Истоки каламатийской школы

Истоки античной философии восходят к древнегреческим мифам. Так известно, что Аристотель был сыном врача Никомаха, род которого шел от бога врачевательства Асклепия, сына самого Апполона.
Мало кто знает, что известные всем досократики были лишь одной из ветвей античной философской мысли. В основе дососкратиков и последующей сократической школы, несмотря на их немалую разницу, лежал принцип дискретности. Это и атомизм Демокрита, это и стихийность Анаксимена и Гераклита, и принцип закона Анаксимандра, и дискретность нуса у Диогена, диалоговый дуализм Сократа, обособленность идей Платона, выделение ряда направлений в исследовании бытия Аристотеля. Не говоря уж о происхождении и природе чисел Пифагора и пифагорейцев.
Совершенно несправедливо была забыта другая ветвь развития эллинистической мысли.
По сведениям Гаврилия Иносского (I век н.э.), Деосфетом, родившимся в год 86 олимпиады, был впервые высказан принцип неразрывности. Сам Деосфет происходил из Патры и по своим занятиям был садовником при царе Окстии. С двенадцати до шестнадцати лет он учился при царе с его сыновьями, а, влюбившись в прекрасную Антихиду, Деосфет покинул Патру и, вслед за возлюбленной, уехал в Кротон, где стал сотрудничать со Стефанаилом из Иудеи. Деньги лились рекой, что позволяло предаваться в свободное время философии и математике. Вскоре у Деосфета появились последователи, среди которых дошли такие имена как Феонтикт, Эпистогон, Семиоклист и Софокл Олинфский. Так появилась школа Деосфеитов.
В основе их учения главенствовал принцип тотальной неразделенности всех вещей и явлений. В крайнем своем выражении бытие, радикально обозначенное Эпистогоном,  само отрешалось от имен и названий. Это привело к конфликту между Софоклом Олинфским и Эпинием. Последний жестоко зарезал ночью Софокла Олинфского после длительного диалога о времени. Деосфет не предал событию особого значения, чем возымел окончательный авторитет среди своих верных последователей.
Примкнувшие к школе Эвритип Мегарский и Геной вынудили власти обратить внимание на Деосфетиков. Это вынудило философов принять чашу изгнания и уйти в Сикион. Стефанаил иудейский оставил ученых мужей и вернулся в Патру.
В Сикионе братия нашла уныние и горечь – начиналась трехлетняя война между Пилосонеями и Македонянами. Последние имели большие претензии на север Греции. Денег не было. В школе начался ропот, и Деосфета удушили на берегу моря, когда он был пьян.
В разговоре с Эвритепом из Афин Эпистогон признал, что в учении Деосфета было много общего с Гераклитом. Однако Эпистогон настаивал на исключительной роли огня в философии последнего, а это уже значительный шаг в сторону разъединенности. После длительного спора Эвритеп примкнул к группе обнищавших философов, и они отправились в Лаконию. По пути к ним примкнули Криптогон и Архистолоп. Прося подаяние, они выступали на различных площадях и базарах, но народ не понимал их речей, а власти были возмущены бунтом против Зевса. Кажущаяся близость Олимпа все же не допускала полного устранения преград между миром людей и миром вечно живых богов. Для школы вновь наступили трудные времена. Разногласия росли, ссоры множились, денег к существованию не было. Вскоре Семиоклист убил Криптогона, а Эвтий, преданный соратник Эвритипа, стал собирать новых учеников, и в скорее произошел раскол на эвритипиков и семиоклитиков. Через некоторое время от последних отделились фестигоники. Эвритипики оставались до конца преданными последователями Деосфета, тогда как семиоклитики с фестигониками ушли в сторону признания бытия бессмертия в мире богов, но лишь с той разницей, что семиоклитики отказывались, точнее, сомневались в их земном присутствии. Это и навлекло гонения на них со стороны властей. Последователи традиционной деосфетийской школы избежали кары лишь благодаря практическому применению принципов философии Деосфета. В крайнем своем выражении учение эвритипиков теперь сводилось к следующему изречению – «познав истину, молчи». Придя в Каламату, философы просто перестали высказывать свои идеи, дабы не возмущать горожан, а просто приходили на площади и рынки и садились прямо на землю. Этим они обретали абсолютную свободу и полностью сливались с потоком бытия. На базарах прохожие роняли свои вещи, деньги, хлеб. Если это падало к ногам философа, то, подумав, не всякий решался поднять свою монету. Изо дня в день горка монет росла. Люди стали обращать внимание на это, и сама эта горка как бы притягивала следующую монету, но, достигнув определенного размера (а это подсчитали позже математики), горка больше не пополнялась. Нищие и разбойники часто отбирали все деньги, но каламатийцы (так теперь они стали называть себя) не сопротивлялись им, чем и сохраняли себе жизнь. В последствии многие из грабителей примыкали к философам и также садились на землю в многолюдных местах. Они прекращали свое разбойническое дело, поняв, что не нужда движет ими, но ненасытная алчность, которая идет в разрез с гармонией роста горки монет. Городские власти теперь были довольны положением дел, так как иные проповедники и возмутители умов перестали посещать их города. Те признали суть философии каламатийцев за высшую мудрость и говорили так: «я реку и получаю столько же или меньше того, сколько они в безмолвии!». Многие садились рядом. С годами количество последователей Деосфета на базарах и площадях в зависимости от плотности толпы стало примерно постоянным. К ним все привыкли и даже стали считать за особую почесть отдать лепту мудрому философу. Но богатство для образа жизни каламатийцев было ни к чему. Поэтому излишки шли в казну, оттуда на нужды полиса и развитие хозяйства. Так философы стали необходимой прослойкой между населением и властями, приближающей экономику государства к абсолютной гармонии.
Математики установили, что для выживания одного каламатийца необходима пирамидка монет (лепт) средним диаметром 12 см и высотой 2,5 см. Оптимальная для экономики полиса концентрация философов на площади 100 м2 при плотности толпы 1 чел на 1 м2 – 4,5 каламатийца.
В несколько еще несовершенной форме последователей каламатийцев мы знаем и сегодня. Поэтому ошибочно принимать их за опустившихся бездельников. Сии есть мудрость взывающая к нам.

наш спонсор: благотворительная организация "Ближний свет"