Искорки

                Посвящается Адиго, открывшей глаза


Почему с пониманием приходит безразличие? Почему понимание убивает чувства?

Влюбляться.

(I)

«Ты не хочешь по-хорошему. С тобой невозможно общаться».

Грозовой тучей надо мной повис вопрос. Как можно забыть человека, с которым были близки шестнадцать с половиной лет?! Буквально с пеленок. Как можно, не напрягаясь, не стараясь, не силяясь и не пытаясь, просто потерять какую-либо память о человеке? Рассеять воспоминания в нескончаемом пространстве бытия?

В какой-то момент перед глазами появляется образ одного из таких людей, во сне или наяву. И я стою, словно тумане, пытаясь отыскать в закромах памяти ответ на вопрос: кто же это? Поскребя по сусекам все той же поддатой памяти, вымешиваю из воспоминааний и кое-как слепляю более или менее целостный образ человека. Но, по сути, это никак не помогает. Ну вот, знаю я, как зовут эту персону, знаю все данные, знаю, где и как познакомились. Ну что мне с того? От былого не осталось ни капли чувств. Все воспоминания, которые в абстрактном мире памяти непрочно связывают меня с этим человеком, не имеют под собой никакого эмоционального основания. Все эти воспоминания какие-то черствые, сухие, трезвые, стеклянные. Это что-то неживое, окаменевшее спустя пару лет отсутствия какого-либо эмоционального питания со стороны забытой личности.

Спустя более шестнадцати лет вы становитесь друг другу чужими. При всей теплоте былых чувств и искренней привязанности вы никогда больше не сможете испытать ничего к друг другу. Никакие переживания или воспоминания, основанные на них, не проснутся, не пробудятся. Более никогда. Вы сможете проходить мимо друг друга, словно мимо витрин магазинов с чем-то, что никогда не заинтересововало и не заинтересует. Вы чужие люди. Настолько чужие, что вы просто не замечаете существования друг друга. Ведь ваши существования не пересекаются. Вы живете на разных широтах.

Так было со многими. Числом больше, числом меньше. Это не имеет совершенно никакого значения, это не играет совершенно никакой роли. Неважно, как долго вы друг друга знали или насколько сильно были привызани друг к дружке. Эти люди просто зависали в пространстве нашего общения, неопределенно. Им было все равно, даже когда мы были рядом или вместе. Когда потенциально и теоретически наше общение продолжалось. Я не люблю неопределенности. Я просто уходила. Я покидала их. Наверное, они даже не замечали происходящего или до сих продолжают не замечать. Порой все заканчивалось скандалами, потому что так эфектнее. Я люблю эффектность. Порой игнорированием. Тогда эффектность проявляется в виде упреков и злости с их стороны. И это тоже, несомненно, эффектно.

Какой смысл держать человека рядом? Словно какое-то домашнее животное, от которого со временем устаешь. Какой смысл держать человека, если в этом нет необходимости? Ни материальной или физической, как если бы вы помогали друг  другу, деловито сотрудничая, ни эмоциональной, духовной или моральной, как если бы вы делили все самые сакральные переживания друг друга? В такой паре всегда достаточно одного человека. Один человек может держать все на своих плечах, нести ношу своих чувств в безразличии второго и в усладу своих чувств. Но это только на время, по большей же мере этот носильщик тащит бремя в ущерб своему жизненному здоровью. И по истечении какого-то периода времени покатый горб на его спине становится для него бесценным собственным опытом.

Какой смысл держать человека? Я не могу выразить это иными словами или иной формулировкой. Если нас ничего не связывает с человеком. Ничего – это значит: ни работа, ни учеба, ни круг общения. Это все равно, что: что есть человек, что нет его. Что был он, что не было его. Что будет или нет. Безразличие. Безразличие не хладнокровное, а какое-то стеклянное. Если убрать человека со своего пути, если закрыть глаза на момент, когда он тут, когда он присутсует, и открыть их в следующий миг, когда его не будет больше рядом, ничего не дрогнет. Ничего. Словно ничего и не произошло. А ведь, по сути, ничего и не произошло. Если больше у вас не будет повода увидиться, пересечься, услышаться. Даже, если вы живете в одном доме. Вы вряд ли когда-либо встретитесь, если только сами не будете организовывать встреч. Можете сыграть в игру и представить это, примеряв ситуацию на себя. Отвлекитесь на пару минут и подумайте о тех людях, которые составляют тесный круг вашего общения. Кого вы любите, к кому вы привязаны...

