Ее сверкающий юный мир

   ... Сегодня Девочка продолжала писать то, что начала накануне.
   Это был ее сверкающий, искрящийся счастьем, хрупкий юный мир.
 
   «…Молочно-серого цвета, добрая, чуткая тишина укрыла сказочно удивительный мир мягким ворсистым одеялом, со всех сторон заботливо подоткнула, чтоб не дуло. Под одеялом задвигались смутные тени — послушные спутники душной летней ночи…
    Следующей ночью все повторится сначала.

   ***
   Длинная, хорошо знакомая улица стала неузнаваемой. Такая широкая, она оказалась удивительно узкой.
   Вдвоем не пройти.
   Коснуться ЕГО или отстать?
   
   Лучше отстать.
   А вот каверзное слово — взаимоотношения — произнести просто невозможно.   Застряло в горле, проклятое. Какое оно колючее, опасное!
   Лучше промолчать.
 
   На пути небольшая лужа — огромное МОРЕ, целый океан воды.
   Там, где сухо, пройти нельзя — там ОН идет.
   Хочется шагнуть прямо в лужу. Но ОН мягко берет ее под руку — и лужа, сердитая, большая — огромная! — похожая на Каспий, отступила.
   
   А глаза человеческие, видно, для того и созданы, чтобы выдавать нас.
   Лучше не смотреть.

        Все знали: она его ненавидит,
        Не смотрит на него, не хочет видеть
        И считает, что он задавала
        И нестоящий человек.
        Так зачем же бежать от взгляда...

    ***
    А весна в тот год явилась неожиданно быстро — яркая, бесшабашная, — звонко рассмеялась и пощекотала тонкими прохладными пальчиками каждую клеточку человеческого существа. Весна — настоящий подарок после долгой тоскливой зимы, заморозившей человеческие чувства и практически доказавшей, что любовь — вода и при известном охлаждении по неумолимому закону физики переходит в твердое состояние — лед.
   
    В мае, как в картах, ей выпала только длинная дорога — к счастью, а еще большие — огромные! — надежды.
   
    Их первая дорога вдвоем и Любовь вместо Солнца высоко над горизонтом.
 
    Но ведь и холодной зимой, подо льдом, в глубинных водах быстрых горных рек живет веселая рыба.

    ***
    И была музыка. И оглушительно синее васильковое небо. Словно разлили на нежно голубой небесной скатерти чернила — целое ведро ярко-синих чернил.
 
    И бешено плясал фонтан. И пел, и струился, и шипел, и гремел, и отчаянно плевался прозрачными струями ледяной воды.
   
    И они стояли в этих свежих брызгах, в этой изумрудами вытканной завеси.

   ***
   Идут люди. Шагают. Тихо.
   
   А может быть, не люди — эльфы?
   Да, такие эфемерные неземные существа родом из сказки.
   Какая ерунда, что в жизни нет места для сказок! Вот же она, сказка — вот!  Прямо перед глазами.
   И Весна — сказка, и дорога, и эти нагруженные сумками призрачные люди — эльфы из сказки.
   И они — двое в целом мире — это тоже сказка.
 
   А впереди, насколько хватает взгляда, простирается дивный, чарующий мир сказки.
   Как же так — никто не видит ее?

   ***
   Она шла, неловко балансируя, по самому краю длинной широкой улицы.

   Если бы железобетонное сердце ЕГО дома умело чувствовать, оно заплакало бы. Горько, безнадежно.
 
   — Что это?!
   — Разве вы не знаете? По вечерам в уединенных уголках парка тоскливо кричат бесстыдно обнаженные, взывающие о помощи искренние человеческие чувства.
   
    Жизнь — сказка красивая?

   ***
   …На небе уже высыпали звезды, яркие кораблики, летящие в невообразимой высоте. Эти звезды старые, они летели сквозь Вселенную и раньше, когда ее не было еще на свете, и будут так же стремиться в бесконечность и тогда, когда ее уже не будет.
   
    Кто выдумал их?
   
    Вот эта крупная, яркая звездочка, летящая, как игрушечный серебряный самолетик, низко-низко, над самым горизонтом — ну, зачем она такая красивая?
   
     Теперь ее не к кому ревновать.
     А вот и ЛУНА. Как она полыхает!
 
     Луна живет на свете уже миллиард лет. Она старая.
     И все же отчаянно, невообразимо молодая. Как она сама».

     ... Тут Девочка отложила ручку, внимательно перечитала написанное, задумалась… И вдруг перед глазами снова стали быстро разворачиваться сюжеты, отчетливо проступили, побежали образы. Как на переводной картинке! Она снова схватила ручку и принялась писать.

      «Вечер. Белая комната. Белые стены. ЕГО белая рубашка.
      Две узкие темные щелочки — ЕГО глаза.
 
      А напротив два больших — огромных! — сине-серых лабиринта.
      Ее глаза.
   
      — Послушай, а что ты увидела там, в углу? И почему на меня совсем не смотришь? Чего ты боишься?
   

          «А море, а море целуется с Луною…» — пела ее душа словами любимой песни.

   
       В этом месте Девочка горестно вздохнула, отложила исписанную страницу, нервно покусала кончик ручки. Немного подумала – и снова принялась писать – быстро-быстро.

        ***
       Долго, мучительно умирало мудрое старое Дерево, раненное ударом молнии.  Крупные слезы-капли черной смолы медленно скатывались из темных измученных глаз-дупел.
       Обыкновенные жители нашей родной Земли, мы нечасто путешествуем по ее аквамариновым, серым, иногда зеленым с желтыми солнышками лабиринтам. А смерть наших глубинных рыб и вовсе не замечаем.

         ***
       Это - было бы так.
       По невообразимо синим волнам Любви ее прибило к большому — огромному! — острову Счастья.
       Теплыми, золотистыми, не слишком жаркими днями ее ласкало оранжевое Солнце Победы, синими вечерами оглушительно серебряная Луна Покоя убаюкивала в тихой теплой колыбели Семьи, а ребячливый лепет ласкового голубого моря Забвения отгонял дурные обнаженные сны суровой Жизни.
   
       Это — было бы так.

   ***
   …Длинная, хорошо знакомая улица стала вдруг неузнаваемой. Такая узкая, она оказалась удивительно широкой. А впереди, насколько хватало взгляда, простирался дивный, чарующий мир.
   Кто это выдумал сказки?
   Зачем они? Да их и нет.
   Где эльфы? Посмотри хорошенько — и эльфов нет!
   По улице снуют нагруженные сумками усталые люди.
   Утром люди спешат на работу, вечером домой.
   Извечный круговорот жизни.
   И будь уверена: им ты не кажешься эльфом.

   ***
   Это - было так.
   Они стояли на шумном перекрестке. Он размахивал руками, едва не задевая проходивших мимо людей, и что-то доказывал ей. Кажется, он говорил: ему трудно… он ненавидит весь мир…
   Ей было безумно трудно, она была готова ненавидеть 33 мира…
Одно она знала: не сможет простить того, что вот стоят они на шумном перекрестке и никак не могут разойтись.
   
     Это — было так..."
 
   ***
   В новую весну ее жизни деревья снова надели пестрые летние халаты, а бестолковый чудила-художник расплескал по земле нелепое море зеленой краски.
   
    Да! Это был ее сверкающий, искрящийся счастьем, хрупкий юный мир.



      © Лана Аллина
      ОТРЫВОК ИЗ "ВОРОНКИ БЕСКОНЕЧНОСТИ".
Фото взято с сайта: