Аэродром Южный. Будни инструктора

     С центрального аэродрома Бердска две эскадрильи перебазировались на полевые «точки». Площадка в Коченёво, где я осваивал эту машину курсантом,  училищем  уже не используется. Говорят, нас оттуда «попросили» – мешаем гражданским авиалиниям.
     Оба летних аэродрома расположены в Обской излучине западней ж.д. Новосибирск – Барнаул. Один, за станцией Посевная, считается наиболее удобным для офицеров: на выходной день лётный и технический состав, могут  ехать в Бердск не только на выделяемых для этой цели газиках, но и на редких поездах, следующих из Барнаула и Рубцовска. Вопрос лишь в том, как добраться до станции.
     Уезжают на крытых газонах вечером в субботу, возвращаются воскресным вечером. Кто не поспевает на машину, возвращается ночью на поезде, допущенный милостью проводников в тамбур. Затем 10 км пешком до аэродрома. На это прыток только молодняк, обычно не успевающий на служебные грузовики, солидные семейные офицеры предпочитают организованный отъезд.

     Другой аэродром, «Южный» расположен ближе к Обскому морю.
Наша АЭ летает на «Южном», ближним от центрального, но и самым неудобным для отлучек по выходным: 20 км от Бердска, от железки ещё больше. При опоздании на машину добраться можно только пешком по  пыльной просёлочной дороге, где кроме наших машин транспорт не ходит.
     И всё равно мы опаздывали. Как правило, воскресенье мы проводим в Новосибирске и до Бердска едем  на ночном пригородном поезде, а дальше на своих двоих.

     Суббота – обычный лётный день. Убытие на отдых после обеда и методических занятий. Ужин уже в Бердске. Вот после ужина только и начинается выходной. Почти все холостяки идут на танцы в клуб радиозавода или собираются где-то в компаниях. Других развлечений в маленьком городишке нет.
     Мы с другом планируем субботний вечер так, чтобы утром успеть на первый поезд в Новосибирск, мы предпочитаем большой город. В основном из-за театров. Ходим на дневные представления, а если дневное не устраивает – берём билеты на вечер. А это означает: ночным поездом до Бердска, переодевание в полевую форму и ночная  пробежка до «Южного», бессонная ночь. Хорошо хоть в понедельник нет полётов: в  день матчасти можно урывками и подремать.

     Со вторника – пять лётных дней. Думать о каком-то отдыхе не приходится. Встаём в шесть, в семь завтрак. В это время механики уже готовят машины: заправляют системы, прогревают моторы. Там уже и курсанты – помогают механикам.
     Короткая предполётная подготовка. Комэска знакомит с условиями старта и уточняет плановую таблицу, синоптик освещает метеообстановку, старлей медицинской службы беседует с каждым лётчиком о здоровье, а точнее:  обнюхивает – нет ли кого с тяжёлого похмелья. Затем расходимся по своим группам и проводим предполётную с курсантами.
     В 8.00 начало полётов. С первым курсантом выруливаем на старт, где уже обозначена флажками линия старта, квадрат, выложено посадочное «Т», установлена остеклённая будка РП с «колдуном» на мачте.

     На вывозной программе из кабины практически не вылезаешь: курсанты сменяют друг друга прямо на линии старта. Когда подходит время заправляться, идёшь в квадрат, разминаешь затёкшие ноги, одеревеневшую спину и задницу. Из шести часов стартового времени в кабине сидишь более четырёх, есть от чего нарушиться кровотоку. Кстати, профессиональная болячка лётчика-инструктора – геморрой. Все перегрузки приходятся аккурат на это место.

     После обеда часовой отдых, «мёртвый час» – на санаторском языке. Дрыхнем по-настоящему, только первые дни не могли уснуть. После сна – «индийский час». Вспоминаем разученные ещё курсантами упражнения на перекладине и параллельных брусьях, крутимся на рейнском колесе. Есть и лопинг, но он намертво прикручен цепью – крутиться на нём опасно, нужно специальное крепление, вроде подвесной системы. А оно где-то завалялось на складе – не могут отыскать. Видимо и не ищут: кроме нас троих он ни кому и не нужен. На лопинге за всю службу после курсантских лет я так ни разу и не крутился. После снарядов режемся в волейбол.
     В это время у курсантов час матчасти. Под присмотром механика промывают фильтры, продувают воздухом кабины (от пыли и грязи), отмывают следы размазанных по плоскостям и стабилизатору кузнечиков и прочей летающей у земли фауны. Иногда и незадачливых птичек.
     Затем к самолётам идём мы и начинается  двухчасовая предварительная подготовка. Разбор выполненных полётов, проработка заданий на очередной день, тренаж в кабинах. Кажущаяся тягомотиной устная проработка всех элементов полёта, начиная с команды на уборку колодок. Но как она необходима, я знаю ещё с курсантских времён.

