Эринии

"ЭРИНИИ - древние страшные богини проклятья, мести и кары.

Они преследуют преступника, как гончие — дичь, помрачают ему разум, внушают ему безрассудные мысли и поют ему ужасную песнь, которая обвивается вокруг него подобно цепям."

Девочка приходит из школы, вместе с дедушкой садится обедать. Дедушка - импозантный господин лет 50, со спортивной фигурой, аккуратной стрижкой на седых волосах. Он носит дома брюки - и никогда не тренировочные; не курит, но иногда вечерами под бокал виски перечитывает Ницше.

"Нам сегодня в школе рассказывали про Эриний. Это богини мщения, безобразные старухи с собачьими головами и волосами, перевитыми змеями. Я шла из школы и всю дорогу хотела спросить - а что бы ты сделал, если бы встретился с ними?"
Господин складывает тонкие губы в едва заметной гримасе, смотрит в сторону и переносится в параллельную реальность, где взрослые говорят детям, что думают, а не что принято.
"Эринии, говоришь, безобразные старухи.... Нет, деточка, среди эриний попадаются очень даже симпатичные. Но от этого не менее страшно. Я видел эриний трижды в жизни.

Первый раз я столкнулся с ними в юности. Мне нравилась девушка, у нас был бурный роман, мы расходились и сходились, подогревая тем самым эмоции, когда на секс уже не оставалось сил. Конечно, все было очень серьезно. У нас были Страсть, Любовь, Чувства, Смерть - именно так, все с больших букв. В очередной раз, когда мы скорее помирились, чем нет, и я уже предвкушал взрыв чувств через день-два, когда мы в сотый раз сойдемся навсегда, она вдруг уехала к какому-то непонятному мужчине. Она так все организовала, чтобы я об этом узнал. По ее расчетам, это должно было еще больше подогреть наш суп любви и заодно продемонстрировать мне ее независимость и привлекательность. Я звонил ей в 12 ночи, не особо волнуясь. Звонил в час, рука на телефоне стала дрожать. Я все понял около трех. Сколько километров я пробежал по квартире в ожидании утра, нельзя посчитать. Неожиданно в голове моей застучал набат и не замолкал до утра. Я не понимал, как мне жить и дышать с этим чудовищным звуком, я хотел забраться на стену, но пространство не поддавалось. Умом я не мог постичь причины такого беспокойства, ведь любила она именно меня и примирение наше было делом времени, но...
Я ждал ее все ночь, а утром двинулся к ее дому. Сидел на детской площадке часов пять, почти не шевелясь, хотя была холодная осень. Наконец, я увидел ее, осунувшуюся, явно не спавшую все это время. Что-то случилось тогда со мной. Я вдруг ясно понял, что немедленно должен задушить ее , но почему-то стал разговаривать и даже занялся сексом, стараясь не касаться членом опухшего, вздувшегося клитора, не замечать ватной усталости тела.
Мы помирились и даже поженились. Наш ребенок засыпал, а я сажал ее на кухне и заводил разговор. Тема наскучила и ей, и мне, но я не мог иначе сохранить нашу любовь. Ночь за ночью я воровал у нее драгоценные часы детского сна, говорил, что ненавижу ее, что глубоко оскорблен, что она должна извиниться, найти те слова, которые вернут мою душу к жизни. Надо сказать, что она была терпелива. Сначала она не могла понять размеров катастрофы, потом начала извиняться. Она вместе со мной искала целительные слова, которые погасили бы пожар в моей душе. Ночь за ночью, она шла говорить со мной как на пытку, просила, злилась, издевалась, даже плакала. Я был противен и ей, и самому себе. И однажды все кончилось. Как будто моя любовь к ней сжалась в комок и стала плотной, как резиновый мяч. Я любил ее так же сильно, но.. зрение мое изменилось. Теперь оно выхватывало недостатки из ее образа. Мое тело желало ее, но я почему-то засыпал, как только прикасался к ней. Мой язык сам говорил вроде бы обычные слова, но я видел, как от них дергается ее лицо. Ей было больно. Я был молод, внучка, и не знал, что я превратился в эринию.
Мы разошлись.

