Двадцатый век берет разбег

    ... Время заскользило, запетляло, заметая следы, потекло, полетело, помчалось — вперед, назад, вбок, вспять, вскачь, кувырком — неизвестно куда! В омут его затянуло, вероятно... Аж дух захватывает. О, как неуютно, даже жутко!
    ...Утонченный модерн, изощренный, уводящий в потусторонний мир декаданс... изыск! Это нечто оглушительное… доводящее до безумия, до исступления… Гумилев, Блок, Анна Ахматова.. Габриэле Д'Аннунцио… Его высокомерный, но и печальный взгляд, изящно искривленный рисунок его презрительно, но и горестно сомкнутых губ, прячущихся под божественными усами.
    Какой шик!
    Он неподражаем.
    С великолепной отстраненностью смотрит он на толпу.
    Его стихи, его проза — какая изящная, сладострастная, какая чувственная, полная достоинства, — и горькая. А рядом с ним его подруга, его вечная муза — несравненная Элеонора Дузе.
    ... А это Поль Верлен  и головокружительные — и как только можно было услышать в своем сердце, нащупать в душе, угадать? — такие точные слова! Испепеляющие, горько-сладко ласкающие, услаждающие слух Les sanglots longues. Как же оголяет нерв, бьет по нему, истончает его эта поэзия! Ой! Тонко-тонко — вот порвется.
    Я слышу, я вижу их — и себя со стороны. Я, совсем еще девочка, с восторгом слушаю эти стихи, потом покупаю томик его стихов и читаю, перечитываю… Это наслаждение, это боль, это шок, это экстаз! Даже мурашки по коже побежали… Пронзительно. Невозможно. Губительно сладко, убийственно, неповторимо, изумительно.
    Парижские интеллектуалы обсуждают сейчас теорию Прогресса и футуристов-будетлян. Город будущего! Это видение. Какой шик!.. Итальянский поэт Филиппо Маринетти и его соратники в журнале La Plume возводят фантастические в своей нелепости мегаполисы будущего, созидают нового кентавра — человека-машину, угрожают в своих Манифестах выбросить с Парохода Современности Венеру Милосскую, Пушкина, Достоевского и, кажется, кого-то еще, потому что все они давно уже устарели, да и вообще никому непонятны, точно иероглифы...
    Кругом модерн.
    Один модерн.
    Ничего, кроме модерна...
    Ох, как кружится голова от этого модерна! Утонченный модерн в искусстве, модерн в науке, даже модернизация церкви - и веры, разумеется!
    Да, истончается нить времени, ускользает.
    А в Париже только и говорят, что о выставке молодого, но, видимо, очень, талантливого художника.
    - Пабло Пикассо, может быть, слышали? Совсем молодой еще, всего-то слегка за двадцать...
    - Да неужели?
    - Молод, но сразу видно — гениален! Как это вы не слышали? Быть не может! Да ведь он будет со временем не менее знаменит, чем Поль Гоген!
    А вот уже все обсуждают творчество величайшего интуитивиста начала века. Выставки Николая Рериха — как свежо, как невероятно!
    Но... Толпа… Слышу возбужденные крики. Вижу разнузданное поведение, отсутствие манер. Наблюдаю за простонародьем на гулянье. Ой! Сейчас точно толкнут, собьют с ног — и даже не заметят… а заметят — так нахамят!
    Грубые одежды.
    Плоские шутки.
    Ругань….
    - Эй, ты там, в цилиндре! А хошь в нос?
    Да уж! Как утверждал один недавно умерший философ, на толпу обычно не производят впечатления благородные изречения и возвышенные истины. Маленький простой человек с улицы разбушевался, стал новым героем… Век индивидуализма, уважения к человеческой личности уходит медленно и печально. Век толпы вступает в свои права…
    Чево там думать — целься в глаз!
    Даешь Свободу, то есть анархию и произвол!
    Разнузданная толпа. Ох, как это, оказывается, страшно!
    Неуютно мне здесь что-то…
    На улицах городов выходят из берегов взбудораженные толпы.
    Толпы людские заплескались на площадях — только брызги летят во все стороны, и не успеваешь увернуться. Как много людей — тысячи! Разных и в то же время одинаковых. Возбужденные, разгоряченные, закипевшие лица, расплавленные, стекающие, с широко открытыми орущими ртами, вывернутыми наизнанку до самого нутра, как карманы их штанов; лица, обезображенные спиртным, хамством и непонятной, какой-то низменной, страстью. Они внимают вождям — и все это называется у них теперь «демократия»! Как полыхает пожаром толпа, с какой жадностью внимает она вождям. Как взрывается толпа бомбами одобрения, как строчит из пулемета очередями интереса, восторга!
    Да, вот он, век массовой культуры! Шквал, накипь, пена людская поднимается с самого дна человеческого океана и мелким бисерным бесом бурлит, исходит паром, переливается через края, шипит, хлещет… Этот шквал сбивает с ног, распространяя вокруг себя всеобщее равенство и свободу, затапливает площади, улицы, скверы, дома — все вокруг... Кумир для этих людей — свобода. Безграничная свобода — и опьянены они свободой. Боги, цари, короли, правители, аристократы, пророки, герои, священнослужители — смешались в кучу все. Короны полетели прямо в грязь! Долой короны! Долой тиранов-аристократов! Долой правителей! Долой веру в Распятого! Долой самого распятого!
    Анархисты распоясались. По всей Европе они угрожают свободе и достоинству людей. И вот уже убит анархистом, вернувшимся из Америки (куда он эмигрировал), итальянский король-карлик. Мутная волна анархизма нахлынула из Европы и в . И вот уже смертельно ранен несколькими выстрелами не то польского, не то мадьярского эмигранта-анархиста американский президент Мак-Кинли. Ветеран Гражданской Войны умирает спустя несколько дней. Не покушение — убийство.
    Слабеет власть, падает уважение к ней – вот и шалят анархисты.
    Где достоинство у человека из толпы, где его уважение к себе, к другим?
    - Чево?»
    - Какое там еще достоинство?!»
    - Душа?» А хде она?
    - Любовь? А шо, ее можно кушать?»
    Они теряют достоинство — они почти потеряли человеческий облик.
    Смешались люди, сословия, кровь, достоинство, стиль, мысли, маски, горькие радости индивидуализма. Уходит в небытие прошлого старая элита. Образованные, свободно мыслящие, утонченные интеллектуалы.
    Долой реализм, позитивизм, либерализм! Наш новый наркотик — потусторонняя ирреальность.
    Даешь очищение от мещанства, быта, старого хлама! Долой уют! Фи, какое мещанство: фикус в кадке, герань на подоконнике, фортепиано, оранжево-рыжий абажур с бахромой! Долой Моцарта и Бетховена, а заодно короля вальсов Штрауса и старую музыку, и поэзию, и прозу тоже в придачу! Не нужна нам семейная затхлость, семейные реликвии, драгоценности, изящные украшения – да и семья не очень-то нам нужна! Выкинем в помойное ведро истории викторианскую мораль, а лучше всего, вообще всякую мораль, несовременные манеры и нравы! Нам нужны сквозняк, свежий ветер, вихрь, буря, , пожар, пушки, танки — мы устремились вперед, в черную воронку все очищающей войны!
    Кр-руто!
    Гимн войне, бунту, революции!
    Зашкаливает самомнение вождей и толпы.
    Ускользает, гибнет разум. Прогресс - вовсе не гарантия разумного поведения людей.
    И захлебнулось достоинство человека.
    Есть от чего тронуться рассудком! Люди устремляются вслед за Синей птицей. Абсолютная истина снится им по ночам. Существует ли абсолютная пустота? Мировой эфир? Счастье во всемирном масштабе? Разум в абсолюте и сверхчеловек? А Скрижали мудрости? А Святой Грааль?
    Разум правит бал, и мир захлестывает одна за другой волна открытий. Брошен вызов атому! Он, оказывается, делится еще на какие-то элементарные частицы — он ускользает, он устремляется в бесконечность пустоты... Где же абсолютная истина? А казалось, люди уже настолько приблизились к ней. Сбились с ног в погоне за Синей птицей — удачи, счастья, мудрости. Каждый — за своей... Вот ученые пытаются точно высчитать скорость света. А вот какой-то математик определил — ну, почти определил! — иррациональное число пи. Он вычислил его с точностью до более 700 знаков после запятой, кажется... Ну, правда, потом другой ученый нашел ошибки где-то после 500-го знака. Тогда-то ученых и стала посещать догадка: последовательность цифр в десятичной части пи бесконечна, и их сочетания не повторяются, а само число транcцендентно. Но что же таит в себе пи? Кладезь мудрости?
    Числом пи заинтересовался и какой-то пока мало кому известный ученый — Альберт Эйнштейн... В научном мире все только и говорят о его последних исследованиях. О нем мало что пока знают, известно лишь, что он, кажется, разработал общую теорию относительности, но как-то трудно пока это осознать... Странен и непривычен этот его четырехмерный мир: к ширине, глубине и высоте он добавил еще и... время.
    Так, значит, все-таки оно живое — Время? И если все в мире относительно, то нет ничего прочного, следовательно, призрачно все, зыбко вокруг. Как найти абсолютную истину? Или нет в этом мире абсолютных истин? А во что же можно верить? И кому тогда нужно верить?
    Все, что можно было изобрести, уже изобретено — или не все? Сводящий с ума вал открытий и новшеств. Все только и делают, что телефонируют друг другу. Все повально слушают радио. Накрывает с головой вал Нобелевских премий за изобретения, литературный талант, борьбу за мир — их получают писатели, ученые, главы государств и правительств.
    Нет! Как-то странно это все, зыбко, непривычно… Сбивает с толку, обескураживает.
    А какие теперь театры в европейских столицах! Повсюду слышны арии из «Богемы», «Мадам Баттерфляй», из «Тоски», «Электры»… Люди ходят в театры, а потом, гуляя вечерами по улицам, напевают полюбившиеся слова арий, которые уже помнят наизусть, насвистывают разлетевшиеся по всему белу свету мелодии любимых опер.
    - А Вы уже слышали новость? На сцене «Метрополитен Опера» дают теперь «Сельскую честь» и «Паяцы», и там уже солировали чешская певица Эмма Дестин и несравненный итальянец Энрико Карузо… Да, я тоже еще не ходила. Но это ничего! Вы представляете, в крайнем случае, теперь эти оперы можно послушать и по радио!
    А вот на сцене выступает Божественная Сара, и специально для нее великий мастер драмы Эдмон Ростан сочинил «Самаритянку» и «Орленка». А какой фурор произвела она недавно в пьесах Дюма-сына! Помните ее Маргариту Готье в «Даме с камелиями»? Впрочем, и сейчас великая, бесподобная актриса Сара Бернар играет главные роли, гастролирует по миру, несмотря на искалеченную ногу.
   
    Ох, как здорово! В какое интересное время я попала, хотя и не мое оно, нет, не мое! На страницах журналов появилась реклама, а вечерние европейские столицы уже, как и в Америке, тоже начинают освещать неоном рекламы. И все теперь ходят в синематограф на сеансы движущейся фотографии и смотрят короткие еще, конечно, всего-то минут на 15—20, не больше синема. Вот и мы пришли на сеанс целой компанией — а там! Правда, когда мы собирались в синема, мне лично хотелось посмотреть Quo vadis? Или Последний день Помпеи. Но в Париже эти сеансы уже давно прошли, а жаль! Ах, так и вы тоже не сумели еще посмотреть? А я-то думала, вы расскажете... Говорят, это что-то незабываемое, очень волнующее.
    Однако! «Филм д'ар» Мельеса нас отнюдь не разочаровывает. Наоборот даже, превосходит всяческие ожидания. Да, не случайно такую шумиху подняли вокруг его «Путешествия на Луну!» Но только было это уже давно — несколько лет прошло. А сколько уже, кстати? Ох, как летит время-то! Не успеем оглянуться — и…
    А мы тем временем смотрим «Галлюцинации барона Мюнхгаузена».
    Интересно только, я это или не я сижу в зале, в предпоследнем ряду? Я что-то не поняла, наверное, я все-таки — во-он там, ну, вот же!.. Ой, ну как же ты не видишь? Хотя да, в темноте-то ведь ничего разглядеть нельзя…
    А фильм великого Жоржа Мельеса продолжается почти целый час,представляете? Куда там до него первым синематографам братьев Люмьер! Позавчерашний день! А здесь вам и стоп-кадр, и замедленная протяжка кинопленки — сногсшибательные спецэффекты! Это невиданные чудеса!
    Перед фильмом нам крутят кадры кинохроники… Это велогонки «Тур де Франс» — просто супер! И вот уже в них участвуют женщины — ничего себе! А посмотрите-ка, что учудили раскрепощенные американки-то, а? В Европе все только и говорят, что о женской автогонке из Нью-Йорка в Филадельфию! Ну, так эти американки, они чересчур экстравагантны, очень смелы и уж слишком современны.   Куда нам, парижанкам, с ними-то тягаться!
    Ралли Монте-Карло — это лихо, просто дух захватывает! Или вот еще... первый в истории трансконтинентальный автопробег по маршруту Пекин — Париж вдоль Сибирского тракта через Москву и Варшаву.
    Да, теперь я вспоминаю: сколько же шуму наделал тогда этот пробег!   
    ...Летящий с умопомрачительной скоростью прямо на публику в зале паровоз — ох! Даже как-то не по себе становится!
    Взмывающий ввысь прямо на глазах неуклюжий аппарат братьев Райт... А, но ведь это уже совсем старая кинопленка: показывают их полеты из Китти-Хоук близ Дейтона на Wright Flyer-е с аэродинамической трубой и тремя осями вращения планера.
    Американец Глен Кёртис совершает полет на первом в мире гидроплане. Дирижабль на поплавках приземляется прямо на водную поверхность — не утонет? А затем снова взлетает… с ума сойти!
    ...Летящий через европейский Пролив с сумасшедшей скоростью французский пилот Луи Блерио. Ничего себе! Ой! Долетит или упадет в воду? Ну, слава Богу, долетел!..
    А вот я вижу в кинохронике, как под Парижем французский авиатор Анри Фарман поднимается на изобретенном им самим — ну, конечно, фармане — в воздух, преодолевает по замкнутому маршруту заданное расстояние — и завоевывает приз в 50000 франков! А ну как сейчас грохнется прямо в зрительный зал, мне на голову! Ох! Пришибет ведь!..
    Кадры быстро-быстро сменяют друг друга, словно смотришь фотографии — только они движутся. А вот еще кинопленка. Это перелет россиянина Уточкина из Одессы в Дофиновку. Смелый авиатор должен подняться на своем фармане, пролететь одиннадцать верст над заливом и спуститься на землю в Дофиновке. Я вижу невысоко над водой аппарат Уточкина… Сногсшибательное зрелище! Это же предел всему! Вот он оторвался от земли и теперь — ну, вот, вот же он, видите? Вот, да поднимите же голову, чего ж вы, а?! Треща мотором, летит он невысоко над морем. Ну что, увидели, наконец? И тысячи зрителей-одесситов, собравшихся на берегу моря, а потом и зрители синема в разных городах мира видят в лучах заходящего солнца велосипедные колеса аэроплана, бак и даже крохотную согнутую фигурку самого пилота, повисшую прямо над морем, кричат от восторга, рукоплещут…
    Господи, а это что за ужас такой? А, дредноуты! Жуткие сооружения, такие до сих пор только в кошмарах могли присниться... Вот же англичане, что учудили! Ведь это мистификация какая-то! …И опять английская кинохроника: маршируют британские солдаты, поют, раздаются слова веселой, почти легкомысленной песни:

           It's a long way to Tipperary, it's a long way to go …1

   
    Кадры опять быстро сменились — и я уже вижу сборочный цех и конвейер на американском заводе миллионера Форда. Рабочие быстро-быстро собирают детали, конструируют машины. Да, но то в Америке, в Европе это новшество еще только обсуждается.
    Вновь смена кадра — и вот уже показывают торжественное открытие Симплонского туннеля. Только диву даешься: и как это его прорыли в самой горе! Длина его целых двадцать километров — он самый длинный в мире! Ведь это уму непостижимо!.. А на торжественной церемонии открытия присутствуют и высочайшие гости. Вот они на экране крупным планом — швейцарский президент и итальянский король. И надо же, какой король-то этот забавный, неуклюжий, голова непропорционально большая, а ноги совсем короткие, и красотой уж точно он не блещет! Не случайно итальянцы за глаза называют его — Schiaccianoci — Щелкунчик! Меткое прозвище, надо признать. Бедная его супруга, королева Елена!   
    Однако это тоже уже старая хроника... Сколько лет прошло — пять, шесть?
    Снова надвигается картинка — российские моряки, оказавшиеся в порту Мессины, самоотверженно спасают несчастных жителей города, которые пострадали в результате извержения вулкана Этны. Господи, ну почему столь часты такие катастрофы, а уж в Италии особенно?
    И, наверное, вот последние на сегодняшний день кадры синема. Это Российская Империя, Санкт-Петербург... Показывают царскую семью... Царь Николай II, царица, величественная, с холодной любезной улыбкой на красивом лице, — говорят, ее в Российской Империи не очень-то любят; наследник — царевич Алексей, высокий для своего возраста, миловидный мальчик. Все они исполнены достоинства, вон как величественно, как торжественно несут себя...   
    Но Боже мой, как она слаба, эта власть! Это видно даже невооруженным глазом. Слабеет, угасает российская власть, воспринимается многими думающими людьми как ничтожная.
    А тапер синема знай себе наяривает фривольную мелодию матчиша  а ля Феликс Майоль и Борель-Клерк...

    Актрисы — вамп. С ума сойти! Сегодня, в ХХI веке, их назвали бы мега-звездами. На сеансе — загадочная starlet  Лида Борелли. Обворожительная Франческа Бертини. Томная Вера Холодная. Несравненная Мэри Пикфорд, с ее всепоглощающей неэкранной любовью… Ее встречи и расставания, ее браки и разводы.
    ...Париж, Монмартр и Мулен Руж… Законодательницы мод, экстравагантные женщины-вамп умопомрачительной красоты — аж мороз по коже подирает от омута их бездонных глаз. Неправдоподобно расширенные белладонной или кокаином, а может быть, и тем, и другим, зрачки, взгляд, затуманенный или, наоборот, пронзающий насквозь, изощренно манящий, брошенный внезапно из-под густых длинных ресниц, отбрасывающих на пол-лица тени стрелами, и сулящий счастливому избраннику нереальное, неземное блаженство... А уж шляпки — ах!..
    Непревзойденная актриса, огненная танцовщица, утонченная стриптизерша в восточном стиле, великая куртизанка, таинственная девушка-вамп — страстная парижанка, голландка, малайка, Бог знает! Сколько в ней шика, сколько оча... Нет, это слово вышло из моды уже в прошлом году — я не хочу быть несовременной. Она бесподобна, она окутана тайной, словно густой вуалью в мушках, она — умопомрачительная Мата Хари. Неуловимая шпионка, шикарная девушка, так любившая мужчин, особенно в военной форме, но не оставившая равнодушным ни одного встретившегося ей мужчину. Обольщение — вот ее безошибочный метод, интрига — вот ее неподражаемая дипломатия, цианид ртути — вот ее непробиваемое средство защиты своей свободы от ненужных ей детей, наскучивших связей, опостылевшей семьи, ненавистного мещанского быта. М-да!..

    Жарко. Знойно. Ленивые, окутанные легкой золотистой дымкой, неторопливо и незаметно текут летние дни большого европейского города. Скользит по рельсам спокойная размеренная жизнь, с утра до вечера, без спешки, толкотни, без ненужной суеты. Прозрачные, томные, окутанные призрачно голубой дымкой гулкие вечера оглушают, бьют по нервам…
    Лето. Париж. Синий час... Тонкая, как паутинка, дымка, голубоватый флёр, умопомрачительные шумные кафешантаны, дразнящая слух фривольная музыка.  Всхлипы скрипки, вздохи виолончели... Старый утонченный — искрящийся радостью, призрачный, почти утраченный мир. Ох, уж этот Париж!..

    А теперь? Редко-редко мелькнет где-нибудь там, в толпе, дорогой, пошитый у хорошего мастера ателье элегантный костюм… цилиндр… Ведь носить его недемократично, да и опасно, — ах, это аристократ! И все же... мода шантеклер, шляпки шантеклер с непременными умопомрачительными перьями и оттеняющими взгляд полями, куафюр. А, прощай, корсеты, ведь это несовременно, и шик отсутствует! А юбки шантеклер — широкие в бедрах, узкие-узкие внизу и уже не в пол, представляете? Уже хорошо видны ножки, обутые в маленькие изящные туфельки на каблучках, и тонкие шелковые чулки, и такие соблазнительные женские щиколотки… Какое очарование! Нет, это несовременно — говорить так! Как шикарны эти юбки шантеклер! Как шикарны, как неповторимы женщины в этих нарядах! И правильно говорят об этой нашей эпохе современники: Belle E'poque .
Да, но… ох, и как же мне неудобно-то в такой юбке — ходишь, будто стреножили тебя, а уж на велосипед садиться! А, в общем, ничего, все же умудряются.
    И снова Париж, и Всемирные Промышленные выставки — ой, как интересно! Всемирные достижения науки и техники — вот это да! А это что? Ну-ка, продегустируем? Ух ты! Судя по всему, это шустовский  коньяк «Фин-Шампань Отборный». Это ему был единодушно присужден Гран-при!
    Или вот еще! Ну, радио-то нас уже не удивишь! А вот радиообращения с Эйфелевой башни — и куда?! На другой континент!

    Ой, как здорово, как весело, как интересно здесь жить! Как легка эта жизнь, как наполнена она смыслом, значением, событиями!
    По улицам шастают сумасшедшие суфражистки в костюмах мужского покроя, мужских ботинках с грубыми носами, с плакатами и массивными длинными зонтиками в руках. Эпатаж. Мы хотим свободы! Мы больше не хотим буржуазной семьи — мы желаем свободных от уз связей! Да здравствует свободная любовь! Мы хотим избирать тех, кто нравится нам, а не нашим мужчинам, и любить тех, кого нам захочется, и столько раз, сколько нам захочется!
    ...А, так это же прославившаяся на весь мир Эмма Гольдман! Красная Эмма, бывшая подданная Российской Империи, уже несколько раз попадала в тюрьму в США, а несколько лет назад была даже лишена американского гражданства. Но из Америки ее изгнать пока не удалось — и она все не унимается, выступает с лекциями, воспевает анархию, половую распущенность и призывает к свободной любви. Ух ты, какой хоровод феминисток водит она здесь, в Европе — даже из-за океана это у нее выходит отменно! Она шикарна, она экстравагантна, она просто предел всему! Она независима и свободна, как ветер! И вот уж кого не упрекнешь в не современности!
    Ой, в ход пошли зонтики! Ату его, по шее, по голове! А чего он тут?!
И ведь вот до чего же дошли! Феминистки Лондона дубасят зонтиками министра Черчилля! Ох, уж эти англичанки!
    Но все-таки… ведь это же несправедливо! Мужчина решает, куда и когда, и с кем поехать женщине отдыхать, с кем и как проводить свободное время и даже — сколько ей иметь детей и как распорядиться собственным имуществом. Женщина же не может вообще ничего — она не имеет даже права требовать развода, когда муж надолго покидает семейный очаг и супружеское ложе.
    Феминисток сажают в тюрьму — а они объявляют голодовку. Их кормят насильно через питательные трубочки, отпускают домой отдохнуть — а они снова хулиганят, попадают за решетку... И бунтуют снова и снова! Ну разве это разумно? Вот хозяева и избавляются от женского персонала в барах, запрещают продавать дамам алкоголь и сигареты, штрафуют за курение в общественных местах. Но, с другой стороны, надо же и женщинам поразвлечься: эти малютки просто скучают!
    Однако у женщин-суфражисток серьезные намерения — и вот они уже выступают за свои права на международных конгрессах. Копенгаген… Амстердам… И вот уже в Великом княжестве Финляндском женщинам предоставляют избирательные права наравне с мужчинами. И, кажется, еще где-то… может, в Дании? Или только обсуждают пока? Но в большинстве стран все это неосуществленная женская мечта.
    На улицах европейских городов все меньше ландо, карет, пролеток — зато повсюду громыхают громоздкие, неповоротливые сооружения, воняют, гудят, издают оглушительные звуки — а-автомобили, ка-ккая гадость! Их становится все больше, больше… Господи, куда же они так летят! Гонят, как сумасшедшие, и куда только так спешат? Однако надо, пожалуй, смотреть по сторонам и ходить осторожнее, ведь под машины уже попадали несчастные пешеходы!
    Неужели они приживутся?
    А что же элита, старая и новая?.. Вера в потусторонний мир. Какой шик! Таинственные кружки, собрания в Париже, Берлине, Петербурге. Обсуждают идею Прогресса, секреты оккультизма и нумерологии, тайны Тибета и Шамбалы — столь велико обаяние Востока. В кружках жарко спорят, развивая теории деволюции и творческой эволюции, а теорию Дарвина предлагают выбросить на свалку истории. И эти — туда же! Они говорят о ноосфере, панспермии, развивают идеи Плотина  и неоплатоников, критикуют импрессионизм Леруа, творческую эволюцию Анри Бергсона ,   идеи нобелевского лауреата Сванте Аррениуса… Интерес к этим проблемам просто зашкаливает.
     Ну, надо же! Ведь и сто лет спустя, в начале XXI века, об этом будут писать, говорить, показывать в популярнейших программах по телевизору. М-да...
    ...Какие-то медиумы занимаются астрологией, эзотерикой, столоверчением, спиритизмом, вызывают из потустороннего мира неподдающиеся рассудку и вовсе несуществующие в нашем подлунном мире пугающие энергетические эфирные сущности — прямо тень несозданных созданий… на эмалевой стене. А, пожалуй, это забавно.   Ангелы и архангелы, тонкий мир и энергетический уровень бытия — и полная тайн, никем не виданная чудесная страна Гиперборея или Атлантида, или Шамбала… Поиски пути в иную, параллельную реальность. В этих кружках вызывают духов предков, читают «Тайную доктрину» госпожи Блаватской, обсуждают шокирующее заявление герра Ницше о том, что Бог умер и рождается сверхчеловек, вспоминают катрены Нострадамуса… А еще — какой ужас! — изучают магию, каббалистику, занимаются сатанизмом, поклоняются Пустоте, Черному квадрату, Князю Тьмы… И число таких обществ постоянно растет: вот недавно, я где-то читала, в Вене образовалось некое оккультное общество Туле… Боже, просто какое-то помрачение рассудка — и все это в ХХ веке!
    В кружках поклоняются теперь новым Богам — ими уже стали Разум, Прогресс. Верят в безграничные возможности человеческого Разума. А кому-то удается даже соединить Разум с потусторонним миром. Что ж, ничего странного. Если возможности человека ничем не ограничены, то ему подвластны и потусторонний мир, и эфирный, и надвременье тоже!
    И все же: как можно связать воедино эзотерические учения и веру в Прогресс?
    Господи, что же дальше?

    1 Куплет из популярной английской песенки:
    "Путь далекий до Типперери
     Путь неблизкий лежит.
     Путь далекий до милой Мэри..."


      © Лана Аллина
      Отрывок из моего опубликованного романа "Воронка бесконечности" (М. 2013)

Фотография взята с сайта