Кружка

В первую очередь хочется спросить у читателей: верите ли вы в потусторонние силы или привидения? Вижу улыбку на некоторых лицах. Ну, конечно, в наш продвинутый и напичканный техникой век этот вопрос вызывает только умиление. Мол, приведения – это только плод нашего воображения и расстроенной психики и не более. Психологи и ученые способны разложить все по полочкам,  перекрыть шлагбаум, от  идущих к нам видений. Я тоже усмехалась над всеми выдумками и ужастиками, пока не произошел один необъяснимый и загадочный случай.
 Было это в начале осени 2003 года. Я только устроилась работать поваром в одно из гремевших тогда на весь Тамбов заведений «Антарктида». Ко всему прочему по личным обстоятельствам пришлось сменить и съемную квартиру. Не смотря на то, что сдавалась всего одна комната в трехкомнатной квартире, и жить в этой комнате предстояло еще одной девушке, мне понравилось, что будущее жилище в шаговой доступности от работы. Впечатляла и сама комната с высокими потолками и огромным окном. Светло, тепло и чисто.
 Комнату сдавала пожилая женщина Вера Степановна, проживающая вместе с восьмилетней внучкой Лизой. Девочка была капризна, непослушна, устраивала скандалы, визжала и ревела до хрипоты, плохо училась и постоянно ждала маму. Но мама, уехав на заработки в Москву, больше о дочери не вспоминала, не звонила, не появлялась. О папе вообще речи и не было, одному Богу было известно кто он и чем сейчас занимается.
  Перевезя все свои скромные пожитки, протерев пыль,  застелив кровать, я отправилась изучать кухню, которая резко отличалась от всех комнат с виду вполне уютной  квартиры. Она имела вид угнетающий. Ободранные  стены, большое пыльное окно с гнилыми рамами, которое выглядывало на проход между домами и занавески, сшитые из простыни и посеревшие от времени. Среди всего этого уныния весело смотрелись только шкафчики над столом. Открыв дверцу одного из них, я обнаружила толстый слой пыли и стоящую одиноко эмалированную коричневую кружку, с отколотой внизу эмалью. Вымыв, выделенные мне полки, я переставила эту кружку на самую верхнюю полочку,  разместила свое добро: миску, тарелку, кастрюльку, вилку с ложкой и бокальчик с нарисованной клубничкой на боку. «Не густо», - с сожалением отметила я и пошла к двери. Мне  хотелось прогуляться, получше разглядеть двор, в котором ютились три пятиэтажки, разведать, где располагаются магазины, киоски и прочие прелести данной местности.
Вернулась я поздно. Достав свой бокал, я опустила в него маленький кипятильник,  уселась на весьма неустойчивую, расшатанную и скрипучую табуретку. В тот момент меня  занимала только одна мысль: сложится ли эта ненадежная конструкция  подо мной сейчас, или подождет, пока я выпью чай? К счастью она не сделала это не до, не после чаепития, наверное, она предпочла произвести  сие деяние  в другой,  самый неожиданный для меня момент.  Ночь была на редкость тяжелая,  долго не спалось. Ворочаясь с боку на бок, я начала в какой-то момент дремать, но внезапно услышала скрип открывающийся в комнату двери. Вторую квартирантку пока найти не удалось, поэтому ко мне могла войти либо Лиза, либо Вера Степановна. Свет от бившего в окно фонаря, падал как раз на дверь, и я увидела женскую фигуру. В вязанном платке, белом платье, похожее скорее на мешок из-под картошки, чем на женскую одежду, дама шла мелкими семенящими шагами к моей кровати.
- Что случилось, Вера Степановна? Включите свет, я все равно не сплю, - полуохрипшим голосом выдавила я и уставилась на хозяйку.
- Не надо включать свет, - сухо отозвался незнакомый голос. Женщина подошла к окну, и сразу стало ясно, что это не хозяйка. Падающий свет фонаря обрисовал незнакомые черты лица и фигуры: впалые щеки, мешки под глазами, пожилое обрюзгшее тело и странная полоска на шее темно-синюшного цвета. Моему удивлению не было предела, неизвестность давила диким страхом,  мое сердце стучало где-то в ушах.
- Кто вы?, - вырвался у меня то ли крик, толи рев.
- Тихо. Я не люблю громких звуков. Я хозяйка квартиры, Марина Петровна.
-  Этого не может быть, хозяйка Вера Степановна. Что вы тут делаете? Что вам надо от меня?, - прошептала я и стала облизывать свои высохшие от частого дыханья губы.
- Я пришла поговорить с тобой. Ты знаешь, что живешь в чужом доме?
- Да.
- Так вот не трогай не свои вещи! Зачем ты переставила мою кружку? Это моя кружка и не смей больше к ней прикасаться. А жить я тебе тут разрешаю.
Дверь опять заскрипела. В комнату вошел старик в серой пижаме. Когда он приблизился к окну, я увидела огромное вишневое пятно на груди. Вошедший нежно обнял старушку за плечи и прижал к себе.
- Пойдем, Марина, пойдем, - тихо прошептал он, но этот шепот пополз по всей комнате и достиг самых дальних углов, мне казалось, что эти слова пролезут через кирпичи перегородок, и их услышат  соседи, такова была сила сказанных слов.
- А зачем она берет мои вещи? Это мое, это не правильно, - захныкала женщина и уткнулась ему в плечо.
- Ну что тебе жалко что ли? Пойдем, мы и так с тобой натворили дел. Ей она может нужнее, ты же никогда не была такой жадной. Пойдем.
Медленно и плавно эта парочка дошла до двери и со скрипом ее прикрыла. Мелкая дрожь прошлась по всему телу – от макушки до пяток. Через пару минут я осмелилась встать и включить свет. Затем я прошла на кухню. Никого. Открыв шкафчик, я вздрогнула. Кружка стояла вместе с моей посудой слева.
Я не спала до рассвета, а как только из своей комнаты показалась Вера Степановна, я бросилась к ней.
- Кто такая Марина Петровна?, - скороговоркой выпулила я.
- Откуда ты про нее знаешь? Кто-то рассказал?, - испуганно спросила она и задрожала всем телом.
- Так значит она хозяйка квартиры? Почему вы мне об этом не сказали?, - не унималась я.
- Бывшая. Ну, такие вещи не принято рассказывать, того и гляди, сбегут все жильцы из комнаты. Да и мне вспоминать тяжко, сестра все-таки. Умерла она года три назад. Ее сына сбила машина, двое суток боролись за жизнь, да не смогли спасти. А тот,  кто его сбил, начальник крупный был, ничего ему не было за это. Ничего! В суде сказали, что парнишка сам виноват, под машину бросился. А как он мог броситься, если он по тротуару шел и там же его и сбили? Но, с богатыми спорить бесполезно, откупился он. Маришка не вынесла такого горя, повесилась. А муж, Егор, тоже не долго прожил. Через два месяца взял в руки нож, да прям в сердце себе и воткнул. Любил он Марину до безумия.
Мы долго стояли молча в коридоре, потом пошли пить чай. В тот день хозяйка была задумчива, она долго смотрела в окно. Мне тоже было как-то не по себе. О ночном виденье я говорить не стала, чтобы еще больше не расстраивать Веру Степановну.
Долго прожить мне в той квартире так и не удалось. Постоянные крики Лизы не давали отоспаться после ночной смены, и я вынуждена была переехать. Много лет прошло с тех пор, а я вот все думаю: как, не зная ничего о бывших владельцах той квартиры, в голову пришло такое виденье? И виденье ли это? Может все-таки они существуют, привидения?