Работа моей мечты

Сколько себя помню, всегда с радостью ходила в салон-парикмахерскую. Не из-за того, что любила стричься, хотя и стрижка доставляла мне удовольствие. А главное потому, что мне нравилась атмосфера салона. Посещение его становилось для меня настоящим праздником.
Мама водила меня в одно и то же заведение, где делала прически сама и заодно укорачивала мои быстро отраставшие кудри. Обслуживались мы чаще всего у одного и того же мастера, которую я называла тетей Олей. В том же зале работало еще несколько тёть. Их всех я тоже знала по именам. И они меня знали. Привечали, словно принцессу. Да-да, так и говорили:
– Принцесса Мариша пожаловала!
Всплескивали руками, сыпали комплиментами:
– Ах, какое красивое платьице! Какие яркие сапожки! Потопай! Похлопай! Умница!
Это пока я совсем маленькая была, лет до пяти. Меня тогда расспрашивали про детский сад и про воспитательницу в группе, добрая ли она? И есть ли у меня настоящие подружки? Однажды, когда я открыла секрет, что люблю рисовать, меня попросили приносить с собой картинки.
– Боже! – восхищенно воскликнула тетя Оля, завидев мой первый «шедевр». – Здорово! Надо на стенку повесить, чтобы и другие полюбовались.
– Вы, правда, повесите? – прозвенела я.
– Обязательно. Рисуй еще.
Я старалась, но ни разу не видела свои картинки на стене. Однажды обиженно спросила, почему их нет?
– Ой, ты знаешь, они висели. Кнопочками пришпиленные. Но, вот только что перед вашим приходом я их феном нечаянно сдула, – мгновенно нашлась тетя Оля. – За тумбочку соскользнули.
Я метнулась достать, она меня ухватила за плечо.
– Тут волосы повсюду, нельзя ручками трогать, заразу подхватишь. Вечером уборщица пол будет мыть и достанет.
В другой раз тетя Оля придумала, что мои картинки забрали на конкурс. И когда в один из следующих визитов я поинтересовалась результатом, она мне выдала шоколадку, будто то был приз за победу. Я поверила.
Часто кто-нибудь из мастеров поил меня чаем, пока мама сидела в кресле у тети Оли. На маленький круглый столик выставляли вазочку с печеньем и конфетами. Я была уверена, что это припасали специально для меня. Чуть позже, в подростковом возрасте, стала замечать, как мама каждый раз приносила с собой небольшой презент в виде сладостей. Но у меня все равно сохранялось стойкое ощущение, что нам радовались вовсе не из-за мармелада и зефира, а потому, что сотрудницы салона сами по себе отличались добротой и радушием. Я замечала, что и с другими посетителями они обращались почти по-дружески, но мне казалось, что нас с мамой выделяли особо. Слишком уж с большим интересом вникали в нашу личную жизнь. Так скорее к родственникам относятся, близким друзьям, чем к посторонним людям.
– Как самочувствие? Что сказал врач? – заботливо спрашивали мою маму, которая страдала дистонией и не скрывала этого.
Она спокойно рассказывала, как совершенно некстати снова упала в обморок, и про нового доктора, которого ей подсказали. После обсуждения медицинских проблем разговор менял направление.
– Что новенького в универмаге? – живо интересовалась тетя Оля.
Как заведующая одним из отделов, мама знала обо всех нововведениях. Какие бутики готовились к открытию, а где намечались распродажи старых коллекций.
– Мужа себе еще не подыскала? – продолжался разговор. – Такого, чтобы собственный магазин тебе подарил?
В тот момент только-только начала появляться в стране частная собственность. Мама отшучивалась и переводила внимание на меня.
– Какие у принцессы успехи в школе? – мгновенно переключались мастера. – Гулять успеваешь? С мальчиками встречаешься?
Бывало, что к беседе подключались другие посетительницы. Кто-то вспоминал забавные ситуации со своими детьми, другие выплескивали наболевшее из своей семейной жизни. Много было юмора, смеха. Не хотелось уходить.
Лет с четырнадцати я стала прибегать в парикмахерскую сама без мамы. То челку мне надо было подрезать, то пряди высветлить. Иногда я просто просила совета по укладке.
– Как принцесса Мариша выросла! – каждый раз замечали мастера. – Все краше и краше!
– Еще немного и невеста! – улыбалась тетя Оля.
– Только замуж не торопись, – подавала голос маникюрша.
