Starting-112. часть-058

Потом команду раскидывали по разным тренерам, делая из бойцов универсалов. Аделаида после падения ментального эфира, пошла к бойцам с идеей воплощения ментальной или психической защиты, имея весьма смутные на то представления. Но не будь она фаворитом, чтобы буквально с нуля не достичь каких-то позитивных результатов. Так появился и «психический» или «ментальный» воин. Над такими вояками можно было посмеиваться из-за того что они в основе были худощавыми, но и гибкими и стройными как гимнасты. После подъёма этой эгиды воинов, появились и те менталы, что в рукопашном поединке побеждали всех грузных мастеров рукопашного боя, так что Аделаиде было чем похвалиться. Ребята её не подвели. Правда по началу значительная часть вскоре отсеялась не выдержав психических нагрузок. Задачей такого воина было не только достичь мастерства, но и стать учителем самому. Вскоре все воины уже уважительно говорили – Мать-Аделаида. А для самих менталов она стала почти как богиня боя. Вергольц не подвёл свою пассию и стал одним из передовых тренеров новых воинов, искупая тем и свои прежние грехи военной сферы. Среди воинов отличались и фраги умеющие не срываться в убойный психоз. Выдержанные. Пару фраги попали и к Аделаиде, став впоследствии хорошими воинами. Она умела делать достойных мужей. Новые воины поделились на две базы – хопперы, обычные воины и рекризы – психовоины. В случае боевых операций оба вида должны были работать сообща, но каждый вид в своём ключе. Рекризов пока было весьма мало, но держались они более разрозненно чем вместе, как хопперы. И вскоре так и говорили – рекриз, это воин одиночка. Рекризы несли более вольный образ режима службы. И были более пассивными и холодными. Во всяком случае с хопперами не задирались. Их за пассив ещё называли – сонные. Но во время поединка рекриз расходовал столько психической энергии, сколько хоппер за три часа боя. Потому потолстеть там не было возможности. Однако, военная платформа ещё с того не возродилась. Пока не появились – комборги.
   У Алисы было настроения как у капризного ребёнка, который хочет спать, но капризно скидывает с себя одеяльце и хнычет. И всё ему не то, и всё ему не так. И он и сам не знает чего хочет.
Монро немного подтянулся и окреп физически, став мощнее на объём мышц. Ибо и его втянули в военную компанию. Он прививал воинам навыки агента и способность соображать в неординарной обстановке. Но тут был принцип один, надо было моделировать натуральную ситуацию и пихать в неё неподготовленных к ней воинов. Ибо все его учения давались пониманию после набивания воинами себе синяков и шишек. На его курсы было идти желания менее всего, ибо там ты не герой, не друг и не враг и вообще не знаешь против кого ради чего воюешь. Но навыки соображать, искать головой выход, вырабатывались чётко. Монро разбивал воинов на две команды. Одна готовила условия и ловушки для другой, отдыхающей в стороне. Потом Монро читал свои нотации независимо, понял что кто-то или нет из его учений. И пихал группу в ситуацию с ловушками и нападением врага неведомо откуда. Потом группы менялись ролями. Вообще-то эти курсы были необязательны, но Монро обладал самым высоким негласным рейтингом. А потом, как ты будешь воевать с пришельцем если не знаешь его психологию действий? Позже некоторые бойцы поднаторевшие на курсах Монро стали самые интересные и с того любимые бойцы на поединках ринга, особенно когда встречались два таких спеца по неординарному бою. Ибо они устраивали такой кордебалет на поединке с самыми неожиданными выпадами и маневрами, что мозги вывернешь, зато азарту было через край. Другие мастера ринга были хороши только для «честного» поединка. В шутку их нарекли – морны, от Монро и то, что они своей хитростью просто "морили" других бойцов на ринге.
Но теперь все эти ринги были далеко, а был другой ринг и куда сложнее военных курсов. Это постель у Алисы. Она как-то нелепо оглядывала своё почти нагое тело, словно видела его впервые или это было не её тело? Её привлекала не розовая гладкая кожа, не грациозность и пластичность овалов форм и даже не его аромат запаха. А какой-то дух от идущих изнутри чувств, эмоций и ощущений. Новых, непонятных и будоражащих. И всё это было вызвано присутствием Монро, который пристроился сбоку и думал о чём-то своём постороннем, осматривая этот плацдарм тела Алисы и задумчиво водя по нему пальцем или ладошкой и это возбуждало в ней целую волну новых чувств и ощущений. Алиса словно отрешилась от своего тела и отдала его на баловство Монро. И его она тоже теперь видела иначе, грубость кожи бугры мышц, мужская энергия, даже в ленивых движениях и грация разве что сравнимая с грубым крупным хищником. Даже задумчивое лицо имело какой-то особенный загадочный оттенок. Алиса понимала, что её обманывают свои же чувства и эмоции, но ей оттого было ещё приятнее. Она хотела чтобы он грубо взял и терзал плоть её тела. Им было просто хорошо вдвоём. Она ещё ни женщина, он ещё не мужчина. Ибо это состояние, говорят, приходит только после секса. Ей хотелось сорвать с себя оставшиеся трусики и лиф, но она этого ни делала и ей было хорошо оттого что она ещё хоть что-то способна контролировать на своём теле. Никакого чувства стыда пред мужем у неё не было и в помине. Ибо во-первых, это свой в доску парень, а во-вторых, они ещё дети. И стоило сорвать эту завесу детства и... . Нет, никто из них обоих не собирался этого совершать. Самого безумного поступка акта любви. Право какая это любовь? Это ещё только вольные фантазии на тему любви. Они сегодня впервые поцеловались в губы и это было что-то необычное. И Алиса долго смеялась над своими чувствами и немного озадаченной физией Монро. Но он-то уже побывал с Вигией и опыт каков-то имел. Алиса уже давно забыла про Вигию, и не вспоминала и особо сейчас, что Монро когда-то с ней баловался в кроватке. Она впервые открывала для себя и Монро и мужа как такового. И это было захватывающе интересно. Наконец пьеса зависла.
- «О чём ты думаешь шпион? Как провести разведку у меня под лифом? Или под трусиками?», - спросила Алиса каким-то сонным протяжным голосом и даже сама удивилась не узнав свой голос.
- «Менее всего об этом! Пусть останется хоть какая-то неразгаданная тайна на твоём теле. Я как шпион думаю о том, и даже чую своей шкурой и нутром, что за нами кое-кто активно шпионит. Притом нагло!», - ответил Монро каким-то пространным голосом, всё в нём казалось Алисе особенным и даже слова носили какой-то таинственный скрытый смысл. Но лучше бы, он был грубым зверем. И Алиса снова услышала свой голос, -
- «Неужели Игрек? Он добрался к нам и сюда! И теперь затаился под кроватью. Давай сделаем что-либо ему на зло, чтоб он нам позавидовал. Чтоб зарычал там от зависти и досады, что он этого не может!?»;
- «Игрек? Да пошёл он... где раки зимуют. Есть вещи поужастнее и у нас дома. Подумаешь Игрек, импотент. А вот матушка природа и с самых пещерных эпох Адама и Евы, она тут как тут, рядышком. И подталкивает нас, - давайте, давайте, это же так приятно, так здорово! А поддашься на её хитрую приятную уловку, и будешь завтра ходить с животом, а потом вся в подгузниках и пелёнках, нянчится с плодом этой хитрой до примитива уловки. Как тебе природа-мать хорошо кружит голову? Ты уже созрела для того?», - пространно ответил Монро и Алиса хитро посмотрела в его глаза, но он не смотрел на неё и даже на её тело, а словно куда-то мимо, сквозь её тело, туда где притаилась мать-природа. От агента ничего не укроешь!
- «Вот ещё! А ты тут на что муж и воин? Ну-ка отгони её отсюда подальше! Тебя на хитрости не купишь!», - ответила какая-то дева за Алису, что тут никого более не было. Монро сомнительно посмотрел Алисе в глаза и не поторопился отгонять мать-природу, но и отвечать он тоже не спешил, словно кого-то караулил, -
- «Природа не Игрек, её так просто не отгонишь! Только ты сама её отогнать можешь и я с тобой напару!», - наконец ответил ей Монро. Алиса лукаво посмотрела на Монро и принялась отгонять невидимую муху, -
- «Кыш отсюда! Кыш, кыш, пошла-пошла!», – забавно махала она ручкой вокруг своей головы и потом поглядела на Монро, - «А ты чего не помогаешь? Ну-ка давай тоже активно руками махать? Что? Что не так?»;
Монро задумчиво любовался на Алису словно что-то ей недоговаривая. То чего она не знала или не догадывалась о том, а должна была бы догадаться. Но Монро молчал и просто любовался на неё и не более.
- «Муху отгонишь, она на другое место сядет, но не улетит совсем! Потому что, ты здесь есть. Не столько я, сколько ты. Природа не дурочка, она знает где ей своей добычи ждать. И она будет ждать хоть сто лет. Нас оставили и папа и мама, и бабушка и дедушка, а от природы не уйдёшь. Не гоняй зря муху. Это я наверное не такой как все. Знаешь, когда котёнок растёт, он такой весь махонький, забавный. Он всему только учится. Играется. Может даже задираться, но всё равно играется. Надо он к мамке своей задираться полезет. Это всё инстинкты. Мы дети инстинктов. Плоды инстинктов. Вот где прячется матушка природа. Вот наступает тот неуловимый момент, когда сейчас, ты такая какая есть, а стоит толкнуть его дальше и потом, бац... и ты не поймёшь как это случилось. И ты уже станешь другой. И не одна. А с тем плодом инстинктов в животе. И тебе будет охота назад, но дорога времени будет закрыта. Вот что ловить надо, этот неуловимый момент. А не поймаешь или прозеваешь и всё... . Вали всё лучше на меня. Это я такой нехороший. Потому как ты дева и ты хочешь продолжения. Оставь муху в покое!», - Монро ловил какую-то муху-мысль у себя в уме, рассуждая в пустоту.