Так не бывает

                « …   Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли Она,
                Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я.»

                М.Леонидов «Девушка-видение»




Он гнал машину из … .
Он торопился.
Сухой гладковыбритый асфальт.
Полная Луна в безлюдном небе.
Тонкие свечи тополей вдоль трассы.
Грустно и дико!

Осознавая всю нелепость положения, в которое он попал накануне вечером и, не найдя вы-хода из него, он давил на «газ», гнал машину, неоправданно мстя ей, насилуя время и собственное невезение.

Они так и не встретились. Телеграмма «До востребования», полученная им нынче днём сообщала: «Буду 23-го проездом. Улетаю 25-го вечерним рейсом на Москву. Приезжай. Соскучилась…  Я.».
И он, забросив все дела, позабыв обо всём на свете, полетел к ней.
Но, увы, время - каким стремительным и равнодушным кажется оно, когда гонишься за ним, и какими мучительными становятся минуты ожидания. Обессиленная и опустошенная, не мигая,   следит она за стрелками на циферблате больших привокзальных часов.
Он опоздал.
Когда на площади перед зданием аэровокзала хлопнула дверца его автомобиля, и он, забыв запереть её, стремглав бросился к сетке, разделяющей провожающих от улетающих, самолёт уже белой павой разворачивался на лётном поле.
Их разделяло не более ста метров.
Сверкающая на солнце, разъярённая птица, обдав его жаром из жерла своих двигателей, вздрагивая, проползла к взлётной полосе
Развернулась.
Изготовилась.
Замерла.
Глаза её налились кровью прощального заката.
Она изготовилась, стремглав разбежалась и взмыла в небо…
всё могло быть иначе, получи он весточку 23-го, или край 24-го утром.
Впрочем, кто такие вещи доверяет «До востребования».

Стрелка спидометра покачивалась у цифры 140, когда, внезапно, за поворотом, фары высветили одинокую фигуру.
«Кажется, женщина и, кажется одна…»
Он пролетел мимо, потом резко затормозил. Глаза машинально скользнули по панели при-боров:
«Половина первого ночи… Она или сумасшедшая, или?..»
Машина попятилась, остановилась.
-   Здравствуйте!
-   Здравствуйте?!?
-   Вы не подбросите меня до …?
Длинная прямая чёлка, блестящие глаза, короткая стрижка, вздёрнутый носик…!
Он пожал плечами, жестом указал на сидение рядом с собой.
Она благодарно улыбнулась, приняла приглашение, поправила юбку.
Он включил передачу.
Машина оторвалась от тьмы и полетела.

Встреть он её среди посетителей универмага или в театре, в ресторане или на пляже, в кругу закадычных друзей - всё одно – не Она!
Но сейчас ночью, на пустынной трассе, посреди степи, в десятке километров от ближайшего населённого пункта?..

Он пристально глянул на неё:
-   Откуда Вы?
Она, молча дважды ткнула пальчиком в небо.
-   Угу,- буркнул он,- очень, похоже.
И оттого, что взгляд его был серьёзным, даже немного сердитым, она засмеялась. Потом спросила:
-   А Вы издалека едете?
-   Нет, из … . А Вы?
-   ?!?
Вопрос прозвучал не столько нелепо, сколько провокационно:
-    Да, да! Вот именно!.. Откуда Вы? – Решительно настоял он.
Она вновь рассмеялась, в глазах её сверкнули весёлые искорки.
-  Впрочем, я не совсем расслышал, куда мы едем?- сделал он ударение на предпоследнем «Мы».
-   В …ку.- тихо ответила она.
-  Я не знаю где это, но если это в сторону …ска, то нам по пути.
-   Это по пути, не доезжая километров тридцать-сорок.
Он повернулся к ней:
-   Но ведь это же без малого двести километров!
Она опустила ресницы. Глаза её потухли.
-   Я обидел Вас?- Нерешительно спросил он.
-   Нет, ничего, извините.
Она подняла глаза и теперь смотрела прямо перед собой: в вогнутом лобовом стекле автомобиля, как в «комнате смеха» искажённо, отражалось спокойное, слегка усталое лицо её.
-   Всё равно!- воскликнул он,- я решительно отказываюсь понимать: сто с лишним километров ночного шоссе, вокруг – ни души!..
-   Да бросьте Вы!- в сердцах перебила его она.- Я была у сестры, хотела остаться – не получилось; да и завтра утром на работу…
-   Далековато же, однако, живёт Ваша сестра,- помолчав, констатировал он.
-   Нет, это в трёх километрах от трассы.- Как если бы на вопрос ответила она.
-   И Вы прошли их одна, во тьме, по степи?..
-   Конечно, нет, меня проводили.
-   Кто?
-   Неважно!- огрызнулась она.- Мишка. Муж сестры. Наташкин муж.  А что?
-  Нет, ничего.- Удивляясь её лжи, ответил он.- Посмотреть бы в глаза этому вашему Мишке…
Она промолчала, отвернулась.
 
« Вымышленное! ВСЁ    ВЫМЫШЛЕННОЕ!
 И эта ночь, и этот пеший ход в никуда, и несуществующий город с вымышленным именем, и эта ночного цвета машина, и мужчина за рулём её.
Да и сама Она – тоже ВЫМЫШЛЕННОЕ!..
Откуда Вам знать, да и зачем, как появляются на дороге среди ночи одинокие женщины! Зачем Вам всё это, бородатому, скуластому брюнету?
 Или Вы способны на сострадание?..»

Взгляд её остановился на точке, чуть выше стеклоочистителя. Она, не мигая, смотрит как под напором встречного воздуха едва заметное влажное пятно, оставленное неосторожной букашкой, вылетевшей на свет, расползается, стремительно высыхает.
Вот и Всё!
 
Женщина вздохнула, искоса глянула на мужчину, покраснела – оказывается, он всё это время следил за ней:
-   Как Вас зовут?
Она повернулась к нему. Глаза их встретились.
-   А зачем Вам?
-   Вы красивая.- Спокойно расстрелял её он.
-   Правда?.. – ухмыльнулась она
И если бы не ирония, лёгкая издёвка в её голосе, он, пожалуй, не стал бы повторять, что она «очень красивая» и «очень отважная, отчаянная женщина».
Эти «очень» не очень-то вязались с её обликом, но так уж получилось: он выпалил их решительно, на одном дыхании. Он решил завладеть ею.
-   Я не скажу Вам, как меня зовут. Незачем!
-   Как хотите, - нехотя согласился он.
Из карманчика на рукаве рубашки он достал сигарету, попросил разрешения закурить.
Она кивнула.
Он предложил сигарету её.
Она отказалась.
Щелкнула зажигалка.
Хилый огонёк скользнул по краешку сигареты и погас.
Белый клуб дыма облаком повис над головой мужчины.
Он приоткрыл форточку.
Облако качнулось, упало набок, поплыло прочь из салона.
Он протянул руку, нажал на кнопку.
Зелёный глазок вспыхнул:
-  Пожалуйста, отворите «бардачок» и достаньте кассету,- попросил он.
Она встрепенулась, потом долго не могла отыскать кнопку, открывающую люк «бардачка».
-   Я помогу Вам,- просто сказал он и люк открылся.
-   Какую?- спросила она.
-   Любую.
Еле различимые всхлипывающие звуки поползли из динамиков: саксофоны заблудились, спотыкаясь о клавиши рояля.
-   Это Раймонд Паулс?- осторожно спросила она.
-   Нет, - покачал головой он, - это Феликс Словачек.

Монотонный серо-желтый корд шоссе стремительно ускользал под «Жигулями».
Машина проглатывала километры трассы, пережёвывала их быстрыми шинами и выплёвывала в ночь.
-   Послушайте, а что если мы не доедем до …ки?
-   То есть, как не доедем, случилось что?
Он не ответил.
А она поняла.
Она вдруг всё отчётливо поняла!
Она почувствовала, как маленький холодный мышонок пробежал вверх по спине и спрятался под застёжкой лифчика:
-   Вы не посмеете!
-   Отчего же?
-   Не болтайте чепухи и не гоните так. Я боюсь, что мне придётся выпрыгивать на ходу.
Он усмехнулся и убрал ногу с педали газа.
Машина сердито зарычала, стала останавливаться.
Когда она почти остановилась, женщина поняла, что и он тоже искал повода для того, чтобы остановиться.
Машина медленно поползла вдоль обочины.
Женщина в отчаянии смотрит перед собой.
Мысль её отчётливо работает, перебирая методы самообороны.
К ужасу своему она, наконец, понимает, что никаких таких методов не знает. Да и что, если бы знала? Она никогда и ни за что не смогла бы применить их.
Время шло.
Время ещё работало на неё.
Но машина уже почти остановилась…
Мгновение, и она остановится…
Женщина глядит на мужчину,
мужчина – на женщину.

Он отвернулся первым, резко надавил на педаль газа.
Машина тяжело охнула, рванула и, набирая скорость, понеслась дальше.
- Изверг!- еле слышно выдохнула она.- Остановите машину, я выйду.
Он не услышал.
-   Остановите сейчас же!- закричала она.- Иначе…
Она не успела договорить – машина взвизгнула тормозами, остановилась.
Во время торможения женщину толкнуло вперёд к стеклу, и, искажённое отражение лица её, ещё больше исказилось. Когда же машина остановилась, и её откинуло обратно в кресло, не правом плече своём она почувствовала его руку:
-   Боже!..- брезгливо глянув в его сторону, прошептала она. Потом легко, на ощупь, отыскала ручку, отперла дверь. Он открыл свою и, прежде чем она успела выйти, стоял перед нею. Его нетерпеливые руки легли на её плечи.
-   Прекратите! Это же дикость!- Лепетала она.- Пустите меня!..
Он осторожно привлёк её к себе.
Она почти не сопротивлялась, только каждый раз отворачивалась, когда он пытался поцеловать её.
-   Пустите же, наконец!..- не выдержала она.
Звонким стеклянным блюдцем покатилась по асфальту пощёчина.
Минуту он стоял соображая.
Потом кинулся к ней.
Потом остановился.
Вернулся.
Сел в машину.
Красные полоски габаритных огней медленно поползли прочь.

Она двинулась вслед за машиной.
Тёплый асфальт окутал её.
На лице блуждала улыбка всех, избежавших погибели.
Но так продолжалось недолго:
«Идиот! Подлец! Скотина!..»- вдруг закричала она и бросилась  вдогонку.
Пальцы её сжимались в кулачки, в широко раскрытых глазах блестели слёзы.
Через минуту ноги отказали ей.
Она споткнулась.
Остановилась.
Медленно опустилась на колени.
Она закрыла лицо ладонями.
Плечи её дрожали.
Она плакала от безысходности, злости, одиночества.

Пятью минутами позже она достала из сумочки зеркальце.
Было совсем непросто среди ночи поймать своё отражение в лунном свете.
Из маленького оконца на неё смотрело мертвецки бледное лицо незнакомки.
«Свет мой, зеркальце …» Она тяжело вздохнула, потом долго приводила себя в порядок. «Ничего, доберусь как-нибудь!..»
«А который час?»- неожиданно громко спросила она. И так же старательно, почти безнадёжно, стала ловить отраженный стрелками лунный луч.
Спокойствие вернулось к ней, но дрожь не унималась.
Она стала растирать ладонями озябшие руки.
Сумочка на плече мешает ей.
Она сняла её, поставила подле себя: «Хоть бы не забыть!..»
Стало совсем холодно.

В глазах её вспыхнули тусклые огоньки: это впереди, за поворотом, между деревьями мелькнули огни фар. Они приближались, становились всё больше и больше.
Свет их слепит её.
Она прикрывает ладонью глаза …
Сверкающий сноп огня пролетает мимо.
Тёплый поток воздуха толкнул её в грудь.
Она отшатнулась.
Ночь, стремительно отвоёвывая пространство за машиной, упала на неё чёрным покрывалом.
« Дура!- негромко воскликнула она.- Какая же я дура! Нужно было остановить его! Ну и что, что обратно! Пусть обратно! Ехать ведь, ехать! Я так никогда не уеду!..»
Ужас отчаяньем сдавил горло.
Дрожь сменилась лихорадкой.
Ей вдруг, захотелось лечь на асфальт.
Она потрогала его рукой.
Рука была холодной, и от этого тёплый асфальт показался горячим.
Она приложила обе ладони:
« Он такой горячий!- признала она.- Уж лучше я обниму его и умру здесь, на его тёплой груди!»
Она присела на корточки.
Тёплый запах битума щекотал ноздри.
Она отнимала руку от асфальта, прикладывала ладонь к носу, смешно дула на неё, меняла руку.

За спиной почудился шум.
Она оглянулась.
Опять фары!..
« Нет,- засмеялась она.- Нет!  Это уж слишком!»
Перед нею замаячили красные габариты огней. Маленькими точками они мигнули над даль-ним светом фар.
« Автобус! Икарус!..»- обрадовалась она.
Но красные огни мигнули и погасли, остался лишь белый свет больших огней.
Фары стремительно приближались.
« О, Господи, опять легковушка!»
В отчаянии она опустила руку.
Пальцы нервно сжали ремешок сумки.

Мужчина затормозил.
Машина остановилась прямо перед нею.
Она прикрылась ладонью от света, подошла к дверце, распахнула её:
« Лишь бы не урод!..»- Мелькнула последняя мысль:
-   Не подвезёте до  …?
-   Садитесь.
Голос ей показался знакомым.
Ослеплённые глаза медленно привыкали к полумраку.
Она повернулась лицом к мужчине, глухо застонала, потом стремглав выскочила из машины и кинулась прочь от дороги.
Он тоже выскочил, догнал её, хотел поймать за руку, но не рассчитал; поскользнулся, сбил с ног, и вместе они покатились под откос.
Он прижал её к себе.
Она птицей забилась в руках его, но, вдруг, сникла, обмякла.
Он припал к её губам.
Но как только его губы оторвались от её губ, она сжалась в комок, с силой оттолкнула его.
Села.
Потом вскочила.
Дико закричала: -   Вы не имеете права! Слышите!  Не смейте! Не подходите!.. Я убью Вас!
Он снова кинулся к ней.
Она рванулась, но он крепко сжимал её руку, и…   что-то вздрогнуло в нем.
Ничего не видящими глазами, смотрел он сквозь неё.
Голова постепенно наполнялась её воплями, причитаниями, а в висках монотонно стучало короткое имя, которое, еще совсем недавно, он повторял, как молитву…
Он отпустил её, отвернулся.
Она вырвалась.
В ужасе закрылась от него руками.
Луна сверкнула в разъярённых глазах её.
Полураскрытая грудь бешено поднималась и опускалась.
Из горла летели хрипы, стоны, проклятия.
Она несла сущую чушь, обливая его грязью, а он стоял, отвернувшись, пораженный её упрямством и тихо бормотал:
-   Ерунда какая-то!.. Так не бывает! Так не должно быть!..
Она пятилась от него, отползая на безопасное расстояние и, когда, наконец, дистанция стала достаточной, и она поняла, что он вряд ли снова нападёт на неё, она, вдруг, упала лицом в траву и зарыдала.
Её била истерика.
Она причитала громко, протяжно, проклиная его и себя; выла, всхлипывая по-бабьи, как во-ют на похоронах.
Он сдавил ладонями голову, глянул в её сторону, отвернулся и стал медленно подниматься по откосу.

Откуда-то сверху до неё докатился шелест работающего двигателя.
Вспыхнули фары – его фары – большой белый и маленький красный …
Они проплыли над нею и понеслись прочь.
-   Господи, я умираю! Куда же ты?..- прошептала она, и упала в траву.



1979-80г.г.