Золотой теленок-2 продолжение7

                Гоша Одесский







                ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК - 2
             (из жизни аферистов с прологом и эпилогом)



                часть 8 .






















                2014 г





                ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ.
              "Необыкновенное происшествие в музее."

Кортеж с Бендером, Липой Балагановой и остальными участниками открытия художественной выставки с большой помпой подкатил к городскому краеведческому музею.
В вестибюле музея  постепенно собирались почетные гости как из-за рубежа, так и местного разлива.
Здесь же, переминаясь с ноги на ногу, с улыбкой до самых ушей, встречал гостей директор музея Курочкин Иван Иванович, в прошлом известный художник, член-корреспондент Академии Изящных Искусств.
Вот уже прошло почти десять лет, как он вышел из тюрьмы по амнистии , куда он попал по нелепой случайности.
В 1950 году Курочкину была оказано величайшее доверие – написать портрет Иосифа Виссарионовича Сталина, который как раз в это время отдыхал в Крыму, и художнику дали на всё про всё три  дня.
Дело в том, что именно через три дня военные и общественность планировали отметить торжества, посвященные годовщине освобождения Крыма от немецко-фашистских захватчиков и решили подарить Отцу Народов его портрет как символ мужества, героизма, единства народа и армии.
Художник Курочкин не ел, не спал и писал портрет Вождя само отрешенно, с большой любовью и патриотическим подъемом – но все равно не поспевал в срок.
В последнюю ночь  художник уже наносил последние мазки на портрет, но будучи человеком штатским, не разбиравшийся в воинских отличиях и надеясь на свою творческую интуицию, вместо погон генералиссимуса – нарисовал погоны прапорщика интендантской службы.
Когда в торжественной обстановке портрет вручали Сталину, он, пребывая в прекрасном настроении, заметил неточность и пошутил:
- А когда это меня успели разжаловать в прапорщики? По-моему, Пленум ЦК Партии такого постановления не принимал. Как Ви думаете, товарищ Берия?
У Лаврентия Павловича  в глазах мелькнул охотничий блеск гончей:
- Где этот чертов художник?
Уже через два часа Иван Иванович Курочкин ехал в “теплушке“ на Таймыр, где он пятнадцать лет прилежно изучал Устав сухопутных войск, Устав караульной службы и другие шедевры Воениздата ...
Но, вернемся к открытию выставки.
У Иван Ивановича в руках была подушечка, покрытая бархатом и на которой лежали большие сапожные ножницы  - неизменный атрибут открытия всяких там презентаций и выставок.
Рядом с ним стоял, нанятый специально для такого случая  за триста рублей в час, артист местного театра - в роли дворецкого-распорядителя.
Он был в парике времен Павла Первого, в ливрее, в розовых чулках с бантами крест-накрест, с посохом из слоновой кости в одной руке и красиво оформленным, с завитушками, списком приглашенных гостей - в другой.
По мере поступления той или иной приглашенной персоны, он величаво , в лучших традициях Светских домов прошлого столетия, озвучивал имена гостей, их статус или должность и место их постоянной прописки:
- Член Европарламента третьего созыва, баронесса Гюльчатай фон Шелленберг-Урюкова, герцогиня Неодартальская!, - торжественно, честно отрабатывая свои триста рублей в час, горлопанил дворецкий- распорядитель ...
- Гость из Греции, лауреат Нобелевской Премии в области санитарии и гигиены, господин Доместос  Никос Дезинфексис.
И далее, монотонно, как поп на молебне, продолжал озвучивать прибытие высокопоставленных гостей:
- Известный в Европе и на Ближнем Востоке, врач-нарколог, борец за здоровый образ жизни, Немирофф Абрам Филимонович ...
- Директор овощной базы номер шесть Магаданского райпотребсоюза,  гражданин Медвежатник Петро Алексеевич ...
Когда в вестибюль музея вошли Игорь Остапович Бендер и Липа Балаганова, дворецкий-распорядитель несколько замешкался, пытаясь свериться со списком приглашенных, но быстро сориентировался и торжественно объявил:
- Почетные гости, меценаты, организаторы нашей замечательной художественной выставки, Юрген Четвертый Принц Люксембургский с супругой - Принцессой Фламандской и Гибралтарской – Дарьей.
