Роман Трансформация. Часть 9

Майкл уже выходил из клиники, когда на приемное крыло стремительно опустился максидрон Люси. Решив подождать ее у входа, он изобразил на лице спокойствие и закурил.
Бодрящий вкус энергона проскользнул сквозь губы, растекся по полости рта, ворвался в гортань и в носовой канал, защекотал ноздри, снимая нервное напряжение, вы-званное внезапным происшествием.
__________
Энергон - газообразное многокомпонентное соединение,  вырабатывающееся  в  процессе  активного  горения.
Специально разработано для многочисленного отряда заядлых курильщиков, которые так и не смогли избавиться от вредной  привычки,  даже  в  четвертом  тысячелетии.
Грешим  -  а  что  делать?  Сладко  ведь...
Надо сказать, что автор не очень акцентируется на деталях будущей жизни - словно не волнуют его эти мелочи. А жаль!  Возможно, мы смогли бы узнать намного больше. Особенно те из      нас,  которые  только  и  живут  этим.
Один молодой человек - любитель фантастики, читая рукопись, неимоверно долго говорил мне о том, что в ней недостает всяких крутых штучек. И защита у кораблей, мол, слабая; и люди почему-то такие же, как мы, а не мутированные или нашпигованные всякими  металлическими  пластинами.
Что  ему  сказать  на  это?
Что у людей есть собственные резервы совершенствования? Что их потенциал скрыт в собственной природе, а не в железяке, имплантируемой в мозг?..
Надеюсь, что сознание можно развить с помощью познавательных процессов, обучения культуре мышления. Кое-какой опыт в этом есть. Но если кому-то хочется стать крутым, воткнув себе в   голову железяку... Что ж, так тому и быть. В железе тоже атомы имеются - все-таки добавочные к собственным. А большее всегда лучше  меньшего.  Такое  вот  движение  вперед...
Думаю, автор излагал вещи в стиле реализма - без вымысла. Ну не писал он фантастику! Не писал!
Возможно, это оттого, что не было у него в голове железяки, а был нормальный, функционирующий живой мозг человека. Да и цель он, по-видимому, ставил перед собой другую - рассказать о   людях, о том, какие они. И как вершится история - это уж само собой.
Что касается возможного развития человеческого организма, ожидающего нас через пару тысяч лет, - наиболее вероятным кажется лишь некоторое увеличение роста и биологической продолжительности  жизни.
Никто сегодня не считает искусственный протез частью собственного тела. Не будет считать и потом. Видовые признаки  живого существа - те, которые передаются из поколения в поколение. Миллионолетняя история живых существ на Земле не дает иных фактов. И то, о чем мечтает любитель изощренной фантастики, вряд ли имеет право называться человеком. Думаю, они возьмут себе другое имя... Когда смогут размножаться в какой-либо естественной природной среде, не утрачивая существенных отличительных признаков. Иначе вымрут однажды, не оставив и следа, - без батареек, без кислородной подушки, без катализатора какого-нибудь...  Прямо  на  вершине  прогресса!

Увидев его, спокойно покуривавшего около входа в  клинику, Люси сбавила шаг и невольно остановилась.
Не  давая  ей  опомниться,  Майкл  произнес,  глядя  прямо в глаза:
- Я не знал, что ты так скоро соскучишься без меня.
Она невольно улыбнулась: Майкл умел обезоруживать женщин (иногда ему удавалось справиться даже с Люси). Уверенность и спокойствие, сквозившие в его облике, непринужденность,  звучавшая  в  голосе,  вселяли  покой.
Все было как обычно. Ее смятение отступало перед ним  и наконец почти исчезло, забившись далеко в складки  подсознания.
Майкл  чуть  приобнял  ее  и  повел  назад,  к  максидрону.
- Я же говорил тебе:  незачем  беспокоится. Все в норме.
- Но было сообщение?! - волнение вновь попыталось пробиться к сознанию Люси.
- Ты веришь всему, что говорят? - с улыбкой спросил Майкл, и страх, внезапно всколыхнувшийся в ее глазах, отступил.
- Предлагаю вернуться. Я смогу, наконец, допить свой кофе? - спросил он шутливо.
Она доверчиво махнула рукой:
- Поехали!..

Как часто женщины забывают, для чего существуют мужчины!..
Хотя, быть может, это правильно. Женская эмоциональность иногда перехлестывает допустимый биологический уровень, сталкиваясь с крайними ситуациями. Если в этот момент рядом нет мужчины, способного трезво и бес-пристрастно оценить обстановку, женщине приходится туго. Следуя за беспредельным взлетом эмоций, она доходит до последней  черты  и  способна  загнать  себя  в  угол.
Она сама знает об этом. Стараясь предохраниться от подобных ситуаций, угрожающих ее существованию, женщина ищет спутника, который защитит ее сознание, душу и тело от самой себя. Она не может надругаться над собственной биологической и духовной природой и обречена искать мужского прибежища.
Также и мужчина - вечно вглядывающийся в этот безбрежный мир, пытающийся понять и завоевать его, - за- частую закисает без хорошей порции женского внимания, без новых задач, которые рядом с женщиной видны сами собой. А тем из них, кому эти задачи не видны - уж будьте покойны! - не избежать шаловливых женских полунамеков или откровенных  пинков,  направляющих  в  нужную  сторону.
Так что, дорогие читатели, поспешите друг другу навстречу, и вы узнаете: что такое любовь!..

* * *
- Отец! Я уже взрослый! Почему ты не рассказываешь мне всего? -  в очередной раз я стоял перед отцом и пытался поймать его взгляд.
- Ты обещал! Мне уже шестнадцать циклов - скоро посвящение, а я до сих пор толком ничего не знаю!
Он помолчал немного, взглянул на меня испытующе и сказал:
- Завтра...  Я расскажу тебе завтра.
Я молча наблюдал, как он исчез за темной поверхностью купола.
Наконец-то это случится. Надоели детские полеты. Туда не летай, сюда не летай - только и слышу это от родителей. Да если бы захотел, выбрался бы сам за пределы купола...
Здесь я, конечно, немного преувеличивал - только посвященные знали, как преодолеть энергетический барьер, разделявший миры. Но мне в самом деле надоело бесцельно летать над полем, сбивая пыльцу с тонких стеблей архонов, изображая,  будто  в  мире  нет  более  полезного занятия.
Итак - завтра!.. Я был счастлив. У меня были серьезные планы на ближайшие два цикла (каких-то две тысячи лет) - я собирался совершить несколько подвигов. Дело это было решенное, и я поспешил к друзьям, чтобы напоследок полетать все-таки над цветущими полями. Что может быть прекрасней искрометных всполохов небесной пыльцы, взлетавшей в небо от наших разящих энергетических  ударов!
Никто не ругал нас за это. Просто подходило время, и цветки архона должны были сбросить накопившийся цвет.
Мать долго не могла докричаться к ужину: замысловатые петли, которые мы выделывали над полями, до нуля снижали шансы точного попадания сигналов. Только отец, накрывавший энергией все поле, мог вернуть нас к реальности.
Его зов я услышал сразу. Не прошло и секунды, как я  смиренно повис рядом с матерью. С присущей взрослым расстановкой я усвоил вечернюю порцию амброзии и терпеливо ждал, когда отец перейдет к делу.
__________
Амброзия - в древней мифологии, пища богов. Однако! Питаются  ребята  неплохо!

Он взглянул на мать - та понимающе и согласно кивнула головой.
- Отдохни пока, - сказал отец. - Завтра наступит через три часа.
Я, конечно, был возмущен таким бесцеремонным обманом. Но прикинув, что отец (по небесным законам)все-таки прав, решил не показывать недовольства и велико-душно произнес:
- Понимаю...  Встретимся у купола.
Родители переглянулись, улыбнувшись; но мне было все равно - я уже взрослый. Подумаешь, каких-то три часа! Да за это время даже...
Дальше я не смог придумать и гордо удалился.
Запыхавшись, примчался к куполу. Ждать да догонять - хуже некуда. Попытался мысленно спрессовать время, но опыт мой не удался. Очевидно, я перетрудился над полями архонов.
Приятная истома разливалась по телу, освобождая от  непосильного бремени ожидания... Мне снилась девушка с золотыми волосами, рассыпавшимися по плечам изумительными  волнами. В руке она держала цветок  архона.
Ну, я, конечно, подлетел к ней и только собрался за-говорить, как она опередила меня и низким грубым голосом спросила:
- Что это ты разлегся?
Я не мог поверить, что милое создание способно на такое, и замер, надеясь, что продолжение будет лучшим.Однако она оказалась совершенно невоспитанна и бесцеремонно стала трясти меня за плечо, приговаривая:
- Да вставай же ты, наконец! Вставай!
Ну дела-а!.. Она приподняла меня; сдавила руками так, что я не мог даже пискнуть; затем стала слегка встряхивать. Глаза мои от удивления куда-то полезли...
- Ты что?! - отец стоял рядом и озадаченно тряс меня за плечи, пытаясь разбудить.
Я малый смышленый - быстро сориентировался и как ни в чем не бывало произнес, изображая легкое равнодушие:
- Да мы тут затеяли одну штуку... Я, наверное, переборщил. Ты извини, если испугал тебя.
Отец недоверчиво посмотрел на меня:
- Ну ладно... Готов?
- Да нет проблем! - сказал я.
Еще я хотел добавить, что готов был циклов десять назад, что только из-за нежелания взрослых оказываюсь в дурацком положении несмышленыша, что...
Дальше додумать не успел.
- Слушай. Дело было так...- начал отец рассказ, результатом которого должно было стать мое посвящение...

* * *
Тело Питера поместили в изолятор - специальный контейнер, консервирующий тела.
После всего произошедшего никто даже предположить не  мог,  что  конец  этой  истории  далек  до  завершения.
Питер задыхался. Будучи традиционным консерватором, он никогда не пользовался трансмутатором, хотя и работал  помощником Джорджа.
Теперь - оказавшись в энергетической сфере, летевшей через стратосферу, - он ощутил всю тяжесть катастрофической новизны ощущений. Положение усу-гублялось тем, что Питер вылетел в простор вселенной не по собственной воле. Теряя сознание от полученных ранений, он буквально ввалился в трансмутатор, где находилось тело Джорджа, и, переполненный энергией боевой схватки, последними остатками сознания  шагнул  в  безбрежное пространство.
Тело его находилось в биологической коме, душа и сознание покинули его, - и даже Майкл не заметил, что Питер еще жив. Зеленоватая сфера стремительно поднималась все выше и выше.
Аморфный отросток, надвинувшийся из далекой   черноты, обвил энергетический шлейф, связывающий сферу с телом Питера, и потянул его к себе. Нить упруго натянулась, задрожала и надорвалась.
Сильный толчок кинул едва живого Питера вверх. След его затерялся в далеком полумраке...

* * *
Люси, успокоенная Майклом, казалось, порхала вокруг него. Она устала от переживаний (природа защищала ее, блокируя чрезмерные эмоциональные перегрузки) и хотела было вернуться к проблеме любви, но Майкл успел мягко предупредить начало разговора:
- Пожалуй, я устал. Давай, просто отдохнем и не будем  говорить о проблемах. Смотри, какое небо!..
За окном играли первые предрассветные краски.Солнце еще пряталось где-то далеко за горизонтом, но лучи его задевали верхний край рассеянной атмосферы, и неясные размытые полосы широким полукругом опоясывали высоту неба.
Они долго сидели рядом, наблюдая динамичную картину надвигающегося утра. Люси заснула, положив голову на плечо Майкла.
Осторожно приподнявшись, он подложил ей под голову собственный плащ. Люси сквозь дрему почувствовала уже знакомый запах и, приобняв плащ рукой, сонно проговорила:
- Я полежу чуть-чуть.
Наклонившись,  Майкл  осторожно  шепотом  сказал:
- Да-да, отдыхай: тебе не о чем беспокоиться.
Затем он вышел в коридор, обернулся, еще раз взглянул на спящую Люси (проверяя, не побеспокоил ли он ее) и осторожно закрыл проем комнаты.
Выйдя на посадочное крыло, Майкл с удовольствием вдохнул свежий утренний воздух...
Он долго не взлетал, размышляя. Происшествие с Питером  не  выходило  из  головы,  его  беспокоил  Эриксон.
  «Питер не та фигура - не мог он сам додуматься до такого. Что-то здесь нечисто. Пора навестить этого деятеля науки!» - подумал он с изрядной долей внезапно родившейся злости и нажал панель ручного управления, проигнорировав голосовой режим пуска. Общаться с машиной не хотелось - мысль  работала  в  одном  направ-лении.
  Следуя за движением вытянутой руки, максидрон стремительно рванулся вперед, врезаясь в пелену утреннего  неба. Только в самой вышине, став едва видимой точкой,   машина развернулась широким виражом, отправив к земле отраженный солнечный блик, и резко ушла на северо-восток. Ионизированный след, воткнувшийся в город за далекими громадами зданий, подрагивая, стоял несколько мгновений в воздухе, подобно хвостовому оперению стрелы, попавшей в цель, и рассыпался, затерявшись в рваных остатках утренней дымки,  разгоняемой  лучами  солнца...

* * *
«Этот вечер мой! Я запомню его на всю жизнь!» -     решила Варя.
После дискотеки Майкл повел ее наверх по какой-то винтовой лестнице, затерявшейся в углу зала. Они попали на маленькую открытую площадку. Весь город был под ними,  только  небо  простиралось  выше.
- А ты видел?! Видел?! - она восторженно вскинула руку, указывая на мелькнувший в высоте след взлетевшего  корабля.
Что-то подтолкнуло Майкла - он склонился к приоткрытым трепещущим губам и прервал ее восклицания  нежным, но уверенным поцелуем...

* * *
- Джордж?..
Люси была взволнована: она хотела застать его в лаборатории, но Питер сказал, что Джордж сегодня был сам не свой и отпросился у Эриксона пораньше. Люси еле дождалась  конца  рабочего  дня,  помчалась  к  нему  домой...
Торопливо снимая плащ, она окликнула Джорджа.Не услышав ответа, заглянула в комнату: в лицо ударило свежестью, ветер ворвался в коридор...
Схемы раскиданы по полу. Одинокий лист на столе затрепетал и, цепляясь за разбросанные книги, рывками двинулся в сторону. У края стола он выгнулся, словно пытал-ся задержаться, но поток воздуха ударил по нему - лист, что-то прошелестев, развернулся и скользнул к ногам Люси.
Она бросилась к окну, закрыла его; повернувшись, застыла в растерянности.
Прохлада тронула обнаженные плечи, пробираясь к вырезу платья. Люси прикрыла плечи ладонями, поежилась, медленно прошла к нутривону, накинула плед и села, задумчиво глядя в пол.
Мысли ее блуждали где-то далеко...
Под ногой послышался шорох. Она вдруг увидела разбросанные на полу схемы, резко встала, словно решив что-то  важное,  быстро  собрала бумаги  и  вышла  из  комнаты.
Закрываясь, щелкнул входной экран; каблучки про-стучали в коридоре...

В тот день Джордж долго шел вдоль линии прибоя. Он часто наклонялся, подхватывал на ходу очередную горсть мелких камней, резко останавливался, отводил руку назад и, бросив камни, наблюдал, как они пробивают поверхность моря короткими очередями - дррр... дррр...
В городе спрятаться было негде - в квартиру могла неожиданно прийти Люси.
«Люси...» - мелькнувшее в памяти имя родило теплую волну, которая стала расти, шириться, захватывая все тело и вытесняя из него нервное напряжение.
Джордж остановился, окинул взглядом берег и шагнул к черным камням. Опустившись на большой валун, он оглянулся назад, на далекий город:
«Далеко же я забрался. Пожалуй, теперь до вечера не доберусь...»
Однако не встал и продолжал отстраненно оглядывать окрестности.
Море было неспокойно: оно рождало частые полосы    пены далеко от берега и, качнув их прядями волнистых седых волос, падало на острые гребни черных камней, рас-чесывая лохмотья прибрежных водорослей.
Он так и не смог сегодня успокоиться.
«Километров двадцать, наверное...» - подумал он, снова обернувшись в сторону города.
Над контурами зданий поднялась едва заметная черная точка и стала быстро приближаться...
Максидрон плюхнулся прямо в песок. Открылась кабина. Джордж нехотя встал и подошел:
- Здравствуй!
Люси внимательно всматривалась в его лицо и молчала...

Они летели в город. Джордж сидел сзади, рассматривая пленительную линию шеи.
Тень максидрона, не отставая, уверенно скользила по песку. Лишь пересекая поверхность вторгшихся в берег заливов, она теряла устойчивость и, цепляясь за гребни волн, начинала метаться, подпрыгивая из стороны в сторону, - возмущенная стихия негодовала, что не могла сдержать  стремительный полет механической птицы.
Волнение передавалось Джорджу - он нервничал и напряженно вглядывался вниз, ожидая, когда тень вырвется из качающегося плена.
Максидрон все больше забирал влево. Теперь тень   прямой линией отрезала изломанную морем береговую черту от остального мира.
Спокойствие возвращалось. Джордж прикрыл глаза и  откинулся назад...

Они сидели обнявшись. Люси ни о чем не спрашивала. Положив голову на его плечо, она вдыхала забытый запах.
Он  осторожно  привстал - голова  ее  скользнула  вниз...
Люси приподнялась, оперевшись на руку; открыла глаза  и непонимающе оглядела комнату: Джорджа нигде не было; рядом  лежал  плащ  Майкла...

* * *
Эриксон не на шутку встревожился:
«Что же произошло на самом деле?..»
Он всю ночь провел в лаборатории и слышал экстренное сообщение о происшествии в клинике. Как всегда, в публичной информации не хватало точных деталей. Он не знал, как теперь поступить: его интерес к произошедшему мог  быть  истолкован  Советом  как  возможное соучастие.
Эриксон взволнованно ходил по кабинету и безуспешно  пытался  найти  повод  для  посещения  клиники.
«Джордж и после смерти не дает мне покоя», - подумал он с раздражением.
Опереться было не на кого, ощущение одиночества угнетало и заставляло погружаться в воспоминания...
Эриксон давно растерял друзей: долгая карьера руководителя чревата побочными эффектами.
Когда-то он неплохо знал отца Люси (поэтому, собственно говоря, Эриксон и взял ее к себе в лабораторию), но тот был простым пилотом - интересы их со временем разошлись. Друзья по университету теперь занимали важные посты: один руководил звездной эскадрой где-то в соседней галактике, другой - далекой колонией землян. Остальные не в счет. Общения не было - ни профессионального, ни семейного,  ни  личного.
В лаборатории Эриксон сблизился только с Джорджем. Они неплохо дополняли друг друга: Джордж выдвигал идеи, а Эриксон добивался соответствующей поддержки Совета. Разница в возрасте и жизненной позиции постепенно расставила все на свои места. Выбор, сделанный Люси, поставил окончательную точку в их отношениях - Эриксон снова остался один.
Сколько раз он жалел, что выбрал такой путь в жизни. Опыт подсказывал ему, что совместить службу и дружбу можно только в коммерческих делах - да и то зачастую оказывалось, что меркантильные интересы ломали самые близкие отношения.
На правительственной службе партнеров быть не могло. Начальник - подчиненный - вот объективная формула отношений. Сотни людей прошли через его руки: каждого он должен оценить, каждым управлять, мельчайшие детали характера, способностей должны быть проанализированы. Какая уж тут дружба!
Если что и спасало людей, попавших в ловушку руководящего одиночества, так это семья...
У Эриксона семьи не было: приключения молодости не в счет, а путь к зрелой любви неудачно перечеркнул Джордж...

«Как я мог забыть о ней?! Люси - вот кто мне нужен!»
Он воодушевился, вспомнив, что Джорджа теперь нет. По лицу пробежала волна возбуждения...
«Нет, это потом. Сначала она должна все выяснить про  Питера...»
Продолжая ходить по кабинету, Эриксон стал обдумывать,  как  лучше  использовать  Люси  в  таком  тонком деле...
Светало. Послышались хлопки входного экрана, торопливые шаги... - сотрудники спешили занять рабочие места.
Энергично простучали чьи-то каблучки...
Эриксон  шагнул к двери, ожидая появления Люси, но в кабинет неожиданно ворвалась Жульен. Он застыл, забыв опустить руки, предупредительно раскрытые в лицемерном дружелюбии...
- Ублюдок! Теперь я поняла: это ты заставил его!
Разъяренная Жульен шла ва-банк:
- Ты убил его - я не прощу тебе этого никогда!
Страх сковал Эриксона:
«Она все знает!..»
Менее всего он ждал и хотел, чтобы Жульен стала его врагом: личный секретарь, прослуживший под его началом десять лет, да еще бывшая любовница - это враг чересчур серьезный.
Его спас собственный шок. Жульен не заметила смятения в глазах, но распростертые для объятий руки, в которых она запуталась, сделали свое дело, даже не сомкнувшись.
Она перестала кричать и встревоженно смотрела на него: все-таки не он же ее бросил, а она - его!
Эриксон не отвечал - она не могла понять, что с ним  происходит.
Он не выдержал бы собственного страха, если бы не получил поддержку изнутри: поднявшаяся в глубине сознания черная  пустота  пронеслась  по  телу,  вычищая  эмоции.
Эриксон выгнулся назад, рот судорожно приоткрылся, выпуская  наружу чужие слова:
- Д-дорогая, мне б-бесконечно жаль, что так в-вышло!
Руки, дернувшись, механически сомкнулись за спиной Жульен.
Она не справилась с собой - слезы покатились в глаза. Обхватив шею Эриксона, Жульен уткнулась лицом ему в грудь, размазывая собственное горе по его светлой рубашке.
На какое-то мгновение стало жаль ее, но черный туман тут же стер легкий намек сострадания в его душе. Состояние внутренней пустоты было намного комфортней страха и душевной депрессии, но продолжалось недолго. Собственное эго Эриксона разрасталось, заполняя освобожденное кем-то пространство - следом  просыпались  желания...
Он опрокинул Жульен на стол, неистово дернул вырез платья, обнажив упругую грудь, и похотливо прильнул  к ней. Она же, поглощенная горем, не могла и не имела сил сопротивляться...

Эриксон в последний раз поцеловал ее в губы, аккуратно опустил обнаженную белую ногу на стол и отступил назад, застегивая брюки. Его эго было удовлетворено. Упав в кресло, он закурил сигару - энергон отлично проветривал мозги.
Жульен повернула голову набок и, глядя ему в глаза, с  легкой печалью произнесла:
- Мне жаль его.
- Мне тоже, - чуть помедлив, ответил он. - Я не мог ничего сделать.
- Почему?.. - Жульен задумалась и теперь смотрела куда-то вверх.
- Я пытался остановить Питера. Ты помнишь, как я был  зол  на  него?  Ведь  это  он  украл  записи  Джорджа...
Эриксон замолчал, посмотрел на нее и добавил, словно размышляя вслух:
- Зачем ему было убивать тело?
- Как? Ты ничего не знаешь?! - спросила она с удивлением, вновь повернув к нему голову.
- Чего я не знаю?
- Погиб только Питер - тело Джорджа в целости и сохранности.
- Неужели так! Откуда ты знаешь?
- Я была в клинике...
Эриксона будто встряхнуло. Глаза сузились. Он поднялся, наклонился к ее лицу и пристально всмотрелся,  пытаясь понять, говорит ли она правду.
Накатилось внезапное раздражение.
«Она не лжет... и что теперь?» - опять он попал в  безысходную ситуацию.
- Извини, у меня много дел, - он старался говорить спокойно, чтобы не дразнить Жульен.
Она приподнялась, поправила платье; легко соскочив со стола, вышла в приемную, оставив дверь открытой. Едва сдерживая себя, Эриксон шагнул к проему и чуть не столк-   нулся с ней.
- Возьми! - Жульен протягивала какие-то бумаги.
- Что это?
- Передали протокол заседания Совета.
Он встряхнул листы, поднес их к глазам. Текст расплывался - он никак не мог сосредоточиться. Только одно      слово читалось поразительно четко:
«Э   К   С   П   Е   Д   И   Ц   И   Я !»

* * *
- Побойтесь бога, Майкл! Разве я способен на такое?
Эриксон чувствовал свою неуязвимость и снисходительно похлопывал Майкла по плечу.
- Я так же, как и вы, беспокоюсь о судьбе Джорджа!                («Да уж, это точно!»- язвительно подумал он) А вы предъявляете мне какие-то несусветные претензии. Что с того, что я послал Питера в клинику? И кого я должен был послать, по-вашему? Жульен вот бегала сама - она тоже заботится о наших сотрудниках.
Майкл не знал, что возразить.
«Очевидно, я действительно перегружен субъективными  эмоциями», - подумал он неуверенно.
Эриксон завел разговор об экспедиции:
- Кстати, я знаю: вы готовите экипаж. Помните, чем закончилась прошлая экспедиция к Омеге? Почему бы вам не послушать совета старого патрона и не взять с собой проверенных людей. Я готов порекомендовать стоящих специалистов... - Эриксон выжидательно смотрел на Майкла.
- Да-да, конечно, спасибо. С людьми действительно проблемы, - ответил Майкл.
- Какие установки к полету?
- Прежние.
- Ну  вот  и  договорились. Я  кое-кого  подошлю  к  вам.
Майкл встал. Прощаясь с Эриксоном, он неожиданно заметил  темный  след  на  его  шее.  Волнение  охватило  его:
«Такой же был у Питера!»
Он хотел было спросить об этом, но что-то остановило  его. Осмотрительность - признак зрелости. Расследование явно шло на пользу Майклу.
«Лучше знать, от кого ждать опасности», - решил он и,  прощаясь, сказал:
- Я жду ваших людей завтра.
Эриксон проводил его к выходу. Возвращаясь через приемную, он спросил у Жульен:
- Ты не знаешь, где найти Скоча?
«Зачем ему этот старый пройдоха?» - подумала Жульен  и,  перегнувшись  через  стол,  ответила  вдогонку:
- Я  найду!..