Клок

 В 1925 году в деревне Верхи у многодетного пьяницы по кличке Клок сгорела ветхая изба. Вся семья успешно выбежала на улицу.  Детей у Клока было семеро, четыре мальчика и три девочки. В деревне их так и звали: Клок, Клочиха, Клочата. Клок не переживал. Он собрался идти в сельсовет требовать себе другую избу.

 Заслуги Клока перед новой властью были таковы, что он в 1917-18 годах разорял дворянские имения под руководством  пленных австрийцев и латышских стрелков. Наивные дворяне требовали от своих охранников-черкас выставить погромщиков, но тут смертельно ошиблись. Ленин объявил малые народы особо угнетёнными, так что черкасы всё быстро смекнули и сдали своих бывших господ в лапы большевикам. Клок думал, что ему достанется хотя бы комната в имении, но всё захватили, австрийцы, черкасы, латыши. Клоку дали из дома только стулья и барскую перину на чистом пуху.

  Но в 1925 году Клок был уверен, что родная власть поможет ему. Клочата его опередили и забежали в сельсовет, пока Клок был на подходе. Они ногами открыли дверь  в кабинет родной власти и весело сообщили, что они погорельцы и им  теперь обязаны  помочь. В сельсовете восседал приезжий из Ленинграда большевик.

 - И тут полно дефективных! Пошли прочь! - заорал он  схватил старшего мальчика за ухо, дал пинка, и дети выскочили из сельсовета.

 Дети Клока совсем не были дефективными, а наоборот ловкими, шустрыми, хитрыми, быстрыми, крепчайшего здоровья.  Но дедушка Ленин  обозвал детей-сирот сначала беспризорниками, а потом дефективными. Даже в фильме Остап Бендер обзывает сироту дефективным. Председатель сельсовета подумал, что это дети-сироты.

 К тому времени к сельсовету подошёл сам Клок с Клочихой. Они зашли и рассказали о своей беде. Но председатель ответил:

 - Вот начнём НЭП-манов давить, тогда что-нибудь дадим тебе за твои услуги, а сейчас не было пока распоряжения...  Заберём детей в детский дом. Там государство будет  их кормить, поить, одевать и обувать.

  Клок вышел на улицу и объявил своим детям, что они поедут в детский дом на полное казённое содержание. Но старший сын Серёжа завопил:

 - Не пойду я к этому разбойнику! -

  За ним завопили и остальные:

 - Не пойдём!!! -

  Тогда председатель велел им убраться...

 В селе Верхи жители надеялись, что Клок со своим семейством куда-нибудь уйдёт. От него были одни скандалы, пьянки, драки. От его горевшей избы чуть вся деревня не спалилась, никто из огромного  его семейства не тушил пожар. Но молодцы соседи, отстояли свои дома, тем самым спасли деревню. Но Клок не хотел никуда уходить:

 - В церковь пристроюсь! -

 Верховские побежали к отцу Фёдору, в село Красный Липовец:

 - Не  берите Клока, батюшка, он пьяница, буян, от него будет один разлад. -

 Батюшка обещал Верховским не брать Клока и люди успокоились. Батюшка не знал его, потому-что Клок ранее не ходил в церковь, к тому же батюшка в этом селе служил недавно с 1924 года на месте умершего 25-летнего свояка.

  Клок по пути в Красный Липовец всё обдумал. Дорога от Верхов до Красного Липовца две версты. Когда Клок пришёл к батюшке просить его обустроить в церковную сторожку, он первым делом представился:

 - Романов. -

 У Клока действительно была царская фамилия Романов, и батюшка вообразил, что крестьяне изживают его за такую фамилию. Дети Клока смотрели на батюшку с надеждой и умилением. Батюшка вспомнил своих двух умерших детей во времена "военного коммунизма", вспомнил своё сиротское детство, когда его безденежно взяли в духовную семинарию, и не смог отказать семье Клока, поселил их в церковную сторожку.  Сторожка была в исправном состоянии под железной крышей, потому-что прежние сторожа добросовестно относились к церковному имуществу. Обязанность у семьи Романовых была такова, сторожить церковь и звонить в колокола. Клок хвастался, что  всё умеет. Верховские обиделись на батюшку, и стали меньше посещать церковь. Клок несколько раз позвонил в колокола, а потом забросил это дело. И детям священника приходилось самим звонить. Дети с колокольни вокруг видели 15 действующих церквей. Колокольня была высокой. Вот описание церкви  1912 года.

 "...Красный Липовец, получивший своё название от речки  Липовки, впадающей в реку Проню, находится на левом высоком берегу. Красный Липовец в 1710 году состоял из 16 дворов крестьянских и одного двора помещичьего,  уже к 1751 году выделил  из себя три деревни Студенец, Верхи и  Лубянку. Студенец находится на правом берегу Прони.  Верхи в двух верстах в истоке речки Липовки. Лубянка в двух верстах от Красного Липовца. Покровская деревянная церковь построена в 1710 году в 30-ти верстах от уездного города Пронска.  В 1751 году на прежнем месте была построена каменная церковь.  В 1845 году возобновлялась; перестроенная  и распространённая в 1864 году, она имеет крестообразную фигуру, простирается как в длину, так и в ширину на 17 аршин; находящаяся с ней в одной связи колокольня, вышиною в 30 аршин, устроена вместо прежней обветшавшей в 1866 году. Строителем церкви считается  князь Иван Сергеевич Барятинский, дед фельмаршала А.И. Барятинскаго, женатый на принцессе Голштейн-Бекской и умерший в 1811 году. В Покровской церкви сохранился дар его  -  серебряно-вызолченный с таковою же цепью крест с частицами святых мощей. Церковной земли  во владении причта  Покровской церкви состоит 43 десятины, в том числе усадебной 3 десятины, под выгоном 7 десятин, под пашней и лугом 33. На благоукрашение церкви имеется в билетах 2750 рублей. В состав Покровского прихода ныне входит деревня Студенец с 98 дворами, Верхи с 62 дворами, Большая Лубянка с 34 дворами и Покровская с 12 дворами в коих  мужского пола  899, женскаго пола 964, в том числе грамотных 250. С 1875 года в селе открыта земская школа..."

 Все деревни прихода Покровской церкви были большими, а само село Красный Липовец, в 1912 году имело 16 дворов, а в 1925 году только 5, все жители  села служили в церкви. Земля для причта так и оставалась 43 десятины. Красный Липовец был равноудалён на 30 километров от  двух районных городов  Пронска и Михайлова, но относился к более древнему городу Пронску. Все церковнослужители  испокон веков  сами пахали, сеяли, убирали. Никаких работников не имели. А служба в церкви была общественной нагрузкой.  Все имели много скотины - овец, коров, кур. Но вот в православии было так, что все церковнослужители не имели права резать овец, рубить петухов. За этим следили даже крестьяне. Недопустимо, чтобы батюшка вчера рубил петуха, а сегодня крестил дитя. Вот Клок и нанимался для всех церковнослужителей, забивать кабанчика, резать кур... Деньги за свою работу он пропивал в деревне Верхи.

 Клок по фамилии Романов совсем не был похож на царя Николая Александровича, а скорее на Чапаева. У него были такие же усы, зверский взгляд, носил папаху. Клок умел очень лихо плясать. Ещё его особенность - умел носить на голове даже вёдра, все вокруг удивлялись его умению. Он рубил капусту, засаливал, и бежал в деревню Верхи продавать. Ведро ставил на голову и бежал бегом. На вырученные деньги пил в Верхах.  Семья его постоянно ходила и побиралась по деревням. Всю ночь пировали, днём спали, а к вечеру уже нечего было есть, тогда шли на дело. А добросовестные крестьяне весь день работали, ночью крепко спали, и не могли услышать, когда в их сарай залезал вор.