Комбинаторы еще на пути к музею поняли, что их приняли за каких-то высоких гостей, но не стали разубеждать этих милых людей, которые  так тепло их встретили.
Не стоило огорчать ценителей прекрасного и портить им праздник.
После коротких официальных приветствий и речей, слово предоставили ученице пятого класса 23- средней школы, отличнице, Марусе Аксёновой.
Ей было поручено выучить наизусть заранее приготовленный текст протокольной формы и содержания, но она сразу ухватила своими ручонками “быка за рога” и, притопнув ножкой, продекларировала:
- Дорогой товарищ Принц ! От всех школьников нашего города благодарю Вас за организацию у нас такой замечательной выставки!
Сделав, очевидно от волнения, небольшую паузу - она продолжала:
- Мне скоро на день рождения подарят собаку, и я, в Вашу честь, назову ее Юргеном!
У директора музея Курочкина слегка затряслись коленки:
- Как бы второй раз не отправиться на Таймыр, - подумал он и полез в карман за валидолом.
Затем в фойе раздался сильный треск – это дворецкий-распорядитель уронил свой посох из слоновой кости на паркет, при этом его парик был слегка приподнят, а глаза были как у аквариумной рыбки-телескопа.
Обстановку разрядил Принц-Бендер.
Он подошел к Марусе, приподнял ее над окружающими и воскликнул на ломаном русском языке:
- Мир! Дружба! Нет – войне! Счастливому детству -  Да!
Все зааплодировали и на этом инцидент был исчерпан.
Игорь Остапович под общее одобрение разрезал красную ленту – и почетные гости, а за ними и обычные граждане , ожидавшие открытие выставки у входа в музей, отправились на встречу с шедеврами изобразительного и прикладного искусства.
Выставка действительно была организована со знанием дела.
Картины были вывешены в залах по тематике – маринисты, абстракционисты, портретисты ...
В отдельном зале располагались манекены известных политических и общественных деятелей, в масштабе один к одному, но сделанные не из воска, как в музее мадам Тюссо, а из папье-маше.
Но, тем не менее, одежда на манекенах была настоящая и исторически верная.
Здесь были манекены европейских монархов, правящих в 15-18 веках,
ученых, писателей и даже точная картонная копия шестнадцатого президента Соединенных Штатов - Авраама Линкольна, одетая в добротный сюртук, из дорогого сукна клетчатые брюки, коричневый замшевый жакет и серый цилиндр на голове.
В руке он держал исторический документ того времени - Декларацию Независимости.
Выставка вызвала большой интерес как у знатоков искусства, так и у простых зевак, которые пришли с надеждой, что, как правило, к открытию таких масштабных мероприятий всегда имел место бесплатный фуршет.
Пришел в музей и наш давний знакомый, Зяма Рабинович, которого больше интересовал скорее фуршет, нежели картины Репина или какой-то там Авраам Линкольн ...
Нет, нет ...
Вот как раз с президентом Америки мы с вами, дорогой читатель , крепко  ошибаемся, и вы скоро узнаете – почему .
Как обычно, Зяма был одет с вызывающей нищетой. Мы об этом уже говорили вам в Части Седьмой нашего рассказа ( если вы ее не читали  - считайте, что проиграли тысячу долларов, а может даже и две ...) и нам не хотелось бы повторяться.
Но, тем не менее, Зяму - зная его склочный характер - в музей пропустили, дабы не омрачить скандалом такой радостный и знаменательный день.
Зяма Рабинович слонялся по залам музея и в основном присматривался не к произведениям прикладного искусства, а к посетителям, интуитивно определяя, кто даст пятнадцать рублей, а кто – учитывая его красоту и обаяние – двести пятьдесят.
Но все Зямины попытки были тщетными, поскольку за ним по пятам ходил директор музея Иван Иванович, и один раз так на него зыркнул, что Зяма потерял всякий интерес к посетителям музея и с оскорбленным видом поплелся в залу к картонным манекенам.
Он остановился у скульптуры Линкольна и с неподдельным интересом стал ее рассматривать.
Директор музея как-то успокоился и, наивно думая, что Зяма Рабинович наконец-то встал на правильный путь любви к прекрасному, удалился к почетным гостям, которых он планировал устроить в красивый частный пансионат на ночлег, здесь же, неподалеку, на улице Жертв Общепита.
Прошло минут сорок, не больше ...
Гид музея, молодая женщина в очках, которая водила по залам очередную группу посетителей и при этом рассказывая много интересного про тот или иной экспонат, подошла к картонному Линкольну:
- А здесь представлена очень редкая копия шестнадцатого президента ...
Гид повернулась к картонному изваянию и чуть не потеряла дар речи ...
Авраам был одет в короткие неопрятные брюки, которые уже c 1918 года нуждались в услугах химчистки.
Из-под брюк виднелись тесемки от кальсон. Старенький, не по размеру короткий пиджачок с дырами на локтях украшал голый торс президента. А большие дырявые штиблеты не выдерживали никакой критики.
И с криками: “ Президента Соединенных Штатов раздели ...” , гид понеслась, как угорелая, в поисках директора музея.
Срочно позвонили в частный пансионат, где Курочкин устраивал почетных гостей на проживание в период проведения выставки.
Спешно пожелав гостям приятного отдыха, Иван Иванович как ошпаренный выскочил на улицу.
Он не успел сделать и десяти шагов, как увидел своего “музейного любимца“.
Ему навстречу быстрым шагом хромал Зяма Рабинович, уже в добротных  клетчатых брюках, коричневом замшевом жакете и добротном сюртуке. В руках он держал серый цилиндр и понимая, что сейчас такое не носят, прикидывал, как его можно переделать в фетровую шляпу.
А прихрамывал он потому, что президентские ботинки были на полтора размера меньше Зяминого и ему пришлось подвернуть большой палец на ноге, чтобы хоть как-нибудь напялить президентскую обувь.
Он не хотел выходить из музея на босу ногу, дабы не отпугнуть посетителей и не нанести моральный ущерб музею прикладных искусств города.
Зяма, завидев директора музея, необычайно резво прыгнул в сторону и, как заяц, путая следы, бросился наутек.
Иван Иванович не ожидал такой прыти от поклонника верхней одежды Высоких особ, и, промямлив: “Стой, стрелять буду“, - кинулся вдогонку.
Стрелять Курочкин не умел.
Скажем больше - и оружия у него никогда не было, кроме красок и кисточек.
Но когда он “отдыхал“ на Таймыре, многие команды конвойных так крепко врезались в его память, что они непроизвольно, особенно в трудные минуты –то там, то сям – вылезали наружу.
- Отдай костюм президента, я куплю тебе другой, еще лучше, - уговаривал Зяму директор музея, безнадежно отставая от беглеца.
Здесь явно сказывалась разница в возрасте.
- Держи вора, - кричал Иван Иванович, уже понимая, что Зяму ему не догнать.
Народ вокруг не понял, кто конкретно и что конкретно украли, но инстинкт справедливости сработал мгновенно и толпа бросилась за клетчатыми штанами Линкольна.
- Живьем брать, живьем!- продолжал руководить процессом директор музея Иван Иванович Курочкин.
Зяма бежал по улице Врангеля, вниз к морю, в направлении причала прогулочных катеров и морских трамвайчиков.
Со стороны это походило на реконструкцию событий Гражданской войны, когда славная Красная Армия, под руководством Михаила Фрунзе, освобождала Крымский полуостров и передовые части бойцов гнались за Врангелем, который во всю прыть бежал к последнему пароходу, уходящего в Константинополь.
Так было и на этот раз.
Зяма Рабинович добежал до причала и успел запрыгнуть в уже отходящий прогулочный катерок под названием “ Ну, погоди!“, с нарисованными на обоих бортах мордочками зайца и волка.
Катер лихо отвалил от причала, а беглец показал толпе свой грязный язык и нырнул в пассажирский салон.
Народ стоял на причале и тяжело дышал после марафона по улице Врангеля, сокрушаясь, что Зяма ушел от заслуженной кары:
- Ну, погоди, гад ...
Минут через пять к причалу приплелся, еле живой, директор музея Курочкин:
- Ребята, ну как же так – упустили ...
- Упустили, Иван Иванович, из рук ушел.
Директор краеведческого музея был в отчаянии и грозился, что на этом пирсе может быть отмечен первый случай людоедства, поскольку после поимки Зямы он будет его “резать на куски и кушать с маслом”.
Назревал международный скандал – оскорбление высокопоставленного манекена при исполнении служебных обязанностей.
Но, нет худа без добра.
Авраам, волей-неволей, теперь – в одеянии Зямы - стал гвоздем программы.
Народ валил к экспонату чуть ли не в драку, желая с ним сфотографироваться на память, а женщины, украдкой, поглядывали на его голый, североамериканский торс.
- Как на это дело посмотрит “Бенилюкс“ – спонсор и организатор художественной выставки ... И как бы дело не дошло до экономических санкций, - сокрушался директор музея Иван Иванович.


                продолжение следует ...