– Да, – соглашались остальные. – Сначала надо выучиться и с работой определиться. А то на мужиков нынче никакой надежды нет. Саму себя надо обеспечивать.
– Ты кем собираешься стать? –  спрашивали меня.
– Парикмахером, – заявляла я, чем приводила в восторг весь коллектив салона.
– А что, – рассуждала вслух тетя Оля. – Хорошая работа делать людей красивыми. Они, когда красивые, то сразу счастливые. И, кстати, совсем немногие хотят сейчас парикмахером быть. Не престижно, видите ли. Престижно быть юристом или финансистом. Этих юристов и финансистов скоро солить начнем.
В салоне разгоралась полемика. Одни мастера поддакивали тете Оле, другие упирали на то, что им стричь некого будет, если не юристы и финансисты. Потом вспоминали, что каждый парикмахер тоже вынужден быть хоть немного юристом и финансистом, потому что все оформили частное предпринимательство, заключили договора аренды, сами составляли бухгалтерские отчеты.
– Помните, как легко нам жилось, когда парикмахерская была государственной? – замечала одна из мастеров.
– А мне больше нравится нынешнее положение, когда я сама себе хозяйка, – возражала другая.
Каждая спорщица при этом не забывала о клиенте. Ножницы щелкали, краски замешивались, бигуди вертелись, фольга шуршала, вода лилась,, фены шумели, – жизнь била ключом! Я мечтала к ней присоединиться.
– Тетя Оля, а вы возьмете меня к себе работать, если я выучусь на парикмахера? – спросила я как-то в лоб.
– Чтобы здесь работать, надо очень хорошим мастером быть, – проворковала она. – У нас же не дешевая вшигонялка, а солидный салон.
– А если я хорошим мастером стану?
Тетя Оля хитро подмигнула:
– Если место свободное будет, то почему бы не взять. Правда, девочки? – обратилась она к коллегам.
Те согласно закивали. Я запомнила их слова. Они придали мне уверенности, когда я в девятом классе экзамены сдавала. Хотелось получить такие результаты, чтобы меня без проблем взяли в училище, где готовили кадры для сферы обслуживания. Мама уговаривала пойти на продавца, но я зациклилась на отделении парикмахеров.
– Ура! Поступила! – сообщила я новость тете Оле.
– Поздравляю! – пропела она.
– Учись прилежно, – посыпали советами другие мастера. – Занятия не пропускай. Как можно больше практикуйся.
– Ага, ага, – внимала я. – А вы возьмете меня на практику?
В училище при поступлении предупредили, что придется самостоятельно искать место для практики и трудоустройства, потому как распределение давно уже отменили.
– До практики еще дожить надо, – отмахнулась тетя Оля, занятая в тот момент очередной клиенткой.
Я не стала лезть ей под руку. С головой нырнула в учебу. Прекрасно понимала, что просто так по дружбе меня в салон не примут. К дружбе следовало еще и умение приложить. Умение могло прийти только с опытом. А возможности для тренировки были ограничены. Сначала учащиеся осваивали профессию в теории. Затем переходили к специальным болванам, на которые натягивались парики. Потом бросились стричь друг дружку и всех знакомых и родственников подряд. И только после этого нас допустили до экспериментальной парикмахерской, в которую зазывались по объявлениям пенсионеры и малоимущие. Там ученики работали по графику за символическое вознаграждение под присмотром преподавателей. Каждому выпадало два-три часа в неделю. Но этого было катастрофически мало, чтобы набить руку. А для получения диплома требовалось еще принести отчет о практике в каком-нибудь другом месте с отзывами от клиентов и резюме наставника.
Мои сокурсницы сокрушались, что найти такую практику сложно. Ни одно приличное заведение не хотело связываться с начинающими. В фаворе были те ученицы, у кого мамы работали парикмахерами. С такими девочками старались дружить, рассчитывая с ними за компанию попасть на практику. Если до клиентов не допустят, то хоть резюме подпишут, может быть.
Я слушала, но сама не переживала. Во мне сидела уверенность, что тетя Оля меня примет с распростертыми объятиями. Какого же было мое удивление, когда она мне отказала:
– Мариша, не обижайся, но взять тебя мы не можем. Во-первых, у нас не тот уровень клиентов, чтобы те согласились подпустить к себе ученицу. А во-вторых, мне просто некогда тобою заниматься. Ты же сама видишь, какая загрузка.
Тетя Оля в тот момент сидела нога на ногу, листая журнал. Я с мольбой посмотрела на других мастеров. Все, как одна, молча отвели глаза. Такого я не ожидала. Не скажу, что это было первое разочарование в моей жизни, но оно осталось в памяти, как первое предательство. Я плакала весь вечер.
– Как тетя Оля могла так поступить со мной? – всхлипывала я, в то время как мама меня успокаивала. – Не ходи к ней больше стричься. Она плохая.
– Мне и не надо будет больше к ней ходить, – ласково улыбнулась мама. – Ведь теперь у меня будет собственный парикмахер. – Она поцеловала меня в макушку и добавила: – А ты еще и нос ей утрешь, вот увидишь.
Спасибо маме, она договорилась через свою знакомую, чтобы определить меня на практику в парикмахерскую общества инвалидов. Это была тяжелая работа, но я не жалею, что прошла через нее. Я приобрела опыт и убеждение, что выбрала профессию правильно. Некоторые девочки, учившиеся вместе со мной, после первой же практики ушли в другие сферы. Им не повезло. Потому что они попали в дорогие салоны, где столкнулись с капризами и недовольствами клиенток, даже если все было выполнено классно. Характер большинства состоятельных посетительниц не отличался благодушием. Они платили немалые деньги и требовали королевского обхождения. И мастера-наставницы тоже не сдерживали эмоций. Доверяя в лучшем случае вымыть клиентке голову, потом долго ругали практиканток, что именно мытье рассердило посетительницу. После такого, появлялся страх брать ножницы в руки, и пропадало всякое желание учиться дальше.
Я оказалась в более выгодном положении. Инвалиды были людьми небогатыми, но благодарными на слова. Даже, если им что-то не нравилось в моей работе, они спокойно указывали мне на огрехи. Я старательно исправляла, не жалея времени и сил. В итоге получила массу положительных отзывов, а затем и красный диплом, сохранив желание делать людей красивыми и счастливыми.
Ну, теперь-то меня тетя Оля должна была принять, решила я и вновь посетила вожделенный салон, про который как раз дошел слух, что там появилась вакансия.
– Ну и что, – пренебрежительно заметила тетя Оля, познакомившись с моими документальными достижениями. – Это еще не показатель твоего мастерства.
– Дайте возможность обслужить кого-нибудь, – попросила я. – Я вам докажу, что кое-чему научилась.
– Ну, сколько раз тебе говорить! – отрезала тетя Оля. – Наши клиенты привыкли к опытным рукам.
– Как же я приобрету опыт, если вы не допускаете меня до работы? – воззвала я к логике.
– А кто тебе обещал, что ты здесь сможешь опыт получить? Иди сначала в любом другом месте пару лет поработай.
Ее прищуренные глаза посмотрели на меня зло и напутственно. Я поверить не могла, что это та же самая женщина, которая восторженно именовала меня принцессой и всячески нахваливала. Будто ее подменили.
Пережив очередной отворот-поворот, я поплелась по всем парикмахерским подряд в поисках свободного места. Не сразу, но мне предложили стричь детей. Это был самый забавный период в моей жизни, так как мне пришлось самостоятельно и быстро освоить навыки воспитателя и психолога. Детвора попадалась разная. Одни ни в какую не желали сидеть спокойно, беспрерывно вертели головой и подскакивали. Другие панически боялись ножниц и бритвы, от одного вида инструментов заходились в истерике. Обслуживая и девочек, и мальчиков, я опробовала такое разнообразие стрижек, что не влезло бы ни в одну энциклопедию.
Присмотревшись к моей работе, коллеги постепенно начали приглашать меня в мужской зал. То одну мастерицу я подменяла, то другую отпускала по экстренному поводу. Довольные результатом клиенты спрашивали, как и в следующий раз попасть именно ко мне. Соблюдая профессиональную этику, я им объясняла, что мое постоянное место в детском уголке.
– Помолодеете лет на двадцать, милости прошу, – шутила я.
– Да что вы, – сияли клиенты. – Если из моих пятидесяти вычесть двадцать, то я все равно за ребенка не сойду.
– Не может быть! – театрально восклицала я. – Больше тридцати я бы вам не дала. Особенно с этой стрижкой.
С каждым я расставалась на приятельской ноте. А один из таких приятелей позже стал моим мужем. После того, как меня, еще незамужнюю, погоняли по всяким семинарам и конкурсам.
– Кому, как не тебе, – говорили коллеги. – У остальных семьи, дети, хозяйства, болячки. А ты пока что свободная птица. Вот и прикрывай наше заведение. Стой за его честь.
Так требовалось, чтобы проверяющие органы не придирались, коллектив обязан был регулярно повышать квалификацию. Но, в то же время, мастера боялись потерять клиентов, поэтому всяких профессиональных мероприятий избегали. Тем более таких, что проходили в других городах. Я же ни от чего не отказывалась, легко ездила в командировки. И в результате была в курсе новейших тенденций парикмахерского искусства, привозила с собой самые современные материалы – краски, лаки, лечебные муссы и прочее. Но, если мне не давали реализовывать полученные знания и умения в парикмахерской, то я устроила себе кабинет на дому. Сарафанное радио обеспечило меня таким потоком клиентов, что в пору было совсем уходить с официального места работы.
Тут возмутились мама с бабушкой, которым не нравилось постоянное присутствие посторонних людей.
– Снимай себе отдельную квартиру, – посоветовали они.
Можно было бы так и сделать и всю жизнь работать подпольно, но не к этому я стремилась. Я мечтала находиться в дружном коллективе с беззаботной атмосферой. Парикмахерская из моего детства не давала мне покоя. И, видимо, не случайно. Судьба упорно вела меня к моей мечте. Одна из клиенток призналась, что пользовалась бы моими услугами с гораздо большим удовольствием, если бы я принимала ее не дома, а в салоне. Я согласилась с ее доводами, что моральное удовлетворение было бы выше.
– Я могу поспособствовать вашему устройству в одно замечательное место, – произнесла она. – Моя рекомендация и ваше обещание подтянуть своих клиентов – все, что нужно, пока там есть свободное кресло.
Я недолго раздумывала. Особенно после того, как услышала адрес заведения. Это был тот самый салон, где заправляла тетя Оля. Если бы она была хозяйкой, то вряд ли бы меня взяла. Но поскольку ей отводилась лишь роль старожила, а последнее слово ей не принадлежало, то я, в конце концов, оказалась у соседнего с ней зеркала. Это была еще не победа, но уже значительный шаг к торжеству. Впрочем, я не стремилась отыграться за нанесенные обиды. Скорее даже мне хотелось загладить то недоразумение, которое я сама спровоцировала. Ну, что поделаешь, если тетя Оля и правда не могла принять меня раньше. Ей бы пришлось за меня ручаться, то есть, рисковать. И я вряд ли смогла бы научиться всему тому, что освоила, если бы тетя Оля меня не отфутболила. Поэтому я примирительно вступила в диалог:
– Тетя Оля, я так рада работать рядом с вами.
Она лишь недовольно хмыкнула в ответ. Позже прошипела:
– Не надейся на мою помощь.
– Да я уж как-нибудь сама, Ольга Антоновна, – сострила в ответ я, с сожалением осознав, что дружеских отношений не предвидится.
Но я не предполагала, что столкнусь с откровенным вредительством. То в тумбочке моей все оказывалось перевернуто, то провод у фена перекручен.
– Это уборщица, наверное, похозяйничала, – высказывала предположение тетя Оля. – Надо ее потрясти.
Я не стала пытать уборщицу, уверенная в том, что тумбочки и фена она не касалась. Выяснять отношения с тетей Олей тоже не торопилась, не желая прослыть скандалисткой. А та, старалась меня выжить всеми возможными способами. Сначала воду на кресло плескала, пока я клиенткам головы мыла. Пару раз я не  обратила внимания, попы клиенток промокали, мне приходилось выслушивать недовольства. Затем я уже старательно следила, чтобы усаживать посетительниц на сухое и чистое сиденье. Тетя Оля не успокаивалась, ломала зубья на моих расческах и тупила мои ножницы, пока я не стала весь инструмент забирать с собой. Отпускала колкие замечания в мой адрес при клиентках.
– А зачем ты левый бок криво постригла? – кидала она мимоходом. Или: – А затылок-то и не прокрасила, седина проглядывает.
Могла наклониться к уху моей посетительницы и прошептать:
– Удивляюсь вам, как вы этой горе-мастерице доверяете. Не боитесь?
Благо, что мои постоянные клиентки не велись на такие заявления. Вместо того чтобы встать и уйти, на что рассчитывала тетя Оля, они тихонько мне все пересказывали и предупреждали, чтобы я была поосторожнее с напарницей.
– Почему ты это терпишь? – интересовались другие мастера, среди которых изначально были недовольные моим приходом, но со временем все перешли на мою сторону, видя, как стойко я сопротивляюсь.
– А что мне остается? – философски замечала я. – Уходить я не хочу. Требовать, чтобы ушла Ольга Антоновна не имею права. Не думаю, что мои просьбы могут заставить ее прекратить войну. Надо просто выждать время, чтобы она примирилась с ситуацией и успокоилась.
Но тетя Оля не успокаивалась, изобретала все новые способы напакостить. Стоило мне в перерыве между клиентами отойти в туалетную комнату, как она заверяла, что я не вышла на работу без предупреждения и, мол, если посетительница хочет, то может записаться к ней, к Ольге. Когда я появлялась в зале и сетовала, что клиентка запаздывает или вообще передумала приходить, она делала вид, что ничего не произошло. Несколько раз она рвала мой ежедневник, в результате чего я оказывалась без списка записавшихся и вынужденно отказывала новым посетителям, не зная точно, свободно мое время или занято.
Наливать чай посетителям и угощать их детей было давней традицией салона. Я поминала, как сама любила эти моменты. Теперь старалась быть такой же приветливой и радушной для других. Однажды, водрузив на столик заветную вазочку со сладостями, вдруг услышала громкое ворчание тети Оли.
– А коллег спрашивать не надо, согласны ли они пожертвовать свой перекус ради твоих клиентов? За наш счет хочешь выглядеть лучше?
Посетительница тут же смутилась, отодвинула вазочку и строго посмотрела на свою маленькую дочку.
– Спасибо, мы сыты, – отчетливо произнесла она, главным образом обращаясь не ко мне, а к своей малышке. Надеясь, что та поймет намек.
– Ольга Антоновна, вы наверное что-то перепутали, – тут же бросилась разряжать обстановку я. – Ваш перекус в холодильнике на верхней полке. Никто к нему не прикасается, упаси Бог. А вазочку я сегодня своими руками наполнила тем, что из дома принесла. – Затем протянула печенье девочке. – Бери, не стесняйся. У меня еще в тумбочке есть.
Последней каплей стала выходка тети Оли с подменой краски. Она втихаря переложила тюбики в другие коробочки, не соответствующие по номерам. То ли не знала, что моей коллекцией красок пользуются и другие мастера, то ли просто забыла об этом, а может, наоборот, рассчитывала, что обвинят в подлоге меня, но неожиданно умудрилась разозлить весь коллектив. После того, как двум посетительницам салона пришлось капитально перекрашивать волосы, выплачивать моральные издержки и благодарить, что не стали обращаться в отдел по защите прав потребителей, было созвано общее собрание коллектива.
– А при чем здесь я?! – нагло выступила тетя Оля. ¬– Мои краски, что ли? Маринкины. С нее и спрашивайте.
С меня спрашивать не стали, потому что поверили в мою непричастность. Все были свидетелями того, как тетя Оля меня изживала. Вспомнили, как и другим доставалось от нее. Как она подначивала и вставляла палки в колеса, лишь бы никто не составил ей конкуренцию.
– Ольга Антоновна, мы просим вас покинуть наш салон, – постановили мастера единодушно. – Мы отказываемся работать вместе с вами. По Уставу салона, вы не имеете права здесь находиться, если большая часть коллектива против этого.
Тетя Оля, не ожидавшая такого поворота событий, раскраснелась и занервничала.
– Да кто вы такие!.. Да я вас!.. – начала плеваться она. – Санитарную службу натравлю! Пожарных наведу! Профсоюз подключу! Все по миру пойдете!
– Это вряд ли, – возразила я. – Главврач сан эпидем станции – мой постоянный клиент. Жена начальника пожарного управления – тоже. А профсоюз ничего не будет иметь против тех, у кого есть грамоты и удостоверения с пары десятков семинаров и конкурсов. У вас такие есть?
Тетя Оля закусила губу. Она давно работала по накатанной.
– А у меня есть! – торжественно заключила я. – И не без вашего пинка. Так что, я вам обещаю, что никогда вас не забуду.
С уходом тети Оли салон, наконец, превратился именно в такое заведение, в каком я мечтала работать с самого детства. Жаль только, что мне пришлось ради этого разочароваться в человеке, который долгое время был моим кумиром, и, глядя на которого, я стала парикмахером.