Яблочный спас

Посвящается Л.П.

 Я когда-то любил эту женщину. Я и теперь ещё её люблю, хотя с тех пор прошло уже двадцать лет. В том, что мы когда-то расстались, был виноват только я. До сих пор не могу себе этого простить.
Было время, когда я вовсе потерял её след. Спустя пятнадцать лет я попросил моих друзей, живущих на Украине, найти её.
-Я люблю тебя! – эти слова были первыми из синхронно сказанных нами в тот момент, когда произошло долгожданное телефонное соединение.
Я люблю тебя...
Я люблю...
Я...
Я, проживший столько лет впустую: без тебя, без твоей любви, без счастья.
Каждое утро, просыпаясь, я не видел твоих волос, рассыпанных по подушке, не слышал твоего спокойного дыхания, не ощущал тепла твоего тела. Всё было другим, и рядом со мной все эти годы были другие женщины.
Поздно что-либо менять. Жизнь прошла мимо, не дав ещё одного шанса. Нам уже никогда не увидеться – слишком трудным может оказаться путь в прошлое, да и есть ли он, этот путь?
О том времени жизнь оставила мне воспоминания.
Воспоминания о тех днях, когда в траву падали спелые яблоки.
 
...Раннее утро. Я сижу на кухне, и, сквозь открытые на веранду двери, слушаю, как в саду падают яблоки.
-Гуп! Гуп!
Легкий порыв ветра тронул занавески, качнул абажур под потолком и тотчас вновь послышалось: гуп-гуп-гуп! Солнце, чуть приподнявшись над верхушками старых деревьев, пробивается сквозь неплотно закрытые шторы и косым лучом режет полумрак комнаты.
Скрипнула дверь.
Ты входишь босая, в небрежно накинутом коротком халатике, и первая утренняя сигарета дымится в длинных пальцах твоей руки. Волосы, собранные в большой золотистый узел, светятся в солнечном луче и чашка крепчайшего кофе, который ты пьёшь мелкими, неторопливыми глотками, медленно плывёт мимо меня – к столу, на котором стоит пустая бутылка вчерашнего вина.
Сделав глоток, ты поворачиваешь ко мне лицо.
-Надо что-то делать с этим невыносимым Семёном – ты ставишь чашку на стол, – я снова видела, как он в саду забавлялся с Катькой.
-Ну и что в этом странного? – лениво спрашиваю я, и мне действительно все равно, где и с кем гуляет несносный Семён.
-Так она же его дочь! – ты делаешь круглые глаза.
-Инцест? – вяло интересуюсь я.
-В чистом виде! – подтверждаешь ты, и присаживаешься ко мне на колени.
...От тебя вкусно пахнет кофе и яблочным вареньем, которое пускает пузыри в большом медном тазу, уже час стоящем на раскалённой плите.
-Он делает это все чаще и чаще – продолжаешь ты, и я вижу, что эта проблема тебя заботит всерьёз.
-На месте Семена было бы глупо отказаться от такой потаскушки, как Катька – размышляю я вслух, – а, в общем, было бы неплохо найти ему другую подружку.
…У тебя на шее прелестный, маленький завиток, и я тянусь к нему, стараясь поймать губами. Тебе щекотно, и ты, смеясь, отстраняешься и грозишь мне пальцем.
-Тебе все ещё мало? – ты смотришь на меня серыми, смеющимися глазами.
...А в это самое время, сидя на соседнем стуле и посматривая на нас наглыми жёлтыми глазами, Семён невозмутимо трёт лапой круглую, усатую морду.
 
...Этот сад давно никто не чистил, и он стоит дикий и заросший, словно щёки сельского дядьки, не брившегося третью неделю. Яблони ещё плодоносят, и ты каждое утро собираешь их сладкую дань.
-Принеси мне из сарая лестницу – просишь ты.
Приставив её к толстому, шершавому стволу, ты лезешь вверх, – туда, где почти горизонтально вытянулась  толстенная ветвь.
-Давай-ка я сам – прошу я.
-Нет, сегодня я хочу это сделать сама – отвечаешь ты, легко взбираясь на ветку и основательно устраиваясь на ней.
Тяжёлые, зеленовато-жёлтые антоновки падают в подставленный тобой подол и через пару минут он уже полон, а ты всё ещё стоишь наверху и улыбаясь смотришь вниз.
Крохотный беленький треугольник твоего белья резко выделяется на фоне загорелого тела, и я, задрав голову, ем тебя глазами. Заметив это, ты лукаво смотришь на меня, и я, не вытерпев, лезу наверх. Ты смеёшься и делаешь вид, что тебе страшно. Встав рядом, я тянусь к твоим губам и ты подставляешь их для поцелуя. Тем временем, собранные в подол яблоки сыплются в густую траву. Вслед за ними скатываемся вниз и мы, и лишь твои приглушённые стоны нарушают тишину сада, да ещё жук, ползущий по высокому травяному стеблю, с удивлением таращится на двух влюблённых, на какое-то время покинувших этот мир.
 