Я вовсе не гарантирую, что у вас все так же. Возможно, даже наоборот. Мне было бы интересно услышать историю каждого из вас. Но со мной все именно так. Возможно, опыт. Возможно, немногословный возраст. Возможно, что-то еще. Сделали свое дело и воспитали во мне бесчувственное безразличие. Безразличие, которое не кусается и не царапается, безразличие, обществом которого я наслаждаюсь. Наравне с уверенностью. Уверенностью в том, что самой мне будет хорошо. И это псевдоодиночество – не остаток гипертрофированного подрасткового максимализма, а осознанная трезвость взрослеющегося ума.
 
Я любила все тех людей. Сердцем, обливающимся кровью. Я любила их до слез. Но я чувствовала себя зависимой. От желания каждого из тех людей. Почему я была с ними? И с некоторыми из таких людей продолжаю оставаться? Потому что мне хорошо. Я просто чувствую себя хорошо. Но не более. Эта не уверенность, не защищенность, не надежность. Разве что мнимая и наигранная. Я чувствую себя собачкой у них на поводу. Они кормят тебя, когда сами того хотят, и если ты не соизволишь сьесть поданое, тебе не ведать пищи до конца дня. Они гуляют с тобой тогда, когда им это удобно. Эта та категория людей, которая никогда не понимает, чего ты от них хочешь, чего ты просишь, сколько не объясняй. И если хорошенько приглядется, они все на одно лицо. Невозможно получить кошачью жизнь, если тебе суждена собачья. Если ты сам выбираешь собачью. Но если я сниму розовые очки, если побьюсь в мучительных судорогах пару месяцев и переживу колики в животе от чрезмерного всхлыпывания, то спустя этот промежуток времени я забуду о каждом из таких людей раз и навсегда, не вспомнив более ни разу. Порой единственное, что удерживает от очередного разрыва, выражается в их словах на подобии: «Нам нельзя прекрашать общаться». И ты наивно веришь, думаешь, ну ладно, дам еще один шанс. А тебя продолжают кормить каким-то сухим кормом вместо того, чтобы дать хорошую мясистую косточку. И ты изнемогаешь, истощаешься, в ожидании той самой заветной кости. Но любое животное, каким бы милым и насколько бы прирученным оно ни было, даже тот же homo sapiens sapiens, рано или поздно озвереет от подобного обращения.

Как ни грустно это утверждать, но на данном этапе я с уверенностью могу сказать, что любовь преходяща. Любовь не мимолетна, но она и недолговечна. Она живет, пока ей есть, чем питаться.      

(II)

То ли дело влюбленность. Тут дела обстоят совсем иначе. Я никогда не буду плакать из-за того, в кого влюблена. Просто потому что они не вызывают слез. Они вызывают восторг.

Влюбленность вечна. Спустя многие годы я буду вспоминать каждого, в кого была влюблена. Каждого, от кого содрагалось сердце. Неважно, всплывают ли эти воспоминания сами по себе, уволакивая в такой прекрасный мир соблазна, или же я сама отыскиваю заветные эмоции на карте моих переживаний, я буду помнить каждую улыбку, каждый взгляд. Я со сладостью во рту и с жжением внизу живота буду наблюдать перед глазами все те неловкие моменты, приятные короткие фразы, брошенные друг другу невзначай. Эта забавная игра, в которой мы с ними наравне, или, возможно, я чуть выше. Я буду знать наизусть каждую деталь: пальцы, руки, цвет и разрез глаз, ямчатую или морщинистую улыбку, окаймляющую глаза гусиными лапками. Но я никогда не буду обладать данными или даже понимать имена, если я их, конечно, когда-то знала. Я никогда не смотрю на человека, которого люблю, но я никогда не отвожу глаз от того, в кого влюблена. Я могу часами пялиться, не стесняясь и не смущаясь, проглатывая слюну и давясь мощнейшим потоком чувств.
   
Возможно, так случается, потому что с такими людьми мы вынуждены пересекаться. Такие люди разбавляют будни. Такие люди, они для вдохновления. Таких людей не ищещь, но и судьбой назвать не можешь. В подобных встречах и возникновении чувств нет никакой логики. Невозможно отыскать связь, проследить момент зарождения чувства и наблюдать за развитием событий. Это чувство поглощает внезапно. И порой в роли предмета обожания выступает человек, о котором не задумываешься. Или, на которого в непомраченном состояния разума даже не обратил бы внимания. А потом,  в какой-то момент, словно тебе по голове кирпичом дали – бабах! И ловишь себя на мысли, что уже интересуешься эти человеком, Что замирает сердце при одной мысле о нем. Что уж говорить о том, что испытываешь, когда видