Мост

 «Воинам – понтонёрам Великой Отечественной – посвящается»!
- Как думаешь, - спросил Сашка, переворачивая мокрую телогрейку у костра, – напишут о нас после войны?               
– А вон, у Вовки сын родится, - отозвался Гузанов. – Он и напишет. – обернулся к худощавому солдату, наматывающему сухие портянки, - Я прав, Чиченок?!               
– Прав как граф, - парировал тот глуховатым голосом. – А граф был жулик. Подлей-ка чайку, - он протянул алюминиевую кружку Гузанову.               
– Ну что за хрень!!! – психанул, чуть не плача Пессель, увидев тлеющую дырку на телогрейке. Схватив котелок с кипятком, он щедро плесканул на тлеющий ватник.               
– Ты, милок, - посоветовал высокий рослый старший сержант. - Не слишком - то усердствуй. Нам ещё две сваи вбивать. И душегреечка твоя ещё ой как понадобится! Или опять у Вовки клянчить будешь?               
– Не буду! – воскликнул обиженно по-мальчишески Сашка.               
– А ему как парторгу комбат новую выдаст, -  не преминул поддеть его Гузанов. – Вместе с представлением на орден за эту развалюху, – он кивнул головой в сторону разбитого моста.               
С четырёх утра через мост с той стороны прошёл артиллерийский полк, батальон связи и двадцать машин медсанбата с раненными. И всё это под непрекращающемся обстрелом артиллерии и миномётов. За предыдущие сутки они больше десяти  часов провели в ледяной воде. Одно название - февраль. А погода как в марте. Вряд только успевай сушиться. Благо, выпала возможность отдохнуть, пока машины с пиломатериалом придут. Сколько у них было этих мостов, и больших и малых? Сколько разминированных полей и городов? Кто бы мог подумать, что здесь, на германской земле, на этой, с мало кому знакомой названием неказистой речушке Фришинг, они застрянут на этом полуразрушенном мосту. Армия ушла вперёд. Только тылы третьего белорусского фронта догоняли авангард.
 «Всё слишком стремительно» поймал себя на мысли Пессель. – Так, пожалуй, и война без нас закончится.               

– Слышь, Володь?! – обратился он к Чиченкову. – Я говорю, пока здесь просидим, глядишь, и война закончится.               

– Не бойся, - успокоил его Мухоров.- На твой век ещё хватит, – он оглянулся на звук мотора. - Начальник политот¬дела шурует.               

– Ну и где обещанный им взвод  из соседней бригады?               

- Да хрен с ним с взводом, - раздражённо бросил  Чиченков. – Брёвен бы с досками подвезли. Сами быстрее бы управились.               

С подъехавшего «доджа» вылез невысокий подполковник. И, покряхтывая, придерживая рукою болтающий планшет, направился, вытаскивая ноги из грязи, к сапёрам.               

– Смирно!!! – скомандовал Мухоров, поправляя ремень на телогрейке.               


Подполковник,  сморщившись, раздражённо махнул ему ладонью.               

– Хорош! – показал Сашке на котелок. – Водички подай,-  с жадностью опрокинув полкотелка, он  вытер губы и облегчённо  выдохнул. – Уфф! Вижу! Вижу соколы мои, что устали. Но, - развёл руками.- Сами видите, тылы за армией не успевают. Ни хрена, ни какой подмоги вам не будет. Вот так вот, отцы мои. Более того,- он попытался поднятым колышком отковырять грязь с сапога. – Полк гвардейских миномётов на подходе через два часа будет здесь, – глянул на рядового Песселя. – Тебе ли как парторгу не понимать, что будет, если хоть одна «катюша» застрянет на этом мосту или не приведи Бог, - он перекрестился, – свалится.

Чижов вздохнул, глядя на валявшиеся  пустые банки из под тушёнки.               

– Сейчас полевая кухня подойдёт с взводом пехоты, - он откашлялся. – Так вы там не стесняйтесь, подхарчуйтесь. И бойцов привлеките, - вытер платком испарину со лба. –
Чего им без дела болтаться.               
– Толку то от них, – бросил хмуро Гузанов. – Возись с ними как с детьми. Как-нибудь уж сами.               
– Ну, сами - так сами, - согласился подполковник.                Мухоров,  расплылся в широкой улыбке, глядя куда – то  за спину Чижова.               
– Митька чешет.               

Бойцы заулыбались, глядя на приближающего мальчишку лет двенадцати, в большой не по росту солдатской шинели. Её болтающиеся  полы  собирали грязь. Но мальчишка с большой бутылью молока, заткнутой горлышком немецкой газетой, не обращая внимания на грязь, нёсся на всех парах к сапёрам.               
– Вот она - наша полевая кухня, - пробормотал в усы счастливый Мухоров.               
– Ну, - Чижов привстал, отряхиваясь, - одни сутки продержитесь уж. А завтра обещаю свой «додж» за вами пришлю. Только с гвардейцами не подведите, – пожал всем руки. –
Удачи, мужики!

- Налетай, босота! – весело крикнул Митька, разливая молоко по котелкам. – Околели поди уж!               
– Ну, оголец! – восхищенно покачал головой Мухоров. – Своим-то хоть что-нибудь оставил?               
– Не боись! – ответил весело тот. – Живы будем  - не помрём.               
За несколько проведённых с ним дней они узнали, что во время оккупации он был связным у партизан. Приговорён был к повешению, но сбежал, отчаянная голова. Пятьсот рейхсмарок было обещано за его голову. Так и прибился к бригаде. И вот третий день он был их ангелом хранителем. Сушил им одежонку, подкармливал молоком и картохой, выменянных у местных на мыло и табак.               
– Ну, что,- поинтересовался Гузанов.- Пригнали пехоту – то?               
– А то! -  оживился Митька. – Цельный взвод салажат.               
– Прям таки салажат? – поддел его Вовка Чиченков.               
– А кто же они? - возмутился Митька. – Амуниция вся с нуля. Поди с двадцать шестого года все. Не старше. Жмутся к друг другу, как воробьи.               
- А может у них стратегия такая? – хитро улыбнулся старший сержант.               
–  Стратегия ваша, знамо дело, по бабам молодым  да по харчам домашним, – поддел его в свою очередь Митька.                – Сукин ты сын! – рассмеялся Мухоров. – Вырядил нас в кобелей. Ну, пойдём, посмотрим  на твоих салажат. Глядишь, и сгодятся на что-нибудь.               
– А мы, пожалуй,- Гузанов, вытянул руки вверх, сладко потянувшись. – Второй пролёт застелем горбылём. А то, действительно, не ровен час гвардейцы подкатят. Митька! – обратился он к мальчишке. – Пойдёшь помогать?               
– Не-е! – покачал тот головой. – Мне Егорычу надобно  помочь, коровёнке сено перестелить.       
 – Ну, что? – Пессель взял в руки топор. – Пойдём, пока палить не начали.

.
Они уже застелили второй пролёт и забили тяжёлой бабкой центральную сваю, когда прямо над ними загудел «фокке-вульф -190» самолёт- разведчик, в народе метко окрещённый «рамой».               
– Ну, падла! -возмутился Пессель. – Сейчас на нас  юнкерсы наведёт. Вот тебе и обсушились.
– Сматываем удочки! – скомандовал Гузанов. – Не иначе как «катюши» на подходе. Ишь, как зашевелились! – обернулся к Чиченкову. – Вовка! Пилу со скобами захвати.               
– А я - то думаю, что так тихо, - сказал Вовка, спрыгивая с края моста на рыхлый  снег. – Ни одной мины, ни снаряда. Прямо как в сказке.               

Гузанов, приложив ладонь козырьком, щурясь от солнца, напряжённо вглядывался в сторону деревеньки.               
- Митька несётся, - доложил он. - Сломя голову.               
– Чего – то орёт, - Пессель прислушался. – Чего случилось –  то?!               
- Немцы!!! – услышали они Митькин истошный крик. – Немцы прорвались!!!               
Бойцы переглянулись. Только этого не хватало. Полк гвардейских миномётов вот - вот подойдёт.               
- А может…десант? - предположил Пессель.               
Митька, добежав до саперов, рухнул тяжело дыша на колени, жадно глотая грязный снег.               
– Около роты немцев и штук шесть танков, - наконец выговорил он. – Идут прямо на КП. А там, кроме Мухорова с Чижовым и Егорыча с четырьмя бойцами,  никого.               
– А пехота?! – недоумённо спросил Вовка. – Куда твой взвод новобранцев девался?               
– Разбежались, суки! – по-взрослому, ругнулся Митька, сплюнув себе под ноги. –
Обосрались.               
– Сколько у нас противотанковых? – спросил Сашка у Чиченкова.               
–  Четыре, - ответил тот. – Все, что  вчера на дороге сняли.               
– Ставь две перед мостом! – приказал Пессель. – вставляя магазин в ППШа. – Держи! – он бросил автомат вспыхнувшему от радости Митьке. – Смотри! – погрозил кулаком. – Не суйся под пули.               
Сам взял ручной пулемёт Дегтярёва на плечо, под мышку три запасных диска. – Вон там, - он показал на разбитую ветряную мельницу. – Самая подходящая позиция. Всё просматривается как на ладони. Генка! – бросил он Гузанову. – Две мины прямо за тем сараем. Чует моё сердце, - пояснил он. - Именно оттуда танки попрут.               
– А как же Мухоров? – спросил Гузанов у Песселя.               
– А вот так! – развёл руками Сашка. – По крайней мере, у них там два станковых пулемёта.
Не успеем мы! – воскликнул он на умоляющий Митькин взгляд. – Пространство, как на ладони. Пока дойдём, всех положат. Да и не КП им нужен, а мост, чтобы «катюши» захватить. Всё! – он кивнул Чиченкову на лежащие мины. – Хорош базарить. Поставишь и ходу к нам. У деревни гулко ухнули один за другим два взрыва.               
– Всё! Началось, – промолвил Гузанов, глядя на деревушку. – На позицию.               