...Солнце поднялось высоко, а в траве ещё полным-полно не собранных яблок.
Вчера приходила твоя мама.
-Не по-хозяйски это, оставлять яблоки на съедение жукам – наставляла она.
Теперь мы «оправдываем доверие» – варим варенье и режем яблочный остаток для сушки.
Единственное желание – поскорее забраться в душевую, примостившуюся в дальнем конце сада. Вчера мы целый вечер наливали воду в огромную бочку, торчащую на её крыше. Теперь там двести литров нагревшейся за день воды и я, кося глазом в твою сторону, стараюсь незаметно смещаться в сторону душа.
Ты бредёшь впереди меня, часто наклоняясь за очередным яблоком. Наконец, ты замечаешь мой маневр, и, срываясь с места, первой бросаешься в сторону душа, на ходу сбрасывая с себя пропотевшую майку.
Я ловлю тебя уже в дверях, и мы, на секунду в них застряв, протискиваемся вовнутрь, продолжая срывать с себя одежду.
Я прижимаю тебя к себе, чувствуя горячее и такое желанное тело. Мои руки гладят твою спину, и ты по-кошачьи выгибаешь её, дразня меня своей минутной недоступностью.
-Не спеши, я хочу почувствовать тебя всего – просишь ты, и я замираю в тот же миг, прислушиваясь к тому, как упавшим яблоком гулко стучит моё сердце.
...Уже ничего не видя, отдавшись лишь одному огромному чувству наслаждения, ты уже не стонешь, а сдавленно кричишь:
-Не останавливайся, только не….
...Я ещё ласкаю тебя и ты тихо смеёшься, а потом внимательно смотришь на меня и вдруг шепчешь:
-Я тебя люблю!
В ту же секунду из огромной самодельной лейки на нас обрушивается тёплый дождь.
 
...Вдоволь наплескавшись, мы идём в дом. С самого утра все окна предусмотрительно закрыты плотными шторами и в комнатах прохладно и сумеречно. Обедать садимся на кухне. Под ногами у тебя вертится сразу подобревший Семён, выпрашивая кусочек мясца. Плеснув в мисочку супа с кусочками курицы, ты смотришь, как кот проворно лакает бульон, а затем, не спеша, приступает к мясу. От наслаждения он жмурится и мне не понятно, как это он ухитряется есть с закрытыми глазами.
Ты улыбаешься нам обоим, и я чувствую себя на седьмом небе от счастья!
 
...Ближе к вечеру ты устроиваешь банный день. Наполнив ванну горячей водой и вылив в неё пол-флакона шампуня, ты, охая и повизгивая, опускаешься в неё. Нежась и что-то напевая себе под нос, ты лежишь в море пены, изредка протягивая мне по очереди то одну, то вторую ногу – я делаю тебе массаж.
Наклонившись, я целую тебя, а потом спрашиваю:
-Чего изволите ещё, Ваше Величество?
«Их Величество» изволили разок поцеловаться, а потом ещё разок, и ещё…
В это время в ванную небрежной походкой заходит Семён, и, окинув нас оценивающим взглядом, презрительно щурится.
-Пошёл вон, потаскун! – говорю я, и котяра нехотя переваливается через порог, забыв при этом закрыть за собой дверь.
-Теперь он будет тебе мстить – смеёшься ты, натираясь мягкой губкой.
-Ваше Величество, не царское это дело, самой себя купать.
Ты благосклонно киваешь и я нежно провожу губкой сверху вниз, чувствуя под ладонью упругость твоего тела, любя его и вновь желая. Наклонясь, я целую мокрое, родное лицо, и ты смеёшься, радостно и возбуждённо прижимая мою голову к себе.
 
...Через час ты уже сидишь в спальне, в глубоком, наверное ещё бабушкином, кресле, и пунцовым лаком красишь ногти. Влажные волосы обёрнуты большим полотенцем и синий махровый халат небрежно накинут на голое тело. В магазине я сам выбирал этот халат, прельстившись простотой его покроя, и теперь он, в благодарность за оказанную ему честь, регулярно приоткрывает самые прелестные уголки твоего тела.
...Ты очень хорошо сложена, и для своих тридцати выглядишь просто замечательно! У тебя всё ещё крепкая, высокая грудь, и розовые ягодки нежных сосочков задорно торчат вверх. При каждом наклоне халат полностью открывает их, и я уже чувствую, что снова начинаю заводиться. Встав за твоей спиной, я кладу руку на плечо, постепенно опускаясь всё ниже и ниже. Чувствуя свежесть твоего тела, ощущая прохладу бархатной кожи, я целую ямку на шее с тем самым, маленьким завитком волос...

Вечер. Мы сидим на веранде в креслах, вынесенных из комнат. Полосатый плед, которым я укутал твои ноги, все время сползает, и я, то и дело наклоняясь, ловлю его и вновь укутываю тебя.
-Иди ко мне – просишь ты, и я усаживаюсь рядом, прямо на пол, и кладу голову на твои колени.
…Мы сидим и молчим. Да и что могут сказать друг другу два любящих существа, если их бессмертные души, лаская друг друга, летают сейчас где-то там, в раю?
Первые звезды уже высыпали и летучие мыши бесшумными тенями мечутся между деревьями сада.
Гоп! Гоп! – это падают яблоки.
-Ты раньше многих любил? – неожиданно спрашиваешь ты.
Я не знаю, что тебе ответить. Раньше мне казалось, что уж на этот-то раз я люблю по-настоящему, и меня тоже любят сильно и искренне. К сожалению, я много раз ошибался.
-Я искал единственную среди десятков похожих на тебя женщин, и те встречи были случайными – наконец отвечаю я, понимая, что так, как тебя, я уже никого никогда не смогу полюбить.