  Семье Клока была выделена земля из владений причта, но он ничего не обрабатывал, с него почему-то не брали налог. А с других многодетных не просто брали налог - обдирали дочиста. Особенный налог был с церковнослужителей. Чтобы расплатиться, надо было много зерна продать на базаре.

 Всем сельсоветчикам тоже была выделена  крестьянская земля в Верхах, Студенце, Большой Лубянке, но они землю не обрабатывали и заготовку не сдавали. В доколхозные времена в деревнях было массовое строительство с 1923 по 1928 годы. Молодые семьи строились без помощи государства. Сельсоветчики уже тогда присматривали дома, которые они будут раскулачивать. Особенно их привлекали новые дома под железной крышей с удобным подъездом. Некоторые семьи, не подозревая ни о чём, строили пятистенки, или даже три брата например строили три избы в одной связке.  Такие дома были обречены на последующее раскулачивание. Так было и в Студенце, и в Верхах, и в Большой Лубянке. Но в Красном Липовце никто ничего не строил из-за высоких налогов и неудобном расположении на буграх.  Бывшие барские дома, населённые местным интернационалом, очень скоро приходили в негодность. Оттуда выехали на повышение должности  австрийцы, но латыши и черкасы так и оставались.

 Клок ничего не строил, а только пил. Однажды он с перепою пришёл в дом священника, схватил вилы в сенях и бросился на батюшку. Но старшая дочь священника сумела выхватить вилы у Клока.

 Выгнать Клока из церковной сторожки уже не было никакой возможности. Его поддерживали сельские власти. Клок регулярно ходил в Верхи и докладывал председателю всё до мельчайших подробностей.

 Однажды ночью в церкви спилили решётки, выбили стёкла и вынесли всё, что блестело. Клок, проживавший в сторожке, конечно же ничего не видел и не слышал. Священник подал заявление в милицию, но оказалось, что в ту же ночь был такой же грабёж в пятнадцати церквях. Конечно же никого и  ничего не нашли. А сделать это мог только эскадрон летучих мародёров-чекистов.

 Клок нанимался в Верхи объездчиком. Объездчиков испокон веков брали самых злых, или как говорили в деревне "ну самых дураков". Потому-что слова "злой" и "дурак" в те времена были синонимами. Клоку выделяли лошадь. В конце сезона осенью Клок резал лошадь, и всё его семейство целую неделю бегало по улице с огромными костями, обгладывая их. Все удивлялись на такое поведение семьи. В те времена кушать на улице вообще было неприлично. Дети никогда не просили у родителей поесть. Они знали, что будет завтрак, обед и ужин. Все вместе помолятся сядут за стол и поедят, и никаких там "ланчей"! Неуставные трапезы считались грехом, никто в семье не имел права садиться за стол один, а уж тем более что-то стянуть. У детей была нагрузка в поле - полоть просо, на лугу пасти овец, на огороде - пропалывать овощи. Но почему-то дети Клока умудрялись ничего не делать, и даже вытоптали георгины, которые матушка сажала у храма. Старшая дочь Клока рано заневестилась, ходила в Верхи на круг, умела здорово плясать.

 Вообще нищебратия тысячелетиями селилась при православных церквях. Вот описание нищебратии при Покровской церкви в городе Пронске, упоминавшейся в приправочной ведомости уже в 1597 году.  " ...В 1678 году при Покровской церкви было прихода 30 дворов...  ...в келии нищей дети Микулка да Куска Фомины, дети Чёрного, у Микулки сын Федоско 2 лет;  в келии нищей Калинка Игнатов с сыном Васкою; в келии нищей Алёшка Клемёнов с сыном Лункою, Лунка году; в келии нищей Ивашка Семёнов с сыном Парфёнкою, Парфёнко 2 лет; в келии нищей Ивашка Прохоров с детьми с Васкою, с Родькою, с Сенкою, Васка 12 лет, Родька 6 лет, Сенка 2 лет, а те нищие питаютца милостынею..."  Можно заметить, что в описание вошли  поколения нищих мужского пола. Но всё же тогда нищие не были столь агрессивными, каким был Клок. К тому же Клока поддерживала новая власть.

  Священники сами пахали землю не только себе, но и вдовам. Пахали землю не только сельские батюшки, но и профессора духовных академий приезжали к своим близким во время полевых работ. Пахали по-настоящему, а не как Лев Толстой. Во время покоса, который был строго после Петрова дня, священники косили  в одном ряду со всеми мужиками, и только умоляли не трогать гнёзда запоздавших птиц. Большинство мужиков жалели птиц, но были и такие, что нарочно скашивали гнёзда и орали на батюшку, что он мешает им работать. Такие "работнички" в последующем и оказывались заядлыми революционерами.

 В многолюдных деревнях к сожалению слишком часто бывали молодёжные драки. Самыми страшными драками были междусельские. Часто это было на Троицу. Соседнее село Ижеславль было населением семь тысяч. Молодые парни оттуда приходили в Верхи, в Студенец и били местных парней. Верховские бежали за спасением в церковь. Перед церковью Ижеславльские останавливались. Но однажды они отрезали путь к церкви, тогда Верховские забежали в дом священника. Набились полный дом, не хватило места - спасались на чердаке. Вдруг что-то стало трещать. Матушка ужаснулась, не лопнула бы матица!  Батюшка тут же вышел на улицу уговаривать Ижеславльских, которые стояли вокруг дома с железками, кольями, цепями. Было нападающих около двухсот парней. Уговаривал батюшка разойтись именем Христа. Переговоры были долгими, но к счастью успешными, все разошлись.

  Если бы не было церквей, то правоохранительных служб надо было иметь бы в двадцать раз больше. Церкви испокон веков ставили на спорных землях, и они служили буферной зоной между враждовавшими сёлами. Священники брали на себя всё междусельское зло. А соседние объездчики угоняли скот у церковнослужителей, чтобы потом взять деньги за мнимую потраву. Так из соседнего села Ижеславль наезжали в Красный Липовец лютые  объезчики Трушка и Илюшка.

 Население в деревнях во времена НЭПа быстро росло, в приходе уже было не около двух тысяч человек, как в 1912 году, а приближалось к трём тысячам.  Бывшие барские земли  давно были поделены, а земли всё не хватало. Земля - настоящий чернозём, все семьи имели много овец, кур, корову, лошадь. Деревня Студенец во времена НЭПа выделила из себя новую деревню - Казинку с молодым населением в 60 дворов. В Студенце у каждой семьи была своя лодка. На своих лодках они  переплывали реку Проню, шли на службу в церковь. А когда в половодье разливалась Проня, то Студенецкие переправляли на лодке батюшку, чтобы он им освятил куличи.  В праздники прихожане уже не вмещались в церкви. Дети, быстро перекрестившись три разика, выбегали на улицу, и всю службу бегали внутри ограды. Взрослым и старикам и то было тесно. Несмотря на такую громадную плотность населения вода в реке была такой чистой, что можно было пить.

 Власти забеспокоились. Не для того же они постреляли помещиков, заводчиков, офицеров, чтобы тут ещё наплодились крестьяне! Надо придумать что-то кардинальное, например колхоз! Это будет непреодолимым препятствием для роста русского населения! А то ведь жалко товарищей большевиков, которые, оказавшись не у дел, то есть без портфелей и кресел во времена НЭПа, кончали самоубийством.
 
 В 1929 году начался колхозный строй. У священника ночью вооружённые грабители увели лошадь. Всех овец пришлось сдать в счёт налога, чтобы не быть сосланными. Пришлось даже продать подушки, стулья, одеяла, кур... А налоги всё возрастали. Пришёл к дому священника Клок с колхозными властями и предложил разобрать бревенчатый сарай. Сарай разобрали и увезли куда-то. Потом разворотили каменный сарай, но камни бросили рядом.

 Почему-то навсегда с наступлением колхозного строя исчезли журавли, которые ходили около рек. В Канаде остались серые журавли, а у нас нет.

 В 1929 году священник заболел и не смог больше служить. На его место поступил служить благочестивый крестьянин из Верхов, которого уговорили односельчане. Отец Фёдор болел около года, он говорил: "Пусть я умру, зато от моей семьи отстанут." За две недели перед смерью к нему пришёл милиционер и уговаривал оклеветать себя перед всем приходом, сказать, что он обманывал прихожан, а сам якобы неверующий. Долго, но корректно милиционер уговаривал бывшего батюшку выступить с такой речью, много было лживых посулов за клевету на себя, но всё безуспешно. Милиционер ушёл ни с чем.

  Когда Фёдор  узнал, что власти навалились с налогами на нового священника, забеспокоился, стал кричать на своих домашних:"А что же вы меня не лечите!" Фёдор переживал за семью нового священника, ведь он раньше думал, что власти не будут трогать выходца из крестьян. Решили везти Фёдора в город, а перед выездом пособоровать. Матушка смотрела в окно, когда к ним придёт новый священник, но он долго и добросовестно проводил все службы. Когда дети вместе с матушкой стали снимать Фёдора с печки, он застонал. Матушка выбежала навстречу подходившему священнику, попросила, чтобы он поторопился. Через минуту после прихода нового священника, прежний священник умер. Фёдору было 42 года.

 Бывшего священника отпевал новый священник, при огромном стечении народа.  Хоронить пришли пятнадцать священников изо всей округи, были они примерно такого же возраста, как Фёдор. Они говорили:"Счастливый отец Фёдор, его похоронили по-христиански. А нас арестуют и бросят в яму." Священники были очень нервными, и матушка-вдова их успокаивала. Но в 30-ых годах именно это и случилось, всех священников арестовали, и ни один из них не вернулся.

  После похорон Верховские помогли матушке убрать картошку. А ещё через неделю власти отобрали у матушки корову. Корова в колхозе погибла через месяц. Но все деревни стали помогать матушке, давали по очереди молоко, муку. Не дали погибнуть семье от голода. Больше всего помогали в деревне Большая Лубянка. А из Казахстана из Голодной Степи писала матушке отчаянные письма сосланная со своими детьми золовка:"Пришлите нам хотя бы сухарей." Но матушка уже не могла помочь своей золовке.

  Летом старший сын матушки купался в реке Проне и посадил на плечи младшего братика. Он не понимал, что плыть в таком положении с ребёнком невозможно. От крутого берега реки сразу - глубина. Изо всех сил он старался удержаться на плаву, но в таком положении не было никакой возможности... Тут подплыл старший сын Клока - Серёжа Романов, и снял малыша с плеч старшего брата. Так он спас обоих мальчиков.

  В 1929- 1930 в деревнях Верхи, Большая Лубянка, Студенец были массовые раскулачивания. А в селе Красный Липовец, находившемся на холмах было всего-то пять домов. Но и оттуда сослали три семьи церковнослужителей. Матушка-вдова поспешила вступить в колхоз, но ничего там не получала. А когда из деревни Верхи разбежались молодые учительницы по причине массового хулиганства в школе колхозной молодёжи, то бывший латышский стрелок взял на работу в Верхи учительницами матушку и её сестру. Обе семьи купили в Верхах старые  дома под соломенной крышей, которые стали стоить очень дёшево из-за колхозной жизни-жистянки.  Латышские стрелки переселились из барских домов, пришедших в негодность, в новые раскулаченные дома под железной крышей. Черкасы так и остались в барских домах, и охраняли бывшие барские сады, которые стали колхозными, от колхозных ребятишек.  Однажды старший сын матушки шёл в Верхи по дороге мимо бывшего  барского сада.  Вдруг рядом с ним из сада крикнул охранник:" Дайтэ  мнэ нож! Сейчас я его зарэжу!"  - Мальчик припустился бежать.

 А в Красном Липовце в 1931 году осталась только семья Клока, которому опять ничего не досталось.

  В 1929-31-ых годах были сосланы семьи священников, мельников, кузнецов, скорняков, извозчиков, сапожников... Но Иосиф кровавый не тронул виночерпиев, то есть самогонщиков. Даже не оштрафовал. И Клок продолжал пить в Верхах.

 Клок разорил церковную сторожку, в которой проживало его семейство, и стал ходить к начальству и требовать для своей семьи дом в Верхах. Но сельсоветчики как-то забыли его заслуги, и не спешили ему выделить раскулаченный дом, просили подождать. Тогда Клок обиделся на советскую власть, напился и сделал себе харакири. Дальнейшая судьба его семьи неизвестна.

 Покровская церковь в Красном Липовце служила до 1937 года, потом была закрыта, а взорвана уже при Хрущёве. Деревня Верхи прекратила своё существование примерно в 1986 году, в деревне Студенец сейчас осталось пять домов, в деревне Лубянка 25 домов. В общей сложности население сократилось в данной местности после 1929 года с трёх тысяч - до пятидесяти человек. В 1929 году было несколько тысяч коров, лошадей, овец, сотни тысяч кур, тысяча собак, кошек, но вода в полноводной реке Проня была чистой. Теперь осталось 50 человек, а животных почти совсем нет, но вода в обмелевшей реке совсем грязная, наплодилось множество ужей. А раньше люди в наших краях за всю свою жизнь не видели ни одной змеи.

  До революции Красный Липовец, Верхи, Большая Лубянка, Студенец относились к Пронскому уезду. Но царь не успел построить железную дорогу до Пронска. Поэтому послереволюционную заготовку зерна стали возить на железнодорожную станцию в Михайлов. Пронский район урезали. Теперь земли, где когда-то была деревня Верхи в Пронском районе, Студенец в Михайловском районе, Большая Лубянка и бывший Красный Липовец  в Захаровском районе.

 Из 15-ти действующих в  округе в 1929 году церквей, осталась одна Христорождественская в селе Ижеславль. А по всей-то стране из трёхсот храмов оставался один.

 В древности гонитель христиан Диоклетиан сумел сделать одно доброе дело в конце жизни - вырастил прекрасную капусту. Но когда советская власть пришла к концу, на берега реки Прони заселили китайцев, которые выращивают для нас ядовитую капусту.

 Когда прежние жительницы приезжали в Красный Липовец, удивлялись:"Как сгладились холмы за сорок лет!" Вспоминали, что после дождя находили много "чёртовых пальцев" - остатков древних моллюсков, обитавших миллионы лет назад. А ведь село на возвышенности.

 Осталась только НАДЕЖДА. Потому-что кладбище не заброшено. Люди приезжают ухаживают за могилками предков.  К сожалению боярский склеп князей Барятинских был разрушен при Хрущёве, и в образовавшие ямы нерадивые люди сбрасывают прошлогодние венки, хотя можно выбросить за ограду кладбища.

  Вспомнить последние времена в Красном Липовце уже некому, села не стало уже в 30-ых годах. Можно только представить с каким страхом смотрели на дорогу жители в ожидании  наезда очередного уполномоченного по делам религии, или изверга-начальника с требованием сдать налоги, самооблоги, твёрдые задания...

  Жители, родившиеся в 50-ых годах в Студенце, Верхах, Большой Лубянке, но прожившие в больших городах, до сих пор говорят:"У нас престол на Покров."