Тяжёлый,  приземистый «тигр» внезапно выполз из небольшого овражка перед  мельницей и, развернувшись, двинулся в сторону моста.               
– Чего же ты так задиристо, - пробормотал Пессель, провожая его взглядом. – Без пехоты - то?               
И тут же ему в ответ затрещали автоматные очереди и за выползшим ещё одним «тигром» появились бегущие фигуры в шинелях мышиного цвета. Несколько пуль просвистело прямо над бойцами.               
– Пригнись!- Сашка прижал высунувшуюся Митькину веснушчатую рожу к корке снега.-
Махом башку снесут.               
Он поудобней приложился щекой к ложе приклада. Бросил тревожный взгляд в сторону моста. «Как там Володька – то»? Подумал он.               

Вовка, лежащий у передней сваи моста, следил за приближающим танком.  Поставив две мины прямо по следам протекторов  прошедших машин, он наблюдал как «тигр» выполз на дорогу и двинулся по ней на большой скорости по направлению к мосту. Судя по тому, что танк шёл без десанта его задачей, понял Чиченков, было блокирование и охрана моста. Он достал из вещмешка противотанковую гранату, вытащил завёрнутый в холщовую тряпицу запал к ней. Мины – минами, а кто его знает. На войне всякое бывает. Ввернул запал и, положив гранату рядом с автоматом, стал ждать.

Танк с цепью бегущих автоматчиков за ним был уже шагах в ста от позиции сапёров, когда двигатель «тигра» неожиданно полыхнул ярким синим свечением.               
– ПТР!!! – крикнул Гузанов, кивая в сторону танка. – Наши с деревни лупят!               
– Навряд ли, - не согласился Сашка. – С метров восемьсот – то? Где – то здесь позиция
недалеко.               
– Неужели новобранцы?! – бросил, улыбаясь, Гузанов, увязывая в связку куском шпагата  три гранаты. – Значит, не все утекли.               
Бум!  Выстрел ПТРа попал прямо в топливные баки. Башня «тигра» медленно развернулась на сто восемьдесят градусов и огрызнулась выстрелом восьмидесятивосьми  миллиметровой пушки. Взрыв накрыл одиноко стоящую ольхушку, вывернув её с корнями. Коренастая фигура с длинным ПТРом наперевес бросилась, петляя от места взрыва к позиции сапёров.   

– Чижов!!! – воскликнул Гузанов, бросаясь из укрытия к нему. – Товарищ подполковник!!! –заорал он. – Сюда!               
Один из автоматчиков, присев на колено, открыл огонь по подполковнику.               
– Ах ты, сука! – разозлился Пессель, развернувшись в сторону  автоматчика. – Сдохни, сволочь! -  и длинной очередью снял немца.               
Гузанов, прикрывая огнём автомата бегущего подполковника, поторапливал его: -
«Быстрее! Быстрее!»



До замаскированных мин танк не дошёл несколько метров. Он развернул башню в сторону деревушки и неожиданно рявкнул пушечным выстрелом по  старой мельнице. Совсем рядом с позицией сапёров.                – Ах ты, падла! – воскликнул Чиченков и  ужом пополз к стоящему танку.                В нескольких метрах от левой гусеницы он размахнулся и, метнув гранату под днище танка, бросился к своему укрытию. От взрыва пятидесятишеститонную  махину подбросило на несколько сантиметров. Словно чувствуя сапёра танк, разворачиваясь, двинулся к Володьке.