     После ужина два часа личного времени и отбой. Одновременный и у курсантов и у нас. Мы размещаемся в одном доме-казарме: одну половину занимают курсанты, в другой – адъютантская (штаб), комната занятий, три офицерских кубрика. В одном командиры звеньев, штурман и адъютант, два занимаем мы, инструктора. У нас приёмник – единственная связь с внешним миром.
     Спать не хочется, да и отвыкли мы от отбоя по команде. Слушаем что-то по радио, но вмешиваются из кубрика командиров: «выключить». Громкость убирается до минимума, радио слушает только ближний к приёмнику – Вова Антипов. Утром он поделится с нами новостями. Мы же читаем, а в соседнем кубрике наши собратья режутся в преферанс. Но и эта лафа вскоре заканчивается: выключается дизельная электростанция. Это она снабжает светом наш малый гарнизон – казарму, сборный домик командного состава и кухню-столовую.

     Наши преферансисты периодически устраивают «сабантуй». Так условно именуется внеурочная выпивка. У старлея Никитина «москвич». Едут до ближайшего сельпо в деревню за 10 км, запасаются водкой и яйцами на закуску (сельским бабулям выгоднее продать, чем сдавать за бесценок в кооперацию) и «гудят» до полуночи.
     Нас, молодых лейтенантов, в это дело не втягивают – нам ещё рано пить накануне полётов, мы ещё «салаги». Мы не обижаемся: при случае можем и сами организовать выпивку, если есть повод – день рождения, например.
     За нами и контроль построже: опекают и медбрат и командиры звеньев, видимо, побаиваются, что вчерашние курсанты могут броситься в загулы. А какие могут быть загулы? И без них загружены до предела, работаем, как говорится, на износ.  Но в силу молодости усталости не замечаем. После ужина ещё и режемся в волейбол.

     Этот заведенный распорядок тянется изо дня в день, из недели в неделю. Будни, наполненные напряжённой работой, мелкими происшествиями, минутами сомнений и разочарований.
     Лишь вечер субботы и воскресенье – отдушина. Каждый использует эту отдушину по своему разумению. Это только внешне мы, свежеиспечённые лейтенанты, выглядим одинаковыми как близнецы. Мы разные. С разными позициями и интересами, разной степенью духовного и культурного развития.
     Нас, начинающих инструкторов, начальство предусмотрительно разбило по разным АЭ. Чтобы реже кучковались – так нам казалось. Преследовалась, конечно же, другая цель – равномерно распределить новичков среди опытных. На «Южном» молодых трое: два Владимира, Махалин и Антипов и я, все в разных звеньях, у каждого по семь курсантов как и у других инструкторов. Скидок на молодость и первый год работы начальство не сделало.

     Разбросанный по разным АЭ и полевым площадкам молодняк встречается только в субботу. Но это уже не единый коллектив, каковым мы были до отпуска, обучаясь на инструкторов. Тогда у нас ещё оставался курсантский дух стаи – куда один, туда и все.
     Мы стремительно взрослеем и взгляды наши всё более разнятся.  Разнятся не только в бытовом плане: мы по разному начинаем относиться к своей работе – обучению. И хотя летаем мы на разных аэродромах, но знаем друг о друге всё. И о неудачах и об успехах и о взаимоотношениях с курсантами. Знаем большей частью через командиров и знакомых, в редких воскресных встречах места разговорам о службе нет, других тем хватает. 
     Но нашу троицу с «Южного» иногда  расспрашивают. Как же: курсанты в нашей АЭ особые, из гражданки, аэроклубовцы. Уже просочились слухи, как тяжко нам приходится, как много у нас предпосылок к авариям. И все уверены: если суждено быть крупной аварии или, упаси Бог, катастрофе, то произойдёт она именно в нашей АЭ.
     Однако происходит она на центральной площадке в Бердске и в группе лучшего (по мнению начальства) из молодых инструкторов. Хорошо, обошлось только травмами, без жертв. Но это было единственное за последние годы происшествие такого масштаба на Як-11.
                http://www.proza.ru/2014/04/27/2153
                Август 1957г.