Потом я встретил женщину, мазохистку. Ты не знаешь, надеюсь, и не узнаешь про субкультуру БДСМ. Я бил эту женщину. И я читал форумы. На форумах писали об удивительных людях, которым нравится покоряться, испытывать боль и служить. Что есть отношения, устроенные так, чтобы мне было хорошо. И еще, что женщин надо принуждать, им такое нравится. Хотя все это не оправдывает меня. Я бил ее и спал с ней. Поначалу ей нравилось. Она была сложная, эта женщина, понять ее было нелегко, она говорила странным языком, полным полунамеков и неточностей. Я стал слушать ее меньше, а бить сильнее. Я подозревал, что с ней происходит что-то нехорошее, но она позволяла, а я продолжал. Ей было все чаще больно, реже - приятно. Знаешь, внучка, власть - это соблазн. Когда рядом мягкое покорное тело, когда строгого взгляда достаточно, чтобы заставить человека молчать, когда на твою приподнятую бровь человек реагирует извинением и суетливым отказом от всех своих прав... Эхх.. как хорошо это выглядело, если не вдаваться в детали. Она стала меня бояться, эта женщина, но молчала. Я подозревал, что она иногда плакала, но мне не хотелось задумываться, ощущение комфорта и вседозволенности укутывало мой мозг, как ватой. Да ведь женщины любят плакать и страдать! У креста она дрожала, как в лихорадке, но я надеялся, что это возбуждение.
Я не заметил момента, когда она изменилась. Во время порки она как будто специально поворачивалась ко мне теми местами, по которым лучше не попадать. Она настаивала на СМ, но потом впадала в депрессию. Тело ее стало мстить. Вот в чем дело: мне нужно было ее одобрение, подтверждение, что я не маньяк. А как было его получить? Только представить, что я бью ее к нашему взаимному удовольствию. Еще мне важно было чувствовать свою уникальность - я доставляю ей удовольствие через боль. Я не сразу понял, что т.к. моя женщина была мазохисткой, то себя она не любила и не жалела, ради высокой цели она могла перенести очень многое. Какой она стала эринией! Да, она донесла до меня мысль, что я неуч и насильник. Каждый жест, каждое слово, каждое движение - все в ней дышало местью. Как ты сказала, внучка, эринии не знают усталости. Так и она стала орудием возмездия. Самое забавное, что она сама не понимала, что делает. Поэтому большую часть времени она была любящей и преданной. Тогда я терялся. Если она меня так сильно любит, то значит, не притворяется, она действительно хочет боли от меня; а значит, если результат так плох, я действительно наношу ей вред. Она была крайне упорна, каждый раз она надеялась, что в этот раз у нее получится расслабиться и отдаться мне, но эринии завладели ее телом, оставив нетронутыми мозг и душу. Тело ее предавало, не отдавая мне, а она предавала свое тело, подставляя его под удары. А я раз за разом убеждался в собственной несостоятельности.
Мы разошлись, но я стал подозревать, что месть - это непрожитая любовь.

Последней эринией была твоя бабушка. Какая уж тут собачья голова, более красивой и царственной женщины я не встречал. Она позволяла мне в постели то, что никогда и ни с кем представить не могла, а я ей изменял. Она узнала об этом, а я сказал, что ее потуги угодить мне в сексе смешны, и пусть она оставит эту область профессионалкам. Что случилось с моей головой в тот момент, как я мог сделать такое! Когда я закончил свою речь, наступила тишина, я услышал отголосок набата, который мучил меня в юности в ту страшную ночь. В отчаянии я воскликнул: "Ты - ханжа!" И ведь так оно и было, внучка, я бился за каждый сантиметр ее рта и жопы, а ведь все хотелось сделать именно с ней, чтобы она стала моей шлюхой в постели, но она слишком часто отказывала и презрительно кривилась.
Она замолчала. Сначала застыла ее нижняя челюсть, потом губы, потом оледенело лицо. С этого момента у нас началась новая жизнь. Она обнимала меня и тут же засыпала. Чего стоило ее организму усыплять тело за несколько секунд? Я тормошил и мучил ее, делал ужасные вещи, но она только крепче сжимала зубы, она вдруг стала готовой на все. Она стала немым укором. Унижения и боль не могли вытащить ее из кокона. Я просил и умолял, говорил, признавался в любви - встречал снисхождение и недоверие. Я кричал, но тем самым только подтверждал ее мнение о себе. Она не понимала, в чем я ее обвиняю. Она никогда не повышала голоса, была вежливой и корректной. Она ни разу мне не изменила. Она собиралась жить со мной вечно.
Однажды я понял, что эринию можно расколдовать. Что силу ненависти можно развернуть обратно, в любовь. Ведь неусыпная ненависть - это и есть заболевшая любовь. Но у меня ничего не вышло.
Когда твоя бабушка умирала, то позвала меня лишь на минуту. "Я не ханжа" - сказала она и попросила выйти. Прожив со мной жизнь, она не пожелала, чтобы я ее проводил в дальнюю дорогу."

Дедушка неожиданно для внучки замолчал, потом повернулся к ней. Сказал красивым, хорошо поставленным голосом:
"Нет, милая, ты спутала. У эриний голос, как у воющих псов, а головы у них, как у обычных старух, только очень уродливых. Хочешь, почитаем про них вместе?"
"Конечно, он не ответит на самый главный вопрос - испугался бы он" - подумала внучка, - "вот так всегда, ничего личного".
"Нет, дедуль, спасибо, я прочту сама" - вежливо ответила девочка и чуть заметно поджала губы. Она была похожа на свою бабушку.