 « Ну, нихрена себе»! Поразился его живучести Чиченков, наблюдая как тот неумолимо, приближается к одной из мин. Ну!.. Давай же!.. Бумс!!! Глухо ухнул взрыв. От мощного заряда траки левой гусеницы буквально разлетелись по сторонам. Танк вновь подбросило и развернуло поперёк дороги. Через несколько минут послышался звук открывающегося люка. Володька прицелился с автомата, в ожидании…  Он увидел, как немецкий танкист высунулся наполовину из люка и, облокотившись на его крышку, неожиданно запрокинул голову. «Готов»! – констатировал Вовка.  Он облегчённо выдохнул и быстро убрал голову от пролетевшей автоматной очереди. Осторожно выглянув, он увидел около двенадцати автоматчиков приближающихся к нему короткими перебежками.               
– Ну! Понеслась душа в рай, - пробормотал он, целясь в двух передних немцев.

Чижов плюхнулся на снег рядом с Митькой. Щёлкнул его по затылку.               
– Жив?! Оголец?! – Держи! – сунул Гузанову противотанковое ружьё. – Воюй!               
– А вы? – не понял сержант.               
– К Мухорову! Без меня КП не удержат.               
– Убьют же! – воскликнул глядя на него Митька.               
Чижов хитро улыбнулся мальчишке, доставая из кобуры «ТТ».               
– Пуля для меня, сынок, ещё не отлита,- он прицелился и снял с первого выстрела бегущего немца. – Вот так вот!  Держитесь!               
- Осторожней! – крикнул ему Пессель. – Овражком, товарищ подполковник! Там спокойней!

Вовка перевернул убитого немца, достал с ремня запасные обоймы к МП-38. Взвёл с непривычной левой стороны затвор автомата. «Ну! Что ж вы, суки, приумолкли?» подумал он о затаившихся автоматчиках. Четверо из них,  застывшие в различных позах, лежали у моста. Хотели его с ходу смять. Хрен вам! Вовка Чиченков и не таких видывал. На днепровской переправе он три часа сдерживал целую  роту. «Чего же вы ждёте?» И, словно в ответ на свою мысль, он услышал шум приближающего танка. Вовка поднялся ползком наверх, осторожно высунув голову. Ещё один  «Тигр» подъехал к подбитому танку и попытался столкнуть его с дороги. Сделав несколько неудачных попыток он, наконец ,  столкнул его на обочину. Ну, и дальше что? Не понял Вовка. Тупой удар в голову оборвал его размышления. Слава солдатской ушанке! Удар  немецкого «шмайсера» пришелся вскользь по ней. Володька резко перевернулся на спину, закрываясь руками от второго удара, в то же время, подогнув под себя ноги, он резко выбросил их в живот плечистого фрица. Тот, пролетев несколько метров, плюхнулся в ледяную воду. Схватив лежащий автомат, он выпустил две короткие очереди в  троих подошедших с тылу немцев. Один, с простреленной ногой, пытался спастись в реке. Лучше бы он этого не делал. Вовка видел, как судорожная гримаса скривила его лицо. «Хлипкий народ австрияки. А если бы как мы, по восемь часов в ледяной воде?» поймал он себя на мысли, глядя в полные ужаса глаза тонущего немца.

Митька, скорчившись от боли с серыми губами, сжавшись в комочек, раскачивался, постанывая, из стороны в сторону. Сашка бросил беспомощный взгляд на него. Дурачина, дурачина! Говорили же: не высовывайся! Допрыгался! Получил очередь в живот. Он подмигнул мальчишке.               
– Не дрейфь, Митька! Скоро помощь подойдёт. Тебя в медсанбат, – он выпустил несколько прицельных очередей. – Подумаешь, в пузо ранило! Заштопают, будешь как новенький.                - бросил он бодрым голосом. Хотя прекрасно понимал, что если в течении получаса не подоспеет подмога - им всем хана! Да и самому Митьке жить-то осталось несколько часов. И никакая операция ему не поможет.
 Эх! Пацан, пацан! Ладно! Оборвал он себя. Не обидно умирать. Четыре «тигра», плюс один подбитый Вовкой,  застыли посреди поля. Около двадцати немецких трупов валялись на подходе к их позиции. «Как там Вовка?» поймал он себя на мысли «живой?». И словно в ответ на свой вопрос, он услышал несколько взрывов ручных гранат и оживлённую автоматную пальбу. Жив, курилка!

 Вовка равнодушно глянул на очкастого фельдфебеля, лежащего с открытым от удивления
ртом. Вот он, апофеоз войны. Сколько их вот таких вот «завоевателей» лежат в русских полях. Это благодаря им он четвёртый год не был в родном Балашове. Мать с отцом, поди, забыли, как он выглядит. Дожить бы до свиданьица. Есть Бог на свете! Теперь мы в Восточной Пруссии, и ещё  до Берлина дойдём. Рёв запустившегося двигателя «Тигра» отвлёк его от созерцания мёртвых фашистов. Ну, что? Ожили, гансы. Он вставил в «шмайсер» полный магазин, взвёл затвор и полез по насыпи вверх. Ну, что тут? «Тигр» сполз с дороги к краю моста и развернул башню. «Позицию для стрельбы выбирает гад. И как же мне тебя остановить?»  Он огляделся: у двоих убитых  за ремнями шинелей торчали гранаты с деревянными ручками. Негусто. Он  прислушался к звукам боя. У мельницы потрескивал ППШа и басовито работал «Дегтярь». Значит, живы. Он улыбнулся, увязывая бинтом четыре гранаты. Где – то у танка отсиживались ещё несколько немцев. Да и хрен с ними! Все, поди, контужены взрывами его гранат. Сейчас главное «Тигр». Если он жахнет по гвардейцам, всем им небо с маковку покажется. Он махнул связкой гранат в руке, проверяя, достаточно ли крепко они держатся. « Ну, что?.. надо идти».  Вздохнув, он распластался на грязи вперемешку со снегом и пополз к танку.

Пять танков Т-34 с десантом на борту выскочили на окраину деревни.  «Виллис» комбрига,  петляя, объезжая убитых фрицев и  дымящиеся воронки, подъехал прямо к командному пункту.               
– Живы?! – воскликнул Найдёнов, обнимая раненного в руку Чижова. – А мы уж и не чаяли увидеть вас. Потери большие?               
– Двенадцать новобранцев. – Чижов закурил. – И ещё Егорыч. Осколок в голову.               
– Жаль,- вздохнул комбриг. – Хороший мужик был. А Мухоров с ребятами?               
Чижов отбросил окурок в сторону, кивнув в сторону сидящих  у КП бойцов.
- Мухорову представление на орден писать надо. Сорок фашистов положил, с командиром новобранцев и двумя связистами.               
– А Пессель, с Гузановым и Чиченковым?               
Найдёнов поймал виноватый взгляд с Чижова.               
– Ну, чем я мог им помочь?! – крикнул, оправдываясь, раздражённо подполковник. –
Шесть танков!!! – он растопырил здоровую пятерню. – Шесть! Плюс  полроты автоматчиков!               
– Митька с ними?               
– Да! – бросил Чижов, забираясь на броню стоящего рядом танка. – Давай! – скомандовал он танкисту. - К мельнице!

- Генка, - прошептал Пессель, пытаясь приподнять невероятно тяжёлую голову. – Жив?             – Живее всех, - отозвался тот, не оборачиваясь, бинтуя простреленную ногу.               
– Митька? – Сашка, наконец,  приподнялся, держась руками за перебинтованную голову. – Митька как?               
– Никак! Кончился Митька. Отмучился.               
Сашка в бессильной ярости сжал кулаки.               
– Когда же они, суки, все сдохнут?               
– А мы здесь именно для того, чтобы им помочь в этом, - ответил тот, заканчивая перевязку.            
- Идти сможешь? –спросил он Песселя.               
– Куда?               
– Вовку надо притащить. Негоже  его оставлять одного.               
– Кострома, - услышал Гузанов за спиной слабый голос. – Генка!               
Оглянувшись, он увидел в десятке метров ползущего к ним Чиченкова.               
– Вовка!!! – воскликнул радостно сержант. – Живой, чертяка!!!                Он попытался привстать, но тут же, охнув, опустился на землю. Вовка прополз ещё несколько метров.               
– Всё! Привал! – Чиченков вздохнув, вытянул ноги.               
– Что с ногами-то? – спросил его Сашка. – Ранен?               
– Нет, –  Вовка перевернулся на спину,  глядя в небо. – Спина что – то. Ноги как чужие.               
– Контузило? – спросил Генка, подползая к нему и протягивая кисет с табаком.               
– Вроде того! Митька-то где? – спросил он Гузанова.               
– Нету больше Митьки.               
Вовка, затянувшись, тяжело вздохнул.               
– Жаль пацана. Жить бы да жить.               
– Да уж… – согласился с ним Генка, глядя на развернувшийся у деревни танковый батальон.
– Эти тридцатьчетвёрки,  да на часик бы пораньше.               
Тяжело гудя, на мост вышла колонна «БМ -13» с реактивными установками.               
– Вот они, долгожданные, - тихо произнёс Сашка. – Вовремя мы мост наладили.               
Две «эмки», шедшие среди колонны, повернули от моста и направились в их сторону. 

Летящая от деревни тридцать четвёрка резко остановилась перед машинами.               
– Неужто, Чижов? – промолвил Гузанов, вглядываясь в знакомую фигуру на броне.               
– Мухоров - то уцелел? – поинтересовался Вовка.- Лучше бы ему незнать про Митьку. Сломается мужик.               
– Нас четыре года уже ломают, - не согласился Сашка. – Выдюжим. Смотри- ка… - он кивнул на машины. – Начальство катит.               
С остановившейся передней «эмки» вылез рослый офицер в  кителе с маршальскими погонами.               
– Йё-моё!!! – воскликнул Пессель, пытаясь встать. – Василевский!!!               
- Сидите, сидите! – воскликнул подошедший к ним маршал и, повернувшись к одному из офицеров, скомандовал. – Медиков сюда! Быстро!!!               
Тот что – то сказал командиру тридцатьчетвёрки и, запрыгнув на броню, рванул вместе с ней к колонне.               

Василевский с болью оглядел их, грязных, уставших, израненных. Неожиданно опустился, присаживаясь на сухой клочок земли рядом с ними. Достал пачку «Казбека», угощая папиросами сапёров, и произнёс устало:– «Спасибо, мужики»!               
– Не за что, товарищ маршал, - ответил растерявшийся  Гузанов, пытаясь встать.               
– Не за что? – он махнул Гузанову рукой, чтобы тот сел. - За мост. За то, что отремонтировали, и самое главное, что отстояли. Сейчас от этого полка, - он показал на «катюши» - зависит наступление фронта. Спасибо, солдат, – он, встав, пожал руку лежащему Чиченкову. – Спасибо! – повторил он, пожимая персонально каждому руку. –
Представление на каждого, – обратился он к Чижову. – Сегодня же!               
– Есть! – ответил тот, поднося ладонь к шапке.               

Чижов проводил по стойке смирно отъезжающего маршала.               
– Вроде как уехали, - выдохнул облегченно он, присаживаясь рядом с Песселем.               
Отстегнул с пояса фляжку. Побултыхал содержимым.               
– Ну, что? – он повернулся к сапёрам – Помянем Митьку?               
– Врачом хотел стать, - произнёс  Генка, сделав несколько глотков из фляги.               
– Видно не судьба, – произнёс Чижов, присаживаясь рядом с Вовкой и протягивая ему
фляжку.               
– Да… - вздохнул Сашка. – Судьба - штука непредсказуемая. Особенно на войне. Одно
только успокаивает, что всё это скоро закончится.                Он осторожно опустился на заложенные за голову сцепленные ладони,  глядя на пушистые облака, плывущие в бескрайнем небе. «Где – то там и Митькина душа,» подумал он.               
Чижов, привстав, оглянулся на звук мотора.               
– Ну, вот, - произнёс он, закручивая колпачок на фляжке. – За вами! В медсанбат. – кивнул он в сторону подъехавшей полуторки. – Когда теперь свидимся? И свидимся ли вообще?      
– В Берлине! – бросил Гузанов, опираясь на плечо санитара. – После войны.               

Генка и предположить не мог, как их разбросает  судьба. Что его самого совсем скоро, на Одере, наградят звездою Героя Советского Союза. Что их ждёт ещё одна война с Японией. И в Берлин они попадут только в сорок шестом году. Не знал он и того, что Вовка Чиченков  станет учителем истории и умрёт совсем молодым, в сорок лет. Сашка Пессель через несколько лет заменит Чижова и дослужится до генерала. И больше всех лет Господь отведёт ему. Он переживёт их всех. За отмеренные  ему девяносто три года он доживёт до того времени, когда  и этот бой и их самих будут вспоминать, как отрезок фронтовой летописи. И только их дети и внуки будут свято чтить их память, и беречь старые пожелтевшие от времени фронтовые снимки. Помня о том, что когда –то была война.