Жалкий человек

Публикация в Газете.ру.РБ моей статьи о Крыме оставила тяжёлое впечатление. Я рассказал о роли сибиряков в освоении Крыма в конце XIX века, а меня обвинили в имперском духе. Один оппонент навешал мне грязные ярлыки и объявил, что после семидесяти лет человеку не стоит писать.
Работая в печати, я не мог писать книги. Первые книги (о Бестужевых и Кандинских) помимо гонораров и известности принесли и неприятности. Меня обвинили в том, что я не полностью отдаю себя работе. Пришлось уволиться из журнала. На ЦТ Останкино я не мог писать, захлёстывала текучка. Поэтому мои книги «Гонец Чингисхана», «Улигер о детстве», «Альма-матер» (о МГУ) вышли в 75-78 лет. Надо бы радоваться, что земляк сохранил ясную память, язык, стиль и пишет, но…
В прошлые века у бурят был обычай избавляться от стариков. Их принуждали к самоубийству. Подобная дикость была и у японцев, которые отправляли стариков в «долины смерти». Своими глазами видел прекрасный художественный фильм об этом. Но сейчас в Японии - полное почтение к старости. Всегда помогут войти в автобус, уступят место. Никому не придёт в голову сказать, мол, слишком зажился. Это всё равно, что толкнуть старца. А в Улан-Удэ нашёлся человек, который навязывает своё мнение – запретить писать людям после 70 лет.
Узнав стиль и словеса этого анонима, я понял, что он мстит мне за отповедь двухлетней давности, когда я обвинил его в подтасовке и правке моих текстов, то есть в подлоге и подлости. Причём я – не единственный, на кого он нападал. Помню его споры с казахом, азербайджанцем, евреем. Удивляла его грубость, категоричность суждений. Резкие антиисламские и антисемитские выпады позорили бурят, которых он представляет.

Невольно вспомнились строки Лермонтова:

Я думал: «Жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно.
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он - зачем?"