Постоялец

Его возвращения не заметил никто, кроме хозяйской кошки, которая, привычно для него ощетинившись, изогнула спину дугой и зашипела. Но он даже не обратил на это внимания – животные всегда его недолюбливали. Впрочем, он отвечал им взаимностью.
На миг задержался в прихожей, с удовольствием вдохнув столь знакомый запах. Кофе и булочки. Да, определённо кофе и булочки. Иначе и быть не может, ведь сегодня суббота. И как бы его ни мотала жизнь, он, спустя много месяцев, всегда старался вернуться сюда в субботу. Собственно, для возвращения подходит любой день, но он предпочитал именно этот, завершающий всю неделю.
Повесив на вешалку своё пальто и сняв шляпу, он начал подниматься по довольно крутой и скрипучей лестнице на второй этаж, не утруждая себя поисками хозяйки. Она уже привыкла к тому, что он избегал чьего бы то ни было общества, и никогда не тревожила его без особой надобности.
Пройдя до самого конца узкого коридора, он с замиранием сердца повернул ручку и открыл дверь. Улыбка чуть тронула его губы. Всё, как и всегда, на своих местах. С тех пор, как он поселился здесь, ничего не изменилось. Те же тяжёлые шторы, побитый молью, но не до конца утративший свою привлекательность ковёр, софа с потёртыми подлокотниками, низенький кофейный столик, четыре каплевидных бра, дающих тусклый, рассеянный, так любимый им свет, и кресло-качалка с немного небрежно лежащим на нём старым пледом.
Он облегчённо выдохнул, закрыл дверь, сел в кресло и, прикрыв глаза, начал тихонько покачиваться, всё глубже и глубже погружаясь в свои воспоминания.

Внизу на кухне пожилая фрау Гроссман чуть не уронила вытаскиваемый ею противень со свежеиспечёнными булочками.
– Мама, что с тобой? – обеспокоенно спросила юная Анна.
– Ничего, всё в порядке, – ответила та и как-то странно коротко глянула на потолок.
Бросив взгляд в том же направлении и ничего не заметив, Анна лишь чуть пожала плечами и вновь повернулась к плите, на которой в турке готовился ароматный кофе.
Девушка на днях вернулась из закрытого женского училища-пансионата. Лишь раз в год ей и другим ученицам позволялось нанести короткий визит своим родным, а потом – снова за учебники в скучные будни. Обычно она и её родители ездили на время этих каникул к морю, но в этот раз она окончательно приехала в отчий дом, чтобы строить свою новую, теперь уже взрослую жизнь.
Через некоторое время обе женщины перешли в столовую. Поставив поднос со сдобой и кофе на стол, фрау Гроссман села справа от герра Гроссман, уже сидящего во главе стола, а Анна – слева от него, как раз напротив матери. Семейство обменялось привычными пожеланиями приятного аппетита и принялось за трапезу.
Солнечные зайчики, пробиваясь сквозь крону вишни, разросшейся перед самым окном столовой, тёплой подрагивающей мозаикой ложились на накрахмаленную скатерть, чашечки с кофе, руки и лица завтракающих людей.
И вдруг сверху послышался еле различимый скрип. На мгновение все замерли, но почти сразу же герр и фрау Гроссман с каким-то странным выражением на лицах продолжили пить свой кофе.
– Что это? – не удержалась Анна.
– Ничего, – нарочито небрежно произнёс герр Гроссман.
– Но я определённо что-то слышала. И не только я одна, – настаивала девушка.
– Милая, успокойся. В старых домах часто скрипят сами по себе половицы. Не обращай внимания, – поспешила успокоить её фрау Гроссман.
Но Анну почему-то подобное объяснение не устроило. Тем более, что звук за время их завтрака повторялся трижды.
Еле дождавшись, когда она, убрав со стола и помыв посуду, будет свободна, Анна на цыпочках поднялась на второй этаж. Замерев в начале длинного узкого коридора, она вновь прислушалась и спустя полминуты вновь услышала уже знакомый скрип. Звук доносился из комнаты, которая, как знала Анна, уже много месяцев пустовала. Значит, родители всё-таки решились её кому-то сдать, удовлетворённо решила девушка и, немного поколебавшись, робко постучала в дверь.

Он с наслаждением ощущал спокойствие и надёжность, которые неизменно обволакивали его при каждом возвращении в этот дом, а их было… да, он не единожды возвращался сюда, спасаясь от полного разрушения, которым грозили ему все те передряги, в которые он попадал.
Жизнь его была сложна и далека от примера для подражания, он знал об этом. Тем не менее ни о чём не жалел – не тот уже был возраст, чтобы о чём-либо жалеть, всё, что случилось – просто случилось, и всё, нечего переживать. Однако несколько лет назад с ним произошло нечто, заставившее искать какое-нибудь тихое убежище, нору, в которой он мог бы отсидеться и в безопасности восстановить свои силы и пошатнувшееся мужество, чтобы потом, спустя какое-то время, вновь ринуться в бой со своими невзгодами. И неожиданно судьба ему улыбнулась, еле заметно, но он в полной мере оценил эту гримасу-снисхождение, когда познакомился с четой Гроссман и вошёл в их дом на правах постояльца.
Правда, в последнее время было немного странно. Его встречала только хозяйская кошка, сама фрау Гроссман не выходила к нему. Комната, которая числилась за ним, была в каком-то лёгком запустении, которое, к его удивлению, не исчезало – пыль всё так же покрывала все горизонтальные поверхности, кровать была чуть смята, а про полотенце, казалось, вообще забыли. Но он очень быстро перестал обращать на эти огрехи внимание, решив, что фрау Гроссман уже не так легко убираться каждый день, как прежде. Что поделаешь, возраст берёт своё.
Он невесело усмехнулся, понимая, что и сам давно уже не встречает восходы со свойственным юности восторгом. Всё стареет и приходит в негодность, и он не…
Неожиданно раздался стук в дверь.
– Простите… К Вам можно?..
Он был в смятении – никто его раньше не беспокоил, именно за это он ценил это своё пристанище. Но ещё больше он удивился, когда ответил чуть хриплым от долгого молчания голосом:
– Входите.
Дверь открылась. На пороге стояла Анна, дочка герра и фрау Гроссман. Он знал её только по фотографиям и рассказам фрау.
– Извините, пожалуйста, что прерываю Ваш отдых, просто я не знала, что тут кто-то есть… Ну, точнее, лишь сегодняшним утром услышала… – девушка замялась, явно не зная, что сказать.
– Всё хорошо, я не спал.
И он постарался ободряюще улыбнуться.
– Милая, с кем ты разговариваешь? – раздался обеспокоенный голос фрау Гроссман. Её шаги послышались в коридоре и через мгновение она стояла рядом с дочерью.
– Ой, мам, не беспокойся. Просто я зашла пожелать доброго утра герру…
– Кому?! – в ужасе воскликнула фрау.
– К сожалению, я не знаю его имени… – начала объяснять Анна, вновь поворачиваясь к мужчине, и осеклась.
С глухим хлопком на пол упала книга, кресло-качалка продолжало по инерции раскачиваться. В комнате никого не было. Никого за многие месяцы после смерти нелюдимого постояльца.

04.04.14 г.