Перерождение разума

Ночь, на столе стоит последняя рюмка с пережитым вниманием, ножки стола искренне продавливают своим правдивым существованием крохотные дырочки в позднем паркете.
Тишина, голова, покрытая мелкой сединой покрышек, стоит у порога развалившихся ступенек.
Шаг, еще шаг еще два чтобы не свалиться в подвал межполюсных скоплений, он медленно шагает к своему сияющему разумному воспоминанию.
Нервная дорога. Мокро, все в тонком слое мутной пленки. Горит, бьется трепетным сиянием морская коровка плывущая к последним останкам своих детей.  Он садиться, наблюдая за медленными волнистыми гребнями перекликаний серых оттенков. Думая о том куда ведет его нить связи с сияющим разумным воспоминанием. Больно, тревога того что существо, ведущее его к своей цели, не сможет  проститься со своей прежней жизнью. В его голову приходят различные мысли: через какой промежуток времени уйдет на дно консервная банка плывущая следом, заполняясь водой; каким будет то место пребывания, и куда ему придётся дальше следовать, а может быть случайная смерть, и все дороги лабиринта оказались тупиком…, каша.
Ветер усилился, сейчас он как никогда играет  роль искусного путеводителя.
Последние остатки осенних листов совершают свой первый и последний полет. Отцы их и матери близятся к источнику своей долгой жизни, отдавая себя. Все тлеет угасает, близится к концу.
Но не было чувства что этот уход являлся последним, какая то затерянная пуговица, единственная в своем роде трепыхалась в голове и требовала новой эпохи, новых одеяний.
И вот на горизонте, как крохотный остров в огромном океане, виден статный древесный цилиндр со множеством глубоких трещин. А у его подножия остатки земли усыпаны сферическими высохшими плодами его памяти.
Он бережно сползает с гладкой спины его транспортного средства. Достает из кармана квадратную стеклянную пуговицу, протягивает морской коровке и с глубокой надеждой закрывает глаза,надеясь на свершение желаемого, ждет когда существо пойдет своей дорогой на поиски детей. Проводив честным взглядом, он  поднял голову и долго слушал как ветер напевает песню небесных покровов. Его взгляд засосал непрерывный вихрь движущихся ниток, разной толщины и протяженности. Вот одна из них, та самая, плавно проскочила в глазные яблоки и поместилась в его голову, где томилась пуговица. Он вздрогнул, его встряхнула идея, новый маршрут и глаза тут же повели его в нужную сторону. Идти по засыпанной сферами земле было очень не удобно его так и тянуло обратно к воде, но быть тонущей консервной банкой ему не суждено было быть, и он завязав свою седую покрышечную дредину на самой верхней точке своего тела.