Последняя надежда кадышева. часть первая

Олег засунул в рот Татьяне язык поглубже, чтобы прервать очередную речь о их дальнейшей совместной жизни. Его губы засосали ее рот так, что казалось, будто вот-вот – и он ее просто проглотит. Тяжело дыша, Татьяна отстранилась.
-Послушай, Кадышев. Так дальше не может продолжаться. Мы должны что-то решать.
Олег нахмурил брови и подтянул повыше семейные трусы. И промолчал.
-Ведь мы же любим друг друга, Кадышев.
-Прости, милая, но я тебе не Раскольников.
-Конечно, нет. Он-то за идею старался. А ты только за жилплощадь. Это наша последняя надежда. Послезавтра приезжают ее родственники из Тулы – и прощай наша квартирка. Я не для этого столько месяцев ей в магазин бегала и подгузники меняла!
-Может, попробовать договориться?
Татьяна аж встрепенулась всем телом, от чего ее огромные груди взлетели вверх и со шлепком плюхнулись обратно.
-С кем, ну, с кем ты там хочешь договариваться?! Пока еще завещание на меня оформлено, а потом эта шобла тульская наводнит квартиру и уговорит бабку все обратно на родственников переписать. Меня и близко не подпустят.
-Не знаю, - протянул Олег. – Убить – это тебе не в магазин за булкой сбегать. Подумать надо.
-Ты хочешь всю жизнь по подъездам сосаться, Кадышев? Я уже не девочка, у меня почки застужены. И с геморроем на холодных ступеньках не очень-то посидишь, а?
-Татьяна, ты мой геморрой не трогай! Есть же святые вещи!
-Значит, да?
-Ну, не знаю…
-А ради нашей любви, зая? – Татьяна призывно раздвинула колени.



Олег смотрел на мирно спящую старушку и пытался настроиться. Ключи ему дала Татьяна. Они договорились, что после всего он организует видимость взлома. Про послеобеденный сон тоже сообщила она.
-Будет дрыхнуть – из пушки не разбудишь. Тут-то и придушишь ее тепленькую. Ни тебе криков, ни крови. Положил подушку на лицо и сел сверху. Присел на минутку – и квартиру нам заработал. А я пока алиби себе обеспечу.
Олег подтянул перчатки и решительно сплюнул на пол. Потом вспомнил про ДНК, но отступать было уже поздно. Старушка спала вовсе не так самозабвенно, как рассказывала Татьяна. Олег понял это потому, что она открыла один глаз и с интересом наблюдала за ним.
-Ты хто? Демон? – вопросила она сонным голосом. Так спокойно, словно демоны каждый день нежданно возникали в ее квартире.
Олег захотел убежать, но понял, что ноги не слушаются его. Вместо этого он осел на  пол. Бабка приподнялась на локте и улыбнулась.
-По мою душу пришел, сучок, - скорее, констатировала она, чем вопросила.
Далее Олег понял, что галлюцинирует от страха, так как бабуля залевитировала над кроватью. Ее ночнушка развивалась на несуществующем ветру, то и дело оголяя дряблые морщинистые ляжки. Кадышев изо всех сил ударил себя по щеке, но стало только хуже: наваждение не прошло, а боль прибавилась.
Бабка выставила вперед руки с длинными коричневыми ногтями и ринулась в пике, от потолка прямо на Олега. В воздухе повис тонкий, почти на уровне ультразвука крик.
-Перестань орать, дурень, - сказала бабка, приземляясь рядом с телом несостоявшегося преступника. Она чихнула и плюнула ему в лицо. – Сейчас ты будешь говорить бабушке только правду.
-Только правдууууу, - протянул Олег, словно во сне. Ему захотелось рассказать о своем непростом детстве и о дворнике Епифаныче, но он знал, что ее это не заинтересует.
-Жить хочешь, убогонький?
-Хочууууу.
-А хорошо жить? Шанс есть.