Автопортрет на фоне бури

Первое  зеркало
Помнится  точеная  деревянная  рама, я  наверняка,  взглядывал   внутрь  темного  квадрата, наверное  в  нем  отражался  угол  комнаты  со  скошенным  потолком, рама  окна  или  ее  часть, занавеска  и  сквозняк  (в  доме  всегда  были  сквозняки, ныли  половицы, хлопали  форточки, шуршали  мыши, вздыхала  мама  брякая  посудой). За  окном  палые  листья  превращались  в  землю  и  на  беспокойных  яблоневых  ветках  нарастали  годовые  кольца.
Однажды
Однажды на  школьном дворе визги и возня: затягивались сигаретами второгодники выпуская дым особым образом, восьмиклассники с гиканьем и свистом ездили на семиклассниках, шестиклассники шлепали по носу пятиклассника прижав к стенке, четыреклассник душил третьеклассника повалив его на землю, сверху душителя лупила по голове растрепанной книгой девочка Тая, крича и подпрыгивая носился по двору второклассник Петюня наматывая петли. Евгений Васильевич Шестобитов по кличке Зеня приблизив ко мне ненавидящие бесцветные глаза на курином лице прошептал скрипя зубами,- ух тыз губастик…- От неожиданной ненависти заныло внутри и картина школьного двора застыла в памяти, застыл визжащий Петюня с поднятыми руками, застыла девочка Тая.
Второе зеркало в углу
Тяжелая черная рама с нависающим карнизом и колонками по бокам, колонки заканчивались резными шишечками. За рамой клочьями свисала паутина с застрявшей в ней мошкарой.
В зеркале я впервые увидел промельк – словно рыба блеснула в глубине.
В зеркале окно за которым отчаянно мотались ветви яблонь скребя по стеклу на фоне тяжеленной сизой тучи с шевелящимися краями.
Одна из половиц прогибалась, из нее со скрипом вылазили гвозди, мотался на сквозняке оторванный кусок обоев цвета овсяной каши, рой мошкары висел вокруг натужно светяшейся лампочки, часть роя отделялась описывала широкий круг под потолком и снова возвращалась, а я все ждал следующего проблеска не зная еще что всегда буду во власти отражений, мимолетностей, теней, всплесков, вспышек и скольжений.
Однажды…
Девочка Тая, от которой осталось имя, небрежно заплетенные русые волосы, презрительный прищур да еще то что она играла на пианино, сидела на подоконнике и ела помидор, рядом с ней подружка совершенно стершаяся из памяти.
-А этот?- сказала стершаяся кивнув в мою сторону.
-А… этот, так у него же нос…- девочка Тая пососала помидор. И они засмеялись. Смех прбежал по стеклам забившись между оконных рам. Смех этот звучал всегда пока я смотрел на свой нос в зеркале номер 2.
Третье зеркало
Оно было самым таинственным. Пятна от осыпавшейся амальгамы составлялись в разнообразные косо смотрящие профили.
Трещины на потолке из которых сыпалось на пол, сползали со стен обои обнажая красную глину, оседали прогнившие половицы, гвозди скрипя вылазили из гнезд, а из печки вибрируя высовывались кирпичи, на вешалке развивалось мое пальто сшитое на вырост.                В нем я пытался увидеть себя, но видел только блик на зрачке, тогда я прищурился презрительно, как девочка Тая потом соскользнул вниз к губам и составил из них скептическую полуулыбку, так улыбался отец лишая меня всяческого энтузиазма и порыва, потом я запрокинул голову, но подумал что это слишком, склонил ее слегка набок и остался доволен.
Тяжелый град каменой дробью ударял в еще не сорванную крышу и подземные черви, вытягиваясь между корней, уползали прочь из сада.
Однажды…
- Ну что ж ты все волком смотришь,- отец наклонившись и шевелясь,- я ему и то и это, а он волком смотрит…
Подождав, когда он уйдет, я еще  ниже наклонил голову и оскалил зубы.
Яблоки сгнивали прямо на ветках, остервенело хлопала оторванная ставня, бурое пятно на потолке расползалось шевеля краями. Черный, вечно стоящий, скрипучий шкаф сдвинулся обнажив пыльный треугольник и дрожащую крыльями мучнистую ночную бабочку.
Зеркало №1
Зеркало отбрасывало веселые зайчики на потолок, внутри лицо отца в мыльной пене, что приводило меня в неистовый восторг, потом я целовал его в лоб в окружении скорбных родственников – ледяная тяжесть среди майского  дня.
Сон первый (болезнь)
Комната абсолютно квадратная, почему-то из нее вынесли всю мебель. Глухо грохоча блестящие металлические шары катаются по комнате. У шаров есть цель и цель эта – я. Уворачиваюсь с огромным трудом, каждый раз замечая краем глаза свое отражение, неумолимо подвижное, расплывающееся по поверхности шара, странно, не по моему улыбаясь.
Зеркало №2
Промельк, в ожидании следующего замирает сердце, вот мелькнуло еще и еще – что-то вроде туннеля с быстро несущимися навстречу фонарями. На перроне люди, их много, они неподвижны и все смотрят в мою сторону.Лица кажутся знакомыми, некоторые совсем близко. Перонная толпа, медленно вращаяcь заполнила все пространство и я ясно различаю лоб, глубоко посаженные глаза, толс тый нос с провалами ноздрей.
Однажды… 
Однажды мы шли берегом пруда, кто тогда шел со мной стерлось из памяти, помнится только что он был выше меня. На берегу сидел мальчик и бросал в воду камешки. Он сидел к нам спиной и я не узнал его. Он был явно мне не знаком, хотя его затылок и серый свитер заплатанный на локтях… -Кто это,- хотел я спросить у стершегося, но он приложил палец к губам… Так я и не узнал кто сидел на берегу пруда.
Сон №2
Широкая река, или не река под низким небом цвета простокваши, бесшумные птицы летящие наискось, по реке плывут крыши домов, ветки, сор, в водоворотах что-то выныривает и снова тонет. На берегу я, не видно ни лица, ни очертаний, или тени, но я знаю–это я.