Электричество

У меня сегодня пластиковый день. Или резиновый; еще раннее утро, я еще не до конца решила. Можно подумать. Но мне нравится. Гладкие и будто влажные руки из плотной, упругой, словно покрытой глазурью резины. Гладкая, будто струящаяся шея — очень красивая, особенно если вытянуть её и задрать подбородок вверх. Гладкие ноги. Можно сгибаться как угодно и вытягивать конечности на разную длину. Резиновое тело мне нравится. Даже не смотря на то, что губы и глаза одного цвета — не буду менять. Пусть так. А что у нас сегодня вокруг? Резиновая бежевая трава, шесть сантиметров, скруглённый кончик травинки. Не очень. Но ходить приятно. Струящиеся стволы деревьев. Горы, вырастая, расплываются мягкими складками. Приятно упасть в синтетический травяной ковёр. Слегка отпружинить, но не бояться удара затылком о землю. Отпружинить еще чуточку, упасть окончательно. Залезть на дерево и стать с ним одним целым. Превратиться в резиновое дерево. Стать складкой резиновой горы. Если сильно поднатужиться — возможно, я смогу выделить немного воды и организовать ручеёк. И каньон. Пусть он вырастет в пять минут, у меня только сутки на этот резиновый мир, и хочется посмотреть на пенящиеся струи в мягком бежевом русле.

Вчерашний день был стеклянным, и это было красиво, но очень больно. В стеклянных ветвях деревьев звенел и выдувал музыку ветер. Но стоило сломаться одной — как зазвенел и посыпался осколками на стеклянную землю весь лес. Смололась в крошку стеклянная трава. Всё это крошево блестело и переливалось на солнце, было красиво, и стекло стало плавиться... Но это было больно, очень больно, от тоски за разрушенный мир хотелось вопить и разрывать грудную клетку. Но я тоже была из стекла, и делать этого было нельзя. Пришлось оставить осколки и стеклянную пыль плавиться до утра. А утром, на рассвете, я творю новый мир. Единый, из одной субстанции. Любой, по выбору, но почти всегда только одной. Исключения редки... Иногда получается создать ветер, иногда — немного воды для ручья или пары озёр. Солнце есть всегда, над ним я не властна. Мой маленький монотонный мир. А я его творец. Создатель. Бог. Только населить его не могу — не способна вдохнуть жизнь. Да и зачем здесь жизнь, если жить миру сутки?

Я тружусь каждый день, каждое утро. Сначала создаю себя, свою сегодняшнюю форму. Затем свой мир — почти до полудня. Чаще всего к 10-11 утра мир уже создан, до полудня еще нестоек, а вот после — можно в нём просто пожить. Разбежаться шариками ртути по зеркальной земле. Провести рукой по гладкому, спиралью закрученному стволу дерева из сверкающей меди. Слиться с гелевым холмом и упругим узлом проскользнуть к вершине... Всё из одного, всё едино, весь мир — моя плоть. Каждый день новая. Каждый день — бесконечно.

Как я стала творцом этого мира? Как я заполучила этот уголок, творить который каждое утро — моя обязанность и моё право? Кому он нужен? Для чего я существую, зачем всё это? Когда-то было по-другому. У меня не было мира, и было слишком много вопросов. Так много, что разум не справился, и дал один простой ответ — низачем. Жизнь не нужна. Она может быть, может не быть, так, блажь Вселенной, бессмыслица. Фаза-ноль, лампочка загорается, лампочка гаснет, мерцает, вспыхивает и тухнет. Я думала, жизнь — это лампочка. А ведь жизнь — это электричество... Я разбила лампочку, не видя в ней смысла. Электричество никуда не делось. Но в этой лампочке свет больше не горел...

Была книга, и в ней говорилось — всем воздастся по вере. И мне воздалось. Творец, создавший электричество, наградил меня собственным миром. Сделал меня Богом. Теперь я каждое утро клепаю лампочки. Иногда получается плохо, иногда посредственно, иногда шедеврально. Но каждый раз — бесполезно и бессмысленно. Низачем. Ведь на следующее утро всё сольётся в невесомую бесцветную массу, из которой мне придётся сначала выбираться самой, а потом — лепить свой мирок, свою крохотную планетку. Свою лампочку.

Только вот, как бы я ни старалась — электричества здесь нет...