Как рассорились...

     В одном городе совсем недалеко друг от друга были три школы: наша, почтинаша и ненаша.
     Первые две были когда-то одной школой, но потом разделились. Учителя и ученики между собой жили, в основном, дружно: и праздники вместе отмечали, и работали в общем саду, и соревнования самые разные устраивали.
     Правда, завучи между собой ссорились. То из-за стоимости тепла, которым почтинаша снабжала нашу, то вдруг начинали вспоминать друг другу старые обиды и предъявлять претензии. А ещё почтинашим директору и завучам не нравилось, что наша школа стала в последнее время чересчур дружить с ненашей и даже пошли разговоры о том, что школы собираются объединиться. Почтинаши отговаривали, крепко ругали ненаших, хотя сами втихаря отдавали своих детей учиться именно в их школу, да и сами очень любили там бывать. А вот наших туда отпускать не хотели, а ненаш директор даже предлагал нашему большой и выгодный кредит на ремонт школы и ещё много чего, чтобы он только не соединялся с ненашей.
     Директором нашей был самый настоящий ворюга. Много лет терпели его и пришедшую вместе с ним банду завучей учителя и дети, но, в конце концов, не выдержали и взбунтовались. И сумели прогнать иродов. Не всех, конечно. Завучей в школе развелось – видимо-невидимо. И те, которые до бандюков были, и те из не самых страшных бандюков, которых оставили. И так они там друг с другом перемешались, что не сразу и поймёшь, какой из них хороший (ну, то есть, не очень вороватый), а какой – совсем наоборот. Как послушаешь их, так все они только и делают, что о школе и о детях пекутся, а самим бы только к директорской кормушке приблизиться и к деткам присосаться (в смысле к карманам их родителей). И не отличишь их сразу от обычных учителей, и потом, они чуть что, научились сразу перекрашиваться и такими паиньками и бедолагами делаться, что им даже подать хочется.
     Но учителя всё же надеялись, что не дадут новым (и новым-старым) завучам руководить по старинке (ну, и обирать учителей и родителей, конечно) и заставили тех даже отказаться от дармовых обедов в школьной столовой, бесплатных путёвок и даже создать комиссию по их же контролю. Надеялись учителя и на то, что завучи, которые были совсем небедными (некоторые грабили школу уже много-много лет), помогут школе хоть немного восстановить ущерб и отдать долги, не дожидаясь обещанной помощи от богатой ненашей школы и не взваливая всё на плечи родителей.
     Говорят, вроде при бунте здорово помогали нашим завучи ненашей школы. Может, и правда, помогали, но кому и как, большинству учителей было неведомо. Знали, наверное, только некоторые, те, кого быстренько в новые завучи определили, но они же никому не скажут.
     Стали новые-старые завучи в школе править. Избрали себе нового директора из своих, хоть ни учителям, ни детям не был он люб, но уговорили их.
     Предыдущая банда разокрала школу до последнего рубанка и шурупчика, не говоря уже о глобусах, пробирках и деревянных циркулях. Упёрли из библиотеки не только книжки, но даже таблицы Брадиса и портреты великих почтинаших писателей.
     Последнее не очень огорчило завучей, тем более, что почтинаш язык они решили вообще отменить. И всё бы было в обновлённой школе (ну, в как бы обновлённой) более-менее хорошо, во всяком случае, у завучей. Они уже стали обещать ученикам и учителям скорую красивую и честную жизнь, рассказывая и даже показывая, как безобразно грабили и невероятно роскошно жили предыдущие завучи (даже экскурсии по их дачам проводили), потирая руки в ожидании средств на восстановление от ненаших, но…
     Вдруг оказалось, что учителя одного из корпусов не желают учить на нашем языке, а хотят на почтинашем и вообще отказались подчиняться нашим завучам. И тут же у них в корпусе появились охранники почтинашей школы и с их помощью быстренько назначили парочку завучей из предательских наших.
     Пока завучи нашей школы думали, что делать, охранники почтинашей школы выгнали из корпуса охранников нашей (а некоторых из них там и остались, тем более, что им зарплату повысили) и даже сменили на корпусе табличку.
     И опять наши завучи надолго задумались и стали ругать страшными словами директора почтинашей школы и жаловаться на него ненашим завучам. А те не захотели вмешиваться и связываться с ним, а только нестрашно попугали, а тот не испугался и отправил своих охранников во второй корпус нашей школы (там тоже нашлись недовольные нашими завучами и охочие до бОльших зарплат)….
     Не очень понятно было зачем тому директору понадобился этот корпус. Он, правда, объяснял это тем, что хочет помочь тамошним учителям и ученикам, но в это мало верилось, потому что почти никто его об этом не просил (ну, кроме двоечников, хулиганов и самых никудышных учителей). И, тем более, что в его школе было полно своих требующих ремонта, а то и разваливающихся корпусов, и своих бедных учителей. А может и потому что побоялся как бы его учителя и ученики, взяв пример с нашей школы, не стали возмущаться им и его завучами, и бунтовать. А завучам его очень не понравилось, что наши завучи додумались отказаться от вкусной кормушки. Они хитро и в таких красках рассказывали о том, что происходило в нашей школе и так поносили не только наших завучей, но и учителей, и учеников, что почтинаши поверили им и стали очень гордиться своим директором и даже призывать его спасать не только наших почтинаших, но и всю нашу школу. И напрочь забыв о проблемах своей школы, стали поносить всех наших, которые не хотят, чтобы их спасали, включая даже тех, с кем ещё вчера дружили. Многие наши тоже в долгу не остаются….
     Трудно сказать, чем кончится этот конфликт, завучи-то и директора в любом, даже самом худшем случае, между собой в конце концов договорятся и в накладе не останутся, а вот то, что наши ученики и учителя могут навсегда рассориться с почтинашими – это беда.