она не натянула. Та предложила готовиться к следующему экзамену вместе.
Леста согласилась. Заметив движение врага человечества в сторону кухни, она за шиворот отправила её обратно и убрала в холодильник объект её вожделения. Позвонила мать.
Немного поговорив с ней, она повесила трубку и вернулась в свою комнату. Переодевшись, она легла на диван и задремала. Клара устроилась на ней. Вернулся с работы отец,
следом мать. Девушка продолжала дремать, хотя и отметила про себя, что родители вернулись с работы.  Животное уже кружилось вокруг их ног, жалуясь на свою нелёгкую кошачью
судьбу. Леста вышла только к ужину, когда родители уже почти заканчивали пить чай.
- Сильно волновалась?.. - спросил отец.
  Та покачала головой.
- Начало замечательное, надо держать планку, - продолжал он.
- Глупости, - ответила дочь. Это лотерея. Кому что выпадет. Даже зная, можно не получить не больше "3". Не понравилась преподавателю, да мало ли что.
- Ты права, доченька, - согласилась мать. Даже зная всё, чего почти никогда не бывает, результаты иногда оказываются  на среднем уровне.
- Так что же, - возразил отец, - готовить себя к заведомому срыву?..
- Вовсе нет, - ответила Леста, - только относиться к этому надо философски.
- То есть?.. - переспросил отец.
- Что может быть всё, папа, и не нужно стремиться к заоблачным высям. Нужно трезво оценивать свои силы. И всё.
- Ты, пожалуй, права, - согласился отец, - но готовиться всё равно нужно.
- Безусловно, - ответила дочь.
III
     Прошло ещё два экзамена. Леста неизменно получала "отлично", а Марина, которая готовилась вместе с ней, на балл ниже. Своё негодование она высказывала дома.
- Тебе далеко до её хладнокровия и выдержки, - ответил ей отец. Да и уровень подготовки у неё выше. Скажи "спасибо" за то, что имеешь. Она, не колеблясь, выиграла
  сеанс одновременной игры, не проиграв ни одной партии. Ну, две ничьи. Хотя знала, чем рискует. И была абсолютно спокойна. Что ей экзамены?.. - Пустой звук.
- Но отец, это несправедливо!.. - возразила дочь.
- Готовься с ней, и думай о том, чтобы зная, опять не получить средний балл. А ты можешь. Она - нет. Поэтому не сравнивай несопоставимые вещи.
- Папа, такое впечатление, что моя двоюродная сестра тебе дороже, чем родная дочь!.. - возмутилась Марина.
- Отчасти да, - ответил он.
- Но почему?.. - спросила та.
- У вас разные судьбы, - сказал отец.
     Последующие два экзамена только подтвердили его правоту. Леста с полным отсутствием эмоций взяла две "пятёрки", Марина еле избежала второй "тройки". Оставалось
ещё три экзамена, и о школе можно было забыть. Самонова осталась верной себе, и не упустила ни одного шанса. Сестра заработала первое "отлично", и две "четвёрки".
Экзамены закончились. Леста получила диплом с отличием, и приступила к подготовке в радиотехнический институт. Марина пошла в медицинский. Внимательно наблюдавший за
ситуацией дядя, незадолго до этого имел разговор со своей племянницей. Возможно, именно этим и объяснялся её странный выбор. Обе девушки поступили в намеченные вузы
и были зачислены на первый курс. Наступили каникулы, с небольшой предшествующей практикой, которую Леста провела в школе НКВД, под присмотром своего дяди.
IV
    Потянулись унылые серые будни. Студенты посещали семинары, ходили на лекции, сдавали зачёты. Марине учёба давалась с трудом. Запоминать приходилось столько, что
временами она даже забывала, какое сегодня число и день недели. Леста не изменила своего скептического отношения к учёбе, хотя была одной из лучших на потоке. Первая
сессия представлялась особо трудной. Разумеется, девочки сдали её по разному. Марина из трёх экзаменов могла поставить себе в заслугу только одну "4", а двоюродная
сестра не уступила ни сантиметра, получив повышенную стипендию. Та, вовсю жаловалась дома, что это несправедливо, что она не вылезает из учебников и "анатомички"
целыми днями, не имея ни минуты свободного времени, а подруга, мало того, что проводит время неизвестно где, так ещё и получает высшие баллы. Отец иронически
улыбался, но хранил молчание. Роль всемирного утешителя на несправедливости жизни пришлось взять на себя матери. Всё свободное время Леста проводила в спецшколе НКВД,
осваивая премудрости разведывательной работы в тылу врага. Так что успехи племянницы на студенческом поприще дядю совершенно не удивляли. Он хорошо понимал, с каким
противником придётся столкнуться вероятному врагу. В Европе ситуация накалялась, была оккупирована Чехословакия, пала Испанская республика и началась Вторая мировая
война. Польша мужественно сопротивлялась напавшему на неё агрессору, но её усилия были напрасны. Советские войска выдвинулись навстречу германскому вермахту,
установив линию границы согласно пакту Молотова-Риббентропа. Не вызывало сомнения, несмотря на официальные заявления, что после молниеносного падения Франции и ряда
других европейских государств, перед Гитлером возникала реальная цель - Советский Союз. Правда, ему так и не удалось победоносно завершить операцию "Морской лев"
по ликвидации Великобритании, и, затратив некоторое время на оккупацию Югославии, к маю 1941 года его соединения, попутно заняв Крит, начали концентрацию у советско-
германской границы. Сообщения разведки были тревожными, поэтому Леста всё больше времени уделяла своим внестуденческим делам. Дядя был доволен её успехами, но особо
не торопил. Студенты сдали свою летнюю сессию, из пяти экзаменов Леста уступила две "4", а Марина не смогла выбраться из средних баллов. По этому поводу дома
разразился очередной скандал, пришлось вмешаться отцу, чтобы успокоить свою не в меру справедливую дочь. Сказав ей всего несколько слов, у той округлились глаза, и
больше она не открывала рта по поводу  равноправия всех студентов.
V
    22 июня сняло все вопросы о будущем страны. Части вермахта, рассекая танковыми клиньями армии советских войск, несмотря на упорное сопротивление, выдвигались на
юг, к Ленинграду и Москве. Марину, вместе с другими студентами, направили во фронтовые медицинские части. Леста, снабженная соответствующей легендой, была заброшена
в расположение немецких войск. В звании лейтенанта, а потом и капитана СС, она занималась решением "русского вопроса" на оккупированных территориях. Немецкий язык
она знала в совершенстве, даже на уровне диалектов, поэтому у германского командования, при всей её жестокости, никогда не возникало к ней вопросов. Её перевели в
охрану детского концентрационного лагеря, насчитывавшего около полутора тысяч детей, в возрасте до 13 лет. Нацистская медицина проводила над ними ряд экспериментов,
к тому же они давали кровь фронту. Командованию лагеря импонировало то, что такая молодая девушка, была полностью  лишена какого либо сострадания и материнских
чувств, будучи способной, выполнить любое задание в интересах вермахта. Ей подчинялась внутренняя охрана лагеря, беспрекословно выполнявшая приказы капитана СС.
Она подчинялась только напрямую коменданту концлагеря, полковнику службы безопасности. Внимательно наблюдая за детьми, она довольно быстро выявила скрытно
образовавшуюся организацию, каналы связи, и достаточно скоро вышла на руководителя детским подпольем. То, что дети ставили своей целью побег, не подлежало сомнений.
Как офицер СС, она понимала всю бесперспективность этого плана, даже если детям удастся вырваться из самого лагеря. В ближайших лесах не было партизан, а в окрестных
деревнях их бы переловили в два счёта, а сами деревни сожгли вместе с жителями. Фронт ушёл далеко, и бежать было невозможно. Тем не менее, заключённые готовили побег,
она уловила это по всё более нараставшей интенсивности сообщения между блоками. Дети были очень осторожны, так как прекрасно знали, чем рискуют. Женская часть охраны
не особенно вдумывалась в систему их сообщения, сигналы и знаки, которыми они общались друг с другом. Разумеется, они знали русский язык, но никто не учил их, ни
логическому мышлению, ни анализу, ни наблюдательности. К тому же слово "интуиция", для них представлялось заоблачной категорией. Они, вполне серьёзно считали детей
существами низшей расы, предназначенной обеспечить интересы великой Германии. Мужчинам до всего этого вообще не было никакого дела, поскольку с детьми работала
женская половина охраны. Но, как, ни осторожны были дети, они, всё-таки, допустили промах. Пряча очередную часть запасов хлеба, 12 летний мальчик попался на глаза
офицеру лагерной охраны. Обнаружив не менее 2 х килограммов сухарей, тот хотел было лично расстрелять его, но здравая мысль, что это может быть только одно из звеньев
цепи, заставила спрятать пистолет. Поэтому, указав мальчику собрать сухари, он направился вместе с ним непосредственно к начальнику лагерной охраны, Линде фон
Стаутенберг, известной в спецслужбах НКВД под псевдонимом "Сакс". Та занималась своим обычным делом, вела учёт поступившего вермахту за последние две недели от лагерного
контингента, чтобы доложить вышестоящему руководству. Представив нарушителя и обрисовав ситуацию, он спросил о дальнейших распоряжениях. Линда встала из за служебного стола,
и как следует, встряхнула свою жертву. После чего она спросила по-немецки, зачем он собирал хлеб. Тот молчал. Она хладнокровно расстегнула кобуру боевого оружия, и приставила
его ко лбу мальчика.
- Ну, у нас появились здравые мысли?.. - спросила она на безукоризненно чистом русском языке.
      Мальчик удивлённо посмотрел на неё. Что женщины, непосредственно занимавшиеся с ними, более или менее говорили по русски, он привык. Но, чтобы начальник лагерной охраны
владела им, как родным, для него было откровением. Офицер, который задержал мальчика, тоже оказался на мгновение не в своей тарелке. 
- Так что, будем отвечать, или нет?..  - переспросила капитан.
- Паёк-то, маленький, - нашёлся мальчик.
- Не вижу связи, - холодно сказала фон Стаутенберг. - Если маленький, давно бы съели, раз появился излишек, значит, большая норма. В таком случае, её необходимо урезать. Хотя,
  судя по внешнему виду, вы и так еле ноги таскаете.
- Зачем собирали хлеб?.. -  повторила она свой вопрос.
     Тот не нашёлся, что ответить. Линда взвела курок, ребёнок задрожал всем телом.
- Кстати, господин старший лейтенант, а в России суровые зимы?.. -  по-немецки спросила она. - В моё время было довольно холодно. Лет десять назад.
- Конечно, господин капитан. Бывает до - 40 по Цельсию.
- Думаю, ситуация не изменилась. Эти дети, полагая, что будет очень холодно, откладывали хлеб на зиму, хорошо понимая, что паёк никто им повышать не будет. А согреваться  как-то
  надо. Вот они и сушили сухари, чтобы дотянуть до весны. Даже они понимали, что выполняемую работу им никто сокращать не будет, и они просто перемёрзнут. А с дополнительным хлебом
  они могли пережить зиму. Верните этому существу хлеб, и пусть очистит от своего присутствия мой кабинет. Небось, сколько вшей, блох и клопов нанёс!..
- А у нас регулярно проводится санобработка?.. - спросила она.
- Естественно, господин капитан, - ответил тот.
- Тогда, после его ухода, пусть дополнительно обработают мой кабинет. 
- Слушаюсь, - вытянувшись, ответил старший лейтенант и увёл мальчика.
      Когда он вернулся, то уловил знакомый запах спирта. Капитан тщательно протирала руки. Потом не менее аккуратно вымыла их с мылом.
- От этих существ, чего только не наберёшься, - сказала она. - Иногда, кажется, что оскверняет само прикосновение к ним.
- Где Вы так хорошо научились говорить по русски?.. - спросил старший лейтенант.
- Не только по русски, но по-французски и английски. До десяти лет я жила в России. Так что язык я забыть не успела. А английский и французский освоила с преподавателями. Ну, разумеется,
  поскольку я не жила в этих странах, так свободно, как русский, я их не знаю. Но без акцента говорить могу.
- Никогда бы не подумал, что Вы, господин капитан, знаете три иностранных языка, причём тех стран, с кем мы находимся в состоянии войны!..
- Не помню, может, даже кто то из наших врагов сказал, что знать много языков, -  это иметь много ключей к одному замку.
- Вы совершенно правы, господин капитан!..
- Идите, обработайте руки, одежду, и лучше всего, примите хороший душ, чтобы чего нибудь не подцепить от этого представителя низшей расы. Да, и передайте указание женскому контингенту
  внимательнее работать с этими существами. Не думаю, что я ошибаюсь, но лучше быть осторожным, чем убитым. Это фигурально, но предпочитаю бдительность, чем неприятные сюрпризы в будущем.
- Вы тысячу раз правы, господин капитан!..
- Хорошо, идите. И не забудьте обо всём, что я Вам говорила. Хайль Гитлер!..
- Хайль Гитлер, господин капитан!.. - ответил старший лейтенант и вышел.
VI
     На следующий день Линду вызвал комендант лагеря. Со своей железной выдержкой она предстала пред очами непосредственного начальства.
- Почему Вы, господин капитан, не провели соответствующего расследования по поводу произошедшего вчера инцидента?.. - спросил он. - Тайник с сухарями, а я уверен, и не один, может говорить
  о готовящемся побеге.
- Я не стала загружать контингент, работающий с детьми и охрану ненужной работой, господин полковник. Бежать из лагеря некуда. Укрыться негде. Я не представляю, как они могли бы уйти. Вырыть
  подкоп?.. Хорошее дело, но после этого деваться им некуда. Прочесав окрестные леса и несколько деревень, мы выловили бы всех. Деревни, за укрывательство, сожгли вместе с жителями. Партизан
  в округе нет. Городское подполье слишком слабо, чтобы провести такую акцию, к тому же, что они потом с ними будут делать?.. А, дальше, смотря по обстановке, мы бы решили, что предпринять.
  Расстрелять организаторов, сжечь блок с контингентом для устрашения, или уничтожить всех. Только это не в интересах вермахта. Поэтому версию побега я отмела сразу, и, учитывая, что приближается
  зима, сделала вывод, что существа низшей расы, как обитатели леса, которые роют себе норы на зиму, готовят запасы. Конечно, они страшно примитивны, но перспектива замёрзнуть зимой, как я полагаю,
  их не устраивает. Разумеется, я дала инструкции работающему с ними контингенту быть внимательнее, чтобы не пропустить возникновения в лагере какого-нибудь подобия подпольной организации, но на
  этом решила остановиться. У них и так много работы.
- Вы очень умная и жестокая женщина, преданная интересам рейха, - выслушав её, сказал полковник.
- Ваши действия я одобряю. Действуйте в том же ключе. Но со своей стороны, тщательнее контролируйте своих подчинённых. Если Вам всё становится ясно с первого взгляда, они вполне могут допустить
  халатность в работе, а как Вы прекрасно понимаете, спрашивать за всё будут с нас. Хайль Гитлер!..
- Хайль Гитлер, господин полковник!.. - ответила ему начальник охраны лагеря и вышла.
VII
     Наблюдая за детьми несколько последующих дней, Линда отметила резкое снижение активности связи между блоками лагеря. Естественно, дети сделали выводы, перепрятали всё, что возможно, и уничтожили,
что могло их выдать. Она улыбнулась. Её действия оказали тот самый эффект, на который она и рассчитывала. Но поговорить с главой их детского сопротивления, было необходимо, но не вызывать к себе, это
только привлечёт лишнее внимание, а мимоходом встретив в лагере, проведя нечто вроде воспитательной работы. Тем временем дети, тщательно уничтожив все следы своей деятельности, приступили к расспросу,
попавшегося с хлебом.
- Ну, что, значит, всех выдал, иуда?.. - допытывались они.
- Никого я не выдавал!.. - со слезами в голосе, ответил мальчик.
- Как же, Сёма, тебя отпустили, да ещё и с хлебом, а?.. - Продал на корню?..
- Вася, Ларик, Алёшка, Сергей, да не знаю я!.. Меня поймал офицер охраны. Достал, было, пистолет, но раздумал, велел собрать сухари, и повёл к нашей Линде, капитану СС.
- Дальше что?..
- Она писала бумаги, он ей всё рассказал, она спросила по-немецки, я худо-бедно понял, откуда у меня столько хлеба. Я промолчал. Тогда она приставила пистолет мне ко лбу, и на чистейшем русском языке,
  я даже оторопел, спросила, пришло ли мне что-нибудь в голову.
- На чисто русском?.. Врёшь!..
- Нет, вправду говорю!..
- Ладно, дальше, Каин.
- Она взвела курок пистолета, а я чуть не заплакал. А потом она свободно перешла на немецкий, и говорила уже с офицером. Я разобрал только "запасы" и "зима". Офицер велел забрать мне наш хлеб, и убираться
  в свой блок.
- Всё?.. - спросил Ларик.
- Конечно. Я хлеб оставил на старом месте, и вернулся к вам. А потом уже сказал, что попал в историю.
- Да, в истории ты останешься, - согласился Сергей. - Но, судя по всему, Линда решила, что мы готовимся к голодной зиме. Хотя первая мысль приходит о побеге. Но кроме более внимательного отношения надзирателей,
  ничего не последовало. Может, ещё рано судить, но надо ограничить наши действия до минимума. Если бы ты нас выдал, они давно бы нас расстреляли или, согнав в один блок, сожгли. Чтобы такие мысли не приходили
  в голову. Ладно, расходимся.
      Ребята разбрелись по своим местам. После обеда их опять отправили на работу. Кого убирать мусор, других собирать камни, третьих - готовить блоки к зиме. Кто сдавал сегодня кровь, отдыхали. Линда вышла из
 блока охраны, и в элегантной чёрной форме, направилась в обход территории лагеря. Она искала Сергея Петрова, который, несмотря на свои 11 лет, возглавлял детское подполье. Тот убирал мусор. Рядом с ним находилось
 ещё несколько его товарищей. Она остановилась перед ними. Дети, бросив работу, вытянулись перед ней.
- Сергей Петров?.. - спросила она.
   Тот кивнул. Движением руки она приказала ему следовать за собой. Остальным, по-немецки, она велела продолжать работу. Когда поблизости никого не было, Линда остановилась, и перешла на родной язык.
- Вот что, Сергей, что ты возглавляешь детскую подпольную организацию, мне известно уже давно. Что готовите побег, тоже. Освоилась в вашей  системе знаков и сигналов. Приблизительно знаю, что ты держишь
  под своим контролем около 2/3 всего контингента. Остальные, хотя не в курсе, но присоединятся к вам в любой момент. За последнюю неделю активность вашей деятельности резко возросла. Я не имею в виду историю с хлебом.
  После неё, общение между вами упало до минимума.
- Господин капитан, - глухо спросил Сергей, - кто нас сдал?.. Разрешите хотя бы удавить иуду.
- Никто вас не сдавал, внимательно наблюдая за вами, я обо всём догадалась сама. Каким бы я тогда была в 19 лет капитаном СС и начальником охраны лагеря?.. Начинала я тоже с лейтенантов. Ни одного доноса от ребят
  я не получала. Надзиратели слишком поверхностно выполняют свою работу. Единственная ваша ошибка - попались с хлебом. А вот это могло плохо кончиться. Потому что с него вытрясли бы всё. Но я повернула дело так,
  что оно заглохло. Ваша подготовка к побегу - безумие. Даже если бы вы ушли с территории лагеря, вас всех всё равно переловили. В окрестных лесах нет партизан, местные деревни сожгли бы вместе с вами, фронт далеко,
  крупных железнодорожных узлов на расстоянии ближайших 45 километров нет. Мы подняли бы на ноги всю округу, но ни один из вас не ушёл. Ведь искали бы с техникой, собаками, оцепив весь район расположения лагеря.
- Так что, нам было, погибать, что ли?.. - подняв голову, дерзко сказал Сергей. - Хотя бы попытались. Ведь всё равно умирать!.. Скоро зима. Много её переживёт?.. А те, кто выживет, смогут что-нибудь делать, кроме как
  отдавать последнюю кровь?..
- Вовсе нет, но оставьте мысли о побеге. Это явная гибель, и если в живых останется хоть кто-нибудь, его переведут в другой лагерь, чтобы приносил пользу вермахту.
- Значит, нам спокойно ожидать своей смерти?.. Хорошее предложение. Недаром о Вас говорят, что Вы беспощадны и не знаете ни сострадания, ни материнских чувств!..
- В этом есть доля истины, но по сути ничего не меняет. Вы уйдёте из лагеря. Все. До наступления зимы. Но не сейчас. Сверните свою активность до нуля, и не подавайте признаков жизни. А то  уходить уже будет некому.
  И никому ни слова.
- Можешь идти, - более резко сказала она по-немецки.
     Сергей несколько удивлённо посмотрел на неё, и вернулся к своим товарищам.
- О чём она с тобой говорила?.. - спросили его.
- Она на самом деле прекрасно говорит по-русски, и видимо, не на нём одном, - ответил он.
- А ещё?..
- Проводила воспитательную работу, ей, видите ли, показалось, что мы слишком медленно работаем, возимся, как сонные мухи.
- А почему именно с тобой?..
- Можно подумать, так трудно догадаться, наблюдая за нашей группой, что вы слушаетесь именно меня!.. Она девушка, и своим женским чутьём безошибочно определила, кто из нас главный.
- А откуда она тебя знает?..
- Боюсь, она знает не только меня. У неё феноменальная память. Так бы столь молодая девушка была капитаном СС и командовала охраной лагеря!.. Сколько ей лет?..
- Ну, около двадцати. Не больше. Потолок.
- Ей лейтенантом быть, а не занимать такой пост!.. Ты думаешь, связи?.. Его можно занять, имея высоких покровителей, но работать, получая одну благодарность за другой, - невозможно!.. Как ей подчиняется охрана лагеря,
  вы видели?.. Какие отношения с комендантом, знаете?.. - Она отчитывается ему за всё, что происходит в нашем лагере. Какие связи?.. Она сама добилась всего своими способностями. Это очень опасный враг. Если бы это
  нужно было немцам, она лично загнала нас всех по блокам, и превратила в пепел!.. Можно подумать, её ночами мучила совесть!.. О её жестокости ходят легенды. Связи!.. Хотел бы я посмотреть на обычного надзирателя,
  имевшего на своём счету тысячи жизней!.. - Он что, командует охраной лагеря?.. Или имеет высоких покровителей?.. Ерунда!..
- Работаем, что ли, быстрее, - сказал Ларик.
- Разумеется, - ответил Сергей. - И по возможности, не попадайтесь ей на глаза. Спокойно вытащит оружие и застрелит. По крайней мере, предупреждение я уже получил. Мол, если что… Дальше сами знаете, не буду повторять.
        Дети заработали быстрее, в меру своих истощённых сил. 
- Да у Вас, Линда, просто талант, - сказал ей комендант лагеря, полковник СД Альфред Шрединг, невольно наблюдавший за ситуацией издалека. - Как после Вашей беседы с одним из них, они быстро заработали!..
- Пояснила ему на родном языке, чем лично для него и его товарищей закончится такая работа. Мне показалось, что они собирают мусор слишком медленно, как сонные мухи.
- Нет, Вы определённо обладаете даром убеждения, - ответил комендант.
- Ещё бы, - ответила девушка, - загнала всех по блокам, и видно было бы по всей округе!.. Осталось немного пепла. Правда, в городе немного морщились от аромата, когда ветер задувал в их сторону. Но!.. Всё в интересах
  рейха, господин полковник.
- Вы совершенно правы, Линда, - согласился тот, - всё в интересах рейха!.. Можете продолжать свой обход, я Вас более не задерживаю.
     Девушка отдала честь, и продолжила обход территории лагеря.

VII
    День закончился, и, закрыв сейф, Линда, заняла место в легковой автомашине, направившись в свой коттедж, находившийся около километра вблизи лагеря. Офицеры охраны, со своими семьями, тоже жили в этом коттеджном посёлке.
Только комендант лагеря, ездил на машине в город. Посёлок имел соответствующую ограду, патрули, охранявшие его. Поставив машину в гараж, Линда, подошла к калитке, но что-то остановило её. Сломанная ветка на короткой песчаной
дорожке, ведущей к дому. Она отступила на шаг и заглянула на второй этаж. Синяя лампа сигнализации не горела. Это наводило на некоторые мысли. Уже сама ветка была подозрительной, но нарушение защитного контура дома, было уже
слишком. В доме оказались гости. Конечно, проще поставить мину. Но тогда, пара окрестных деревень, превратятся в дым. Сомнительно, что проверка гестапо, но полностью исключать это она тоже бы не стала. Самое простое -
подпольщики. Партизан в округе нет, а об её жестокости ходят легенды. Ну что ж, посмотрим, что они могут. Вряд ли их больше трёх. Шли, скорее всего, на лыжах. Хотя начало ноября, но снег лёг хорошим настом. Она обошла дом,
нашла миноискатель, и проверила чёрный ход. Всё тихо. Тогда она нажала пружину, повернула замок и нажала на него. Дверь тихо открылась. Она оказалась в небольшой гостиной, и остановилась, Глаза привыкли к полумраку, комната
была пуста. Однако из прихожей раздался тихий шорох.
- А!.. - подумала она. - Один здесь.
      Лёгкий металлический стук пришёл из кухни.
- Хорошо, мальчики, - констатировала девушка. - Но двое мало, а пятеро - много. Где ещё один?.. Вас не может быть двое. Нужна гарантия успеха.
    Наконец, наверху что-то скрипнуло.
- Да, стоять неподвижно, ещё довольно долго, требует усилий, - закончила предварительный осмотр Линда. - Послушаем ещё. Может, вас больше?..
     Но за пять минут звуки повторились, только изменив последовательность. Девушка достала пистолет, и приготовилась к нападению. Стрелять она не собиралась, но оценить количество извилин забравшихся было довольно затруднительным.
Двигаясь почти бесшумно, она вышла в прихожую и сразу заметила тень за дверью. Сделав молниеносный бросок, она чётким ударом отключила первого посетителя. Обыскав его и забрав оружие, - при нём оказался только нож, она вошла на кухню.
Уклонившись от удара, она отправила на пол второго, защёлкнув за спиной наручники. Тот имел уже пистолет. Вернувшись в прихожую, она надела наручники и на первого, как на второго. Тихо обыскав первый этаж, она, поднялась на второй, и,
осматривая комнаты, уловила тень у шкафа. Не раздумывая, она метнула ему в голову вазу, стоявшую поблизости, ваза разлетелась вдребезги, а девушка, выиграв время, свалила противника на пол, защёлкнув и у него за спиной наручники.
Обыскав его, но, не обнаружив ничего, кроме ножа, она продолжила осмотр второго этажа. Больше никого не было. Тогда она спустилась в подвал, но прочный замок даже и не пытались открыть. Она вернулась на первый этаж, включила свет,
и перетащила обоих посетителей в гостиную, выделив для этой цели диван. Вернувшись за третьим, она стащила его по лестнице вниз, выделив ему место с рядом сидящими гостями. Тот был опытнее, ваза даже не разбила ему голову, - видимо,
успел прикрыться рукой. Сняв верхнюю одежду, Линда взяла стул и расположилась напротив незваных гостей. Рассмотрев их внимательно, она с удивлением обнаружила, что только одному было где-то около 50-ти, остальные - не старше двадцати
пяти. Серая, потёртая, ничем не примечательная одежда.
- С кем имею честь?.. - спросила девушка на прекрасном немецком языке с берлинским акцентом. - Неужели я чем-то обратила на себя внимание службы безопасности или гестапо?.. Только слишком топорно работаете, мальчики. Наследили, да и
подготовка не та. Так мы будем говорить, или нет?.. А то я сейчас принесу лист бумаги каждому, опишете свои подвиги, и отпущу обратно в пославшее вас учреждение. Чтобы там знали, что на такие дешёвые трюки я не покупаюсь.
   Те, хотя и пришли в сознание, но упорно молчали.
- Может быть, вы хотите, чтобы я стала резать вас на части?.. Мороки много. Тащить каждого в душ, пока что-нибудь не скажет, а?..
- Мы подпольщики, - подбирая слова, сказал старший  гость. - Пришли, чтобы совершить справедливый суд над Линдой фон Стаутенберг, палачом детского лагеря смерти.
- Ах, вот оно что!.. - смеясь, продолжала по-немецки Линда. - Придётся утром вызвать гестапо и сдать всю троицу. - А то, может, напишете, откуда Вы на самом деле, я бы вас и отпустила на все четыре стороны. Что-то мне говорит, что всё
  это дешёвый камуфляж. Вот Вам бумага, и пишите, как Вы выполнили порученное Вам задание. А потом можете убираться. У меня был трудный день, и я хочу спать, а вовсе не общаться с дилетантами. Если Вам мешают наручники, то я Вас освобожу.
  По одному. Ну что, будем писать?.. А то, раз Вы подпольщики, могу вызвать гестапо прямо сейчас. Они будут на седьмом небе, что им не дают покоя даже ночью.
     Трое переглянулись. Капитан СС не оставляла им выбора. Им приходилось следовать её правилам игры. Иначе уйти живым никому не удастся.
- Мы напишем, - сказал один из молодых людей.
    Немецким языком он владел гораздо лучше своего товарища.
- Но по-русски.
- Как угодно, - ответила Линда. - Там люди умные, разберут ваши каракули.
    Она сняла наручники с первого, самого молодого, и тот начал писать. Минут через 15 он закончил. Вырубив его одним ударом, девушка опять надела ему наручники, и перешла ко второму. У того описание своих подвигов заняло минут 20. Нажав на
 болевую точку шеи, когда он снова потерял сознание, наручники заняли своё место. Занявшись самым старшим гостем, она сняла с него наручники, тот попытался нанести ей удар, но та сразу отправила его в аут.
- Пиши, - пока я в хорошем настроении, - сказала она, - а не то всю жизнь не встанешь с постели. Развелось вас тут на мою голову!..
    За полчаса третий сочинил свою версию событий. Отключив его, она надела ему наручники. Пока девушка читала, все трое приходили в себя. Дочитав страницу, Линда звонко расхохоталась.
- Вы, в самом деле, подпольщики, - сказала она на чистом русском языке. - Подобной ерунды я никогда не читала. Даже нет желания проводить очную ставку. Но положение обязывает.
     Она начала задавать вопросы и все трое окончательно запутались.
- Ну что ж, по крайней мере, - продолжала она, - нам всё стало ясно. - Правда, и подпольщики из Вас не ахти. Решили совершить акт возмездия. Идиоты!..
     Те с удивлением смотрели на неё. Безукоризненный русский язык их просто убил. Линда сняла с них наручники и вернула оружие.
- Численность Вашей организации?.. - спросила она.
- Ну, человек двадцать наберётся. По городу и с окраинами, - ответил старший мужчина.
- Немало, - ответила Линда. - А почему Вы занимаетесь такими пустяками?.. Пустили бы под откос эшелон с военной техникой, освободили детей из лагеря.
- Там слишком много охраны, - ответил один из молодых людей. - Да и без точного плана, куда бы мы дели столько детей?..
- Да, подпольная организация есть, а заняться ей совершенно нечем, - грустно сказала Линда. - Только меня решили ухлопать. Вы хотя бы подумали, сколько детей за это заплатят своими жизнями?.. В городе, местных деревнях, самом лагере?.. Нет,
  на это у Вас ума не хватило. Что же не коменданта лагеря?..
- Боялись, что сожгут всех детей, - ответил старший мужчина.
- Не-а, - ответила Линда. - Немцы не настолько расточительны. Сожгли бы пару деревень. В городе провели показательные расстрелы. А уничтожить полторы тысячи детей, которые приносят пользу вермахту, это вряд ли.
- Значит, так. Раз у вас ничего путного не получается, поможете мне. Когда и как, скажу позже. Но лагерь перестанет существовать.
- А дети?.. - спросили все трое.
- К тому моменту в лагере никого не будет. А дети вне досягаемости моих подчинённых. На сегодня всё. Уходите по одному, и смотрите, не попадитесь на обратном пути.
     С изумлением глядя на неё, подпольщики по одному покинули дом и исчезли в лесу. Там, найдя припрятанные лыжи, они направились в сторону города. Линда потянулась, расправив затёкшие мышцы и пошла переодеваться. Она приступила к исполнению
первой части задуманного плана.
VIII
    Следующий день прошёл как обычно, дети работали, Линда составляла отчёты, проводила обходы по территории лагеря, осматривала блоки. Комендант лагеря отметил, что после её воспитательной работы, дети стали гораздо более старательно выполнять
порученные им задания. Он одобрительно похлопал её по плечу, и сказал, что она незаменимый специалист своего дела. Девушка улыбнулась, и ответила, что даже к детям низшей расы нужен определённый подход. Тот согласился и рекомендовал не сбавлять
оборотов. Та отдала честь и ушла по текущим делам. Вечером комендант уехал в город, а Линда вернулась в коттедж. Достав с полки книжного шкафа "Майн кампф" Адольфа Гитлера, это была её идея, она приступила к составлению шифровки для передачи.
Кратко обрисовав ситуацию, она убрала книгу на место и достала из тайника рацию. Выйдя на свою частоту волны, она передала её содержание. Ответ она могла получить через два дня, или пришлось бы ждать целую неделю. На этот раз, хотя  и редко
выходила в эфир, по радиоприёмнику в установленные часы она получила зашифрованный ответ. Командование согласилось на операцию, обещало предоставить транспортные самолёты для эвакуации детей, но его беспокоил вопрос о дополнительном десанте,
чтобы справиться с охраной лагеря. Линда, выступавшая под псевдонимом "Сакс", заверила, что решит задачу своими силами, маяк будет, полосу она постарается обеспечить. В ответном сообщении ей ответили, что от неё ждут дня и часа нанесения удара.
Девушка задумалась. Без подпольщиков в сложившейся ситуации было не обойтись. Охрану лагеря она возьмёт на себя, но офицеров, живущих в коттеджах, должны были устранить подпольщики, как только прозвучит сигнал тревоги. Она незаметно воспользовалась
услугами военного склада, благо на нём, как начальник  охраны, ни в чём не знала отказа. Оружие она тщательно спрятала у себя в подвале, оставалось ждать подпольщиков. Те не замедлили явиться примерно недели через полторы. Её навестила та же самая
троица, сказав, что люди изнывают от бездействия, хотя пока не знают, о чём идёт речь. Девушка осведомилась, где они собираются и когда. Помявшись, те ответили, что её встретят завтра в семь на Ореховом бульваре у развалин старой церкви. Она согласилась,
и сказала, что хотела бы осмотреть их лыжи и полагающийся к ним инвентарь. Подпольщики не возражали, и ответили, что лыжи в надлежащем состоянии она увидит. Тогда Линда поторопила их с уходом, поскольку нахождение на особо охраняемой территории было весьма
опасно. После их исчезновения, она дала радиограмму о начале операции завтра в три часа ночи.  К своему удивлению, она уже через два часа получила ответ на своей волне через радиоэфир, что время принято, и в три часа самолёты будут.
      Утром она выгнала детей из всех блоков чистить снег на территорию лагеря. Комендант поинтересовался, в связи с чем, возникла такая необходимость. На это начальник охраны ответила, что существа низшей расы необходимо ежедневно и настоятельно приучать к
полезному труду на благо рейха. В бесполезной уборке мусора смысла она не видит, поскольку его всё равно никто не вывозит, а распределяют по периметру лагеря, впрочем, как и собранные камни. А вот чтобы господа офицеры не вязли в сугробах, проводя утреннюю
поверку, в этом  чётко проводятся нордические черты характера господствующей нации, педантичность, аккуратность и любовь к порядку. Сами дети, сознавая, что они выполняют общественно полезный труд на благо германской нации, быстрее привыкают к положению
обслуживающего класса. Альфред фон Штернберг ответил, что не перестаёт удивляться её изобретательности во имя рейха, и присваивает ей звание майора СС. Представление он подаст уже сегодня, а она с полным правом может сменить знаки отличия уже сейчас, получив
их у каптенармуса. Линда отдала честь и сказала, что служит великой Германии. Она оставила полковника и занялась приведением в порядок своей формы. В канцелярии ей  было выписано удостоверение, что она, Линда фон Стаутенберг, с этого момента является не кем
иным, а майором СС в должности начальника охраны детского концентрационного лагеря. Когда снег был убран, детей отпустили на обед, после которого девушка организовала во всех блоках ознакомление детского контингента с целями и задачами третьего рейха. На вопрос
коменданта, почему она не отправила их на работу, девушка ответила, что неполноценным народам надо всё время пояснять, что и для чего они делают, иначе физический труд не возымеет должного психологического воздействия. К тому же, нужно учитывать, что
производительность труда уставших детей существенно снизится, а с вверенного контингента надо стремиться получить по максимуму. Полковник пожал ей руку, и сказал, что не раскаивается в своём новом назначении. Пусть проводит воспитательную работу, как считает
нужным. Ближе к вечеру полковник уехал в город, а Линда, оставив заместителя, через некоторое время последовала за ним, пояснив, что в связи с присвоением нового звания хотела бы устроить себе небольшой праздник. Офицеры поздравили её, пожелав приятного вечера.
     К семи девушка была на условленном месте. Её встретил знакомый подпольщик и, свернув с основной улицы, повёл переулками к дому, где Линду фон Стаутенберг уже ждали остальные подпольщики. Постучав, как было условлено, их впустили. Девушка была в лёгком плаще,
с довольно большим капюшоном, поэтому, сначала никто из подпольщиков не обратил внимания на её форму. Но, сняв плащ, она оказалась в шинели майора СС с соответствующими знаками различия. Войдя в комнату, где собрались подпольщики, те присвистнули. Трое, имевших с
ней дело, не рассказали остальным, кто именно должен придти. А в отношении неудавшегося покушения, они просто пояснили, что не застали её дома.
- Чёрт, это сама Линда фон Стаутенберг, уже майор СС, начальник охраны детского лагеря!.. - воскликнуло несколько человек. - Кого вы к нам привели?..
- Минуту терпения, -  сказал старший мужчина из троицы, которая посещала её дом. -  Сейчас всё разъяснится. Не волнуйтесь. Чужих здесь нет.
- Чужих?!.. - хором воскликнули почти все. -  Да перед нами самый беспощадный палач со всей округи, за которым столько крови, что вызывает удивление, как её до сих пор не убрали, учитывая всё, что она сделала.
- Если бы я знала, - ответила Линда со своим берлинским акцентом, - что городское подполье настолько примитивно, я и не стала с ним связываться.
- Что она сказала?.. - спросила основная часть подпольщиков, не знавшая тонкостей немецкого языка.
- Она довела до нашего сведения, что если бы знала, насколько мы примитивны, она и не стала иметь с нами дела, - пояснил бывший учитель немецкого языка.
- Что она имеет в виду?.. -  воскликнули все. - Что значит, примитивны?..
- Она говорит на русском лучше всех нас с Вами, - пояснил 50-летний подпольщик, уже имевший с ней дело.
- Если Вы будете рассуждать такими категориями, - продолжала Линда по-русски, у нас с Вами ничего не выйдет. У Вас в голове вертится только, что я майор СС, палач, и начальник охраны детского концентрационного лагеря. Никаких других мыслей себе в голову Вы просто
  не допускаете. А у нас с Вами сегодня впереди большое дело. Готовьте лыжи и выбирайтесь из города. Мне проще, у меня - машина. А вам надо пройти около пятидесяти километров. До трёх ночи мы должны успеть.
- Куда успеть?.. Зачем?.. У нас и оружия почти нет!..
- Оружие у Вас будет. А предстоит серьёзный бой.
- С кем мы должны драться?..
- С немцами, -  глухо ответила Линда. - Мне придётся ещё сложнее, чем Вам. Но без Вашей помощи мне не обойтись. Иначе мы не сделаем того, ради чего, собственно и стоит жить.
- Да о чём собственно идёт речь?.. - спросило несколько подпольщиков.
- Узнаете на месте. Но я рискую своей головой, а Вы - почти ничем. Поэтому собирайтесь и уходим. Оружие не берите. Я жду Вас на месте.
       Сказав последнюю фразу, Линда вышла из комнаты. Надев плащ, она позвала своего провожатого. Тот вывел её на Ореховый бульвар.
- Поторопитесь, - сказала девушка. - Разговоры ничего не меняют.
    Запустив двигатель, она медленно скрылась из виду. Подпольщик почесал в затылке, и вернулся к своим товарищам.
- Уехала,  - сказал он. - Надо торопиться.
- Почему мы должны ей верить?.. - спросили остальные.
- Когда мы пришли за ней, она отпустила нас, хотя могла просто сдать в гестапо. Мы бы сейчас здесь не разговаривали. Наш дом окружили в два счёта, пока она здесь была. А если это Вас не убеждает, она одна с лёгкостью уложила бы нас всех, прямо здесь. И никаких
  вопросов о городском подполье больше не поднималось.
- Тогда идём, - сказал Глава подполья. - Мы должны успеть на место и не встретить патрулей. Одевайтесь, собирайте свои лыжи и расходитесь по одному. Встречаемся за городом у Старой балки. Если кого-то не будет, остальные знают, что делать. У всех семьи.
       Забирая всё необходимое, подпольщики медленно расходились. Через полчаса все собрались у Старой балки.
- Направление?.. - спросил Глава подполья.
- Ближе к лесу, в сторону детского концлагеря. К трём мы должны быть там.
IX
      Вернувшись в лагерь, Линда убедилась, что всё спокойно. Дневная смена отбыла домой, дежурная развлекалась в охранном помещении. Часовые заняли свои места на вышках, женский обслуживающий персонал и рядовые вермахта отдыхали в своей казарме. Девушка взглянула
на часы. Уже девять. Подпольщики ещё в пути. Подождём. Когда стрелка часов коснулась одиннадцати, она вернулась в коттеджный посёлок и перерезала линию связи. Через полчаса она приступила к устранению патрулей. Посёлок спал, и, используя холодное оружие, она быстро
сняла четырёх патрульных. Заглянув в охранное помещение, она расстреляла в упор из двух пистолетов с глушителем ещё шесть конвойных. Ни звука. Она выглянула на улицу. Ничего не изменилось. Стрелка часов клонилась к половине первого. Она открыла внешние калитки, чтобы
пропустить подпольщиков. Но ещё рано. До начала операции не менее двух часов. Она вернулась в лагерь и перерезала связь. Дремавшая охрана на башнях даже не заметила её появления. Час ночи. Сейчас сменятся патрульные на вышках, и на самой территории лагеря. Так. Щёлкнула
дверь охранного помещения и произошла смена патрулей. На два часа. Подождём ещё немного. Пусть успокоятся. Половина второго. Подпольщики уже близко. Пора браться за охрану. Она сменила обоймы на пистолетах и поднялась в помещение охраны. В карманах шинели у неё ещё пара
пистолетов, но это на крайний случай. Войдя в помещение охраны, она без предупреждения открыла огонь. Двенадцать мёртвых тел. Она проверила каждого. Ни одного промаха. Она сменила обоймы. Теперь вышки. Сколько времени?.. Уже два. Неплохо. Подпольщики совсем рядом. Выйдя
из охранного помещения, она, незаметно перемещаясь по территории лагеря, приступила к ликвидации часовых на вышках. Те наполовину дремали.  Восемь точных выстрелов. С помощью бинокля она даже видела место попадания. Никаких шансов. Пока патрули ещё не обратили на это
внимания, и постукивая ногами, чтобы согреться, курили сигарету за сигаретой. Двое завернули за казарму и уже не вышли из-за неё. Остальные четверо ничего не заметили. Впрочем, можно уложить ещё двоих. Они совсем близко у склада. Линда навела оружие и ещё двое упали.
Одному в шею, второму в голову. Она ещё раз нажала на спуск. Но упавший и не пошевелился. Часы показывали половину третьего. Последних двух девушка уложила прямо посредине плаца. Охрана лагеря перестала существовать. Но оставалась казарма. Майор СС взяла стоявший неподалёку
у склада огнемёт и направилась к казарме. Открыв дверь, она оглушила дневальную, и, не пропуская ни одного угла, обработала всё помещение. Некоторые, пытаясь встать от нестерпимой боли, ложились после её выстрелов. Она сменила обоймы и направилась к мужской половине казармы.
Там ещё не почувствовали дыма, немецкая пунктуальность хорошо утепляла окна!.. Уложив дневального, она подожгла и мужскую часть казармы. Те оказались более выносливыми, и пытались уйти через окна. Но от пуль начальника охраны спастись было невозможно. Вплотную стоявшие здания
полыхали вовсю, огонь достиг крыши и вырвался наружу. Девушка взглянула на часы. Почти три. Подпольщики уже около офицерского посёлка. Линда завела машину и помчалась по заснеженной дороге. В 3.15 она оказалась у своего дома. Подпольщики, заслышав шум машины, появились из-за
деревьев. Открыв подвал, она вынесла из тайника оружие. Несколько мужчин помогали ей.
- Итак, сколько Вас?.. - спросила она.
     Окинув взглядом, убедилась, что все двадцать.
- Прекрасно. Охраны лагеря не существует. Казарма горит двойным факелом, хороший маяк для самолётов. Но в посёлке остались офицеры дневной смены. Незаметно окружите дома, чтобы ни один из них не выбрался наружу. Семьи не трогать. У меня нет никакого желания, чтобы народные
  мстители превзошли мою репутацию. Сейчас должны начать приземляться самолёты. Я возвращаюсь в лагерь.
- Кто же Вы, Линда фон Стаутенберг?.. - спросили подпольщики.
- Это безразлично. Сейчас мы должны спасти детей. Единственная цель, ради которой стоит жить.
     Не сказав ни слова, она опять оказалась в машине и помчалась в лагерь. Влетев на его территорию, она заслышала в воздухе гул тяжёлых транспортных самолётов. Выбравшись из машины, она вернулась к огнемёту, и прочертила посадочную полосу. Первый самолёт начал снижение и
  приземлился. Несколько военнослужащих с красными нашивками, через открывшуюся дверь спустили лестницу, и, держа в руках автоматы, оказались внизу. Линда встретила их лицом к лицу.
- Начальник охраны детского концентрационного лагеря капитан Линда фон Стаутенберг?.. - спросил майор внутренних войск.
- Со вчерашнего дня уже майор, - ответила она.
- Это ничего не меняет. Какова оперативная обстановка?..
- Охраны лагеря не существует. Дневную смену офицеров в километре отсюда, где находится коттеджный посёлок, держат подпольщики. Связь перерезана. Рискнут выйти из дома, - прибавится безвременно ушедших слуг Адольфа Гитлера.
- В чём наша задача?..
- Пока ни в чём. Я постепенно подниму блоки, и дети начнут заполнять самолёты. Полагаю, 75 истощённых детей Вы сможете взять на борт?..
- Думаю, что да, - ответил майор. - Но это предел.
- Хорошо, тогда присматривайте за входом в лагерь, а я поднимаю блок №1, - сказала Линда, направившись к первому блоку.
      Сбив замок, она распахнула дверь, дети прильнули к окнам. Что означала посадка столь крупного самолёта на территории лагеря?.. Они видели всполохи пламени от горящей казармы. О чём это могло говорить?.. Повернувшись в сторону открывшейся двери, они рассчитывали увидеть
  солдат лагерной охраны. Но в дверном проёме стоял только один человек. Линда фон Стаутенберг.
- Внимание!  - сказала она по немецки, - возьмите все тёплые вещи и строем направляйтесь к выходу. Вы улетаете домой, -
  добавила она по русски. Лагеря больше не существует. Не торопитесь. Самолёт поднимет только 75 человек. Но за ним в воздухе под прикрытием истребителей кружат другие. В лагере не оставят ни одного человека. Кроме меня, конечно, - усмехнулась она.
- А как же ты?.. - спросили дети.
- Если я уйду завтра, - ответила она. - У меня ещё есть дела.
- Имя! - раздался нестройный хор детских голосов.
- Узнаете после Победы. А так, - это не имеет значения. Главное, чтобы Вы все остались живы. Первые 75 готовы?.. - Бегом к самолёту.
- Но оно не настоящее, верно?.. - продолжали они.
- Да, не настоящее, -  ответила она. - Вымышленное. Псевдоним.
      Дети, оглядываясь на неё, как на неожиданно появившуюся добрую фею из детской сказки, устремились к самолёту. Там их приняли сотрудники НКВД и начали размещать внутри самолёта, в который предусмотрительно были положены тёплые вещи. Заполненный до отказа, самолёт заурчал
  двигателями, и побежал по снежному плацу. Оторвавшись от земли, он медленно поднялся ввысь. На его место уже осторожно приземлялся второй. Линда выпустила вторую партию детей. Заняв самолёт, он осторожно поднялся в воздух. Но полосу занимал уже третий. Следующая партия детей
  бежала навстречу свободе, и через пять минут очутилась в воздухе. Последняя группа покинула блок, и провожаемая начальником лагерной охраны, достигла самолёта. Дети махали ей руками на прощанье, она грустно отдала честь, заменив нацистское приветствие. Линда открыла второй блок,
  а на полосу уже примеривался ещё один самолёт. Через несколько часов упорная и кропотливая работа была закончена. Дети улетели. Девушка взяла огнемёт, и, верная своему слову, подожгла пустые блоки, где должны были находиться дети. Закончив работу, она отложила его в сторону и
  внимательно оглядела территорию лагеря. Блоки пылали, казармы уже сгорели дотла. Вздохнув, она запустила двигатель автомобиля, и вернулась в коттеджный посёлок. Она не стала поджигать ни вышек, ни помещения охраны, желая сохранить иллюзию нападения. Остановившись у своего дома,
  она открыла дверь, и начала выносить уже собранные к отъезду вещи. Когда она почти закончила с ними, появились первые подпольщики. Линда поставила радиомины в дом и гараж, как раз к тому моменту, когда все пришедшие с ней собрались около её дома. Несколько минут они молчали,
  наконец, последовал вопрос:
- Что нам делать дальше, господин майор?..
- Уходить, - ответила Линда, - пока это здание не взлетело на воздух. На лыжах через лес. Оружие я оставляю Вам. Используете по прямому назначению. Но, продумывая свои операции. Сейчас пять. За четыре часа Вы будете далеко. Вот вам консервы, и соответственно, фронтовой доппаёк.
  Пока СС и СД не хватились, что здесь произошло.
- Но, ни один из офицеров не вышел из дома!.. - воскликнули подпольщики.
- Прекрасно. Их гибель ничего бы не изменила. Лагерь уничтожен, дети улетели. Вы выполнили очень важную миссию, не сделав ни одного выстрела. Прикрывали эвакуацию детского лагеря смерти. А теперь уносите ноги, пока Вас не хватились. От дома останется воспоминание, как только
  попробуют в него войти. На всякий случай я поставила таймер через два часа. Поэтому, уходите немедленно.
- Но, Линда фон Стаутенберг, - кто Вы на самом деле?..
- Думаю, Вы догадываетесь. А настоящее имя Вам ни к чему. Увидимся после Победы. Постарайтесь встретить её, не отсиживаясь в кустах, а, не давая покоя службе безопасности и гестапо. Но будьте осторожны. Прощайте.
      Она запустила машину, хлопнула дверью, и, набирая скорость, выехала из посёлка.
- Уходим, - сказал командир группы. - Нам здесь больше нечего делать. А убивать офицеров с их семьями, - это уровень гестапо. К тому же, у нас не так много сил и времени.
      Подпольщики скрылись в лесу. Перекусив по дороге, они сделали хороший марш бросок, и около девяти утра, рассредоточившись, в утреннем тумане, были уже не так далеко от города.  Немного отдохнув, они сделали последнее усилие и через час были на его окраинах. Машины вермахта
 направлялись в сторону бывшего детского лагеря смерти. Без особых затруднений они все скоро оказались дома, спрятав, как следует, оружие и лыжи.
      Проследив отход подпольщиков, Линда превратила свой дом в развалины. А выйдя из машины, она запустила над лесом пару ракет с солью, чтобы сбить со следа собак. К моменту прибытия вермахта и гестапо, в радиусе 10 километров никакого снега в лесу не было и в помине, а вздумавшие
 принюхиваться собаки, сразу теряли обоняние. Но девушка на этом не остановилась. Достав из багажника фаустпатрон, она прямым попаданием уничтожила машину коменданта, когда тот выезжал из своего собственного дома. Потом, изменив внешность и номера машины, она достала из портмоне новые
 документы на Марту Сакс фон Лилиенталь, подполковника СД, повысив себя в звании за удачно проведённую операцию, и покинула город. Всё гестапо было стянуто в район детского лагеря, опрашивая вместе со службой безопасности, оставшихся в живых офицеров. Но те могли сказать не более того,
 что вроде бы, ночью интенсивно летали самолёты. О происшедшем в лагере они оказались ничего добавить не в состоянии. Гестапо обнаружило полностью уничтоженную охрану, и даже офицерского посёлка, сгоревшие казармы с отдыхавшей дежурной службой. Комендант лагеря был убит в городе прямым
 попаданием в его машину боевого взрывного заряда. Начальник охраны лагеря, по-видимому, погибла во время взрыва собственного дома. Дети, судя по всему,  были вывезены грузовыми самолётами, а охрана лагеря уничтожена диверсионной группой. Сами детские блоки были также сожжены, но уже
 без находящихся в них детей. Вне сомнения, советское командование, провело блестящую операцию по ликвидации детского лагеря смерти, не понеся при этом никаких потерь. Гестапо и службе безопасности оставалось только разводить руками и усилить выявление подрывных элементов в городе.
 Эти самые элементы, другими словами, подпольщики, с удивлением узнали о гибели коменданта лагеря. Имя человека, вынесшего ему смертный приговор, можно было не называть. Они и так его знали. Но восхищались девушкой, которая фактически одна спасла полторы тысячи детей, находившихся в лагере
 смерти, причём до последнего момента никто не так и не знал, ни кто она на самом деле, ни об её дальнейших планах. Конечно, она исчезла, выполнив задание, видимо, чтобы получить новое от своего руководства. Но представить начальника охраны детского лагеря смерти, майора СС, советской
 разведчицей, было невозможно. (22.06.12)