Чёрная всадница Часть XVI

Картинка из интернета

                ВСТРЕЧА  С  ДУХОМ  ГЕРТРУДЫ

        Я ходила в лес не только для того, чтобы собирать травы и ягоды, но также для того, чтобы на некоторое время уйти от бренного мира безобразно живущих людей, остаться наедине с собой, чтобы почувствовать собственное мироощущение жизни. Всё чаще и чаще у меня возникали непреодолимые желания полетать, побывать в невесомом мире других форм жизни, раствориться и даже стать частичкой вечного мира. 
        Наполнив корзину лесной благодатью, в этот раз я сорвала несколько веток цветущей бузины, укрыла ими корзину и пошла домой.  Вечером, когда все домашние улеглись спать, я связала помело из принесённых веток, в середину которого вложила засохшую, но живую веточку омелы, и, натерев виски заветной колдовской мазью, вылетела в окно. Мне хотелось полететь в лес, пообщаться с лесными духами, увидеть Чёрную всадницу, но метла сама выбрала маршрут и понесла меня на окраину деревни в покосившийся дом Гертруды. Место его расположения было идеально для деревенской ведьмы. Он находился в стороне от других домов, примыкая вплотную к лесу. Но Дом был уж очень старым, крыша и стены покрылись плесенью и грибами-поганками. Метла внесла меня в разбитое окошко, в которое я, будучи бестелесной, прошла без труда. А плащ, подаренный мне лесными девами, также был не материального содержания, а иллюзорным. А моё бренное «материальное» тело спокойно почивало в запертой комнате в доме матушки Ингеборг.
       Как только я очутилась в комнате, моя «лошадка» остановилась. Сойдя на пол, я услышала глухой, как из-под земли, голос:
       – Привет, молодая ведьмочка! Давно я тебя тут поджидаю!
       Я подняла глаза, и каково же было моё удивление, когда я увидела на печке сидящую хозяйку дома – Гертруду. Вернее не её самую, а только лишь её тень-образ, ибо её тело давно упокоилось на деревенском кладбище.
       – Чему ты так удивилась? Уже давно ты с помощью Чёрной всадницы в наш вечный мир окунулась! Да и король наш лесной к тебе покровительственно относится, строго-настрого запретил нашей вредной братии тебя обижать. И чем это ты смогла им приглянуться?.
       – Не знаю. Наверное, тем, что зла никому не желаю.
       – Таково уж твоё предназначение – быть белой ведьмой, а моё – чёрной!
       – А ответь, Гертруда, почему ты моего Свена со свету сжить пыталась? Кажется, он тебе зла не делал. И, ведь, вышло всё по твоему, хоть и с опозданием.
       – Только не говори, что любила его, что и сейчас траур по нему носишь, и что до сих пор по нему убиваешься…
       – Как могла, так и любила. Во всяком случае, у меня другого выбора не было и не будет. Он меня взял в свой дом безо всякого приданого и хозяйственных навыков. А я умею ценить то, в чём мне было так унизительно отказано в родном доме! Так что, в данное время мне удобнее под траур вдовы свои чувства и неприязнь прятать.
       – Эх, да не за горами! И твоё счастье на горизонте покажется! Да только нам, ведьмам, его не много отмерено. Ты решила портнихой стать, а это не совсем твоё дело, оставь его другим, которые поглупее нас с тобой!  А нам другая стезя в жизни начертана! Не всем смертным она дарована!
       – Говори, зачем вызывала. Дочь твоя с зятем с ног валятся, меня во всех неудачах винят, а ты им дом свой продать мешаешь. Неужели своих детей и внуков не жалеешь?
       – Вот затем-то тебя и вызвала. Не даю продавать, потому что жалею. Зачем, вообще, дома продавать, когда дети растут. А, кроме того, у меня в потайном месте шкатулка с драгоценностями и золотом припрятана. Ко мне и богатые клиенты захаживали, а я им такие дела проворачивала! Кому приворот, кому отворот! Могла и деда с косой пригнать надоевшему родственнику.  Знал об этом мой муженёк, вот и запил от всего этого горькую.  Не ждала я, что Гудрун меня со свету раньше сроку спровадит, а то рассказала бы своей дочери об этом тайнике. Но надеюсь, ты ей всё расскажешь, а я тебе это место покажу. Пусть всё имеющееся на три части разделит: одну себе оставит, вторую в церковь отнесёт, чтоб о душе моей грешной, неприкаянной помолились, а третью тебе отдаст.
       – Мне кровавые деньги не нужны.
       – Ну, деньги освободят тебя от рабства бренного мира. Тебе предназначено с духами и травами иметь дело, а ты в мирской нужде снова засядешь за свои куколки и переднички. Знай, время бренного мира с самого рождения человека неумолимо укорачивает длину отмереной норнами нити, причём с годами отсекает куски крупнее и жирнее. Оглянуться не успеешь, как всё позади!
       – Мне нужно на своё жильё заработать, а то, как бы мне тоже не пришлось остаться на улице, как в своё время с моей матерью случилось. Зольда твоя похлеще моей родной тётки будет,  меня не сильно празднует, в ложке воды утопить готова. Когда в деревне вервольфа искали, так она быстро на меня указала.
      – Охо-хо!!! Вервольф, хорёк и коршун – мои перевоплощения! Если бы вбили в моё остывшее сердце рябиновый* кол, чтобы дух мой успокоить, ничего бы не случилось. Теперь вот, после третьей насильственной смерти я уже могу наконец-то передохнуть во владениях фрау Хёлле. Только ты мою волю выполни, прошу тебя. Я вижу, тебе дом мой приглянулся. Подумываешь его у Зольды выкупить, а Ганс его починит. Но не стоит с ним связываться. Не твоё тут место.
       Время шло, и уже начало переваливать за полночь.  Пора возвращаться домой. Гертруда повела меня к подполу, мы спустились в келлер**, и она показала мне место, заваленное старой прогнившей соломой. Когда-то оно служило для хранения продуктов, а в настоящее время его облюбовали мыши. В это время в углу гневно сверкнули кошачьи глаза, и серые воришки юркнули по норам врассыпную. Но это был всего лишь дух умершего хозяйского кота.
       – Эх, верный мой Катер***! – с нотками жалости произнесла Гертруда. – Пора тебе снова на свет выходить. Когда Мица котят принесёт, постарайся не попасть раньше времени в землю или в речку, а послужи своей новой хозяйке, как мне служил. «А ты уж его побереги!» – обратилась Гертруда ко мне.
       Наша беседа подошла к концу. Распрощавшись, я полетела домой.
       – Мяу, мяу-у! – услышала я утром  плач домашней кошки.
       В этом звуке я услышала её призывной плач, граничащий с просьбой о помощи. Вскочив с постели, я выбежала в кухню. Оказывается, кошка ночью родила котят, а утром Зольда пыталась у неё их отобрать и бросить в приготовленный мешок. Она дала указание Анетт отнести всё потомство подальше от дома и закопать либо в реке утопить.
       – Зольда, оставь мне, пожалуйста, одного котёнка в живых.
       – Ещё чего не хватало! Бездельничаешь целый день, а теперь ещё тебе помощник потребовался. Хватит с нас одной Мицы!
       – Мица – твоя кошка. При переезде в новый дом её с собой заберёте. А мне хоть одного котёнка на память оставьте.
       – И-и-шь, размечталась, – с чувством злорадного наслаждения пропела Зольда. – Как только новый дом готов будет, старый  продаём, чтобы  с тёткой Мартой рассчитаться. А ты лучше в город съезжай к своей фрау Гретель. В деревне тебе делать нечего.
       – А твоя мать просила дом не продавать.
       – Не смей упоминать имени моей матери, змея!
       – Ну, как знаешь. Мне с тобой разговаривать очень трудно, а вот котят трогать не смей. Они теперь мои. А Анетт и Гансу этим нечего заниматься, пока своих детей не завели. Тем более, что Анетт беременна.
       И, схватив подстилку с тремя котятами, я выскочила с ними во двор. За мной вдогонку побежала Мица. Я не знала, куда с ними бежать. Но вдруг из будки раздался лай собаки Альвы. Выскочив ко мне, она выхватила у меня подстилку с котятами и потащила в свою будку, куда в ту же минуту бросилась Мица. Я знала, что Альва с Мицой  дружат. Но этот поступок для меня был полной неожиданностью. В этот момент я услышала крики матушки и Отто:
         – Бездельница! Тебе что? Скандалов дома мало? А теперь ещё эта выходка с котятами.
      – Совсем обнаглела от собственной безнаказанности. Говори, куда котят унесла.
      – Все дома работают, только от тебя никакой пользы.
      – Убирайся в свой Виттхайм!
      – Наверное, мне придётся уехать. Чужие люди ко мне лучше относились. А котят взяла на воспитание новая нянька. Если бы вы все хоть один раз меня спокойно выслушали без унижений и оскорблений, не пришлось бы вам теперь три шкуры с себя рвать.
      – Мы тебя слушаем, только говори по делу.
      – По делу, так по делу. Мне ночью Гертруда приснилась и сказала, что дом свой не даёт продавать, так как там у неё тайник с деньгами припрятан. Место она мне показала, сказав при этом, что всё найденное нужно разделить на три части: одну – в церковь, другую – себе, а третью мне отдать. А дом продавать пока не стоит, так как этого вполне хватит с долгами рассчитаться и пару рабочих рук нанять, чтобы скорее в новый дом перебраться. И мне она велела новорожденных котят под свою опеку взять.
      – Опять твои выдумки. Говори, где это место находится.
      – Ну, раз мои выдумки, так нечего меня про это место спрашивать.
      Пока Ингеборн и Отто стояли на месте, чтобы всё переварить, Ганс вывел стадо и пошёл за Альвой, которая ходила стадо пасти, но Альва высунула голову из будки и зарычала. Пробовал вмешаться Отто, но собака и его не желала слушать. А когда подошла я и уселась рядом с её будкой, Альва, высунув снова свою лохматую морду, положила её мне на колени, и я с удовольствием почесала её за виски.
      – Вот опять её фокусы! Собака хозяев не слушает. Это Эльза её испортила! – кричала, выбежавшая во двор Зольда.
      – А ну, все в дом, нечего во дворе ругаться. Ганс, веди стадо без Альвы! – крикнул Отто.
      Все пошли в дом, а я осталась сидеть около собачьей будки. Анетт принесла мне на подносе полную миску овсяной каши, приправленной маслом, кусок хлеба с сыром и кружку молока. Кашу я сразу же вылила в альвину миску. Бутерброд пару раз укусила, а остальное туда же накрошила, и залила молоком.
      – Фру Ильзе, что вы делаете?!
      – Тихо! Мице нужно хорошо поесть.
      В эту минуту из будки вылезла Мица и начала уплетать завтрак за обе щеки. А когда она наелась и полезла в будку к котятам, за остаток принялась Альва.
      – Альва, иди пасти стадо, а за котятами я посмотрю. Иначе  нам обоим ждать неприятностей.   
      Но, Альва, повиляв мне хвостом, вернулась в свою будку. Её не подпускали к другим кобелям, и у неё началась ложная беременность, поэтому она решила удочерить Мицу вместе с котятами.
       Прошло несколько дней. Альва переболела и пошла сопровождать стадо. Заглянув в её будку, я не обнаружила в ней Мицу с котятами, видимо, она их перетащила в другое место. Отто и Зольда ходили мрачнее тучи и не желали со мной разговаривать. Они перевернули весь старый дом Гертруды вверх дном, но ничего не обнаружили. А я спокойно сидела в своей комнате и шила новые изделия к осенней ярмарке. К вечеру я выходила в лес. С собой я захватывала остатки еды, которые мне потихоньку доставала Анетт, потому как по дороге в лес меня встречала голодная Мица. Но показать местонахождение её детей даже мне она не решалась.
       В мою комнату, где я сидела и шила, зашёл Отто, и, едва сдерживая гнев, проговорил:
       – Зачем ты нас на смех подняла со своими сказками о спрятанных богатствах, и ты ещё недовольна, как Зольда к тебе относится. Ты мне ещё ответишь за свои шутки.
       – А вы их без меня никогда не найдёте, так что не пытайтесь меня перехитрить! – съязвила я в ответ.
       – Где они находятся?
       – Скажу только тогда, когда Зольда сама попросит меня об этом и даст слово прекратить выживать меня из дома. Придёт время, сама уйду, а пока придётся потерпеть моё присутствие.
       У Отто нервы уже были на пределе, и он замахнулся на меня кулаком, но я неожиданно для себя самой резко отвела его удар в сторону, и он пришёлся по деревянной ручке кровати.
       – Ведьма!.. – закричал разгневанный Отто и убежал с подбитой рукой из комнаты.
       Прошла ещё одна неделя, когда они оба явились ко мне в компании с матушкой Ингеборг для объяснения.
       – Долго ты будешь над всеми нами издеваться? - проговорила матушка.
       – Нет, недолго. До тех пор, пока вы не дадите мне слово перед распятием, что висит над моим изголовьем.
       – Не смей упоминать имя Господа, когда сам Бог знает, чем ты занимаешься!
       – В таком случае оставьте меня все в покое. Если бы я имела такой же характер, как ваш, я могла бы эти деньги взять и себе присвоить.
       – Эльза, давай по хорошему.
       – Тогда я жду слОва Зольды перед распятием.
       Когда все мои условия были выполнены, я повела всех в дом Гертруды и показала место в погребе под соломой. Отто, откинув подгнившую солому, начал копать. Его лопата наткнулась на что-то железное.  Это была крышка небольшого сундучка. Окопав его со всех сторон, Отто извлёк его наружу. На нём был поржавевший замок. Ударив по нему лопатой, Отто без труда его открыл и перед нашим взором предстали всевозможные броши, кулоны, колье и золотые монеты. У брата с невесткой глаза загорелись при виде свалившегося им на голову нежданного богатства. Отто, обернув сундучок рогожей, отнёс его на телегу, и мы, усевшись рядом, поехали домой. На пороге дома нас ждали Альва и Мица с тремя подросшими котятами.

* У германских народов умершим колдунам и вампирам для успокоения их духа   
вбивают в могилу рябиновый кол. 
** Келлер –  подвал
*** Катер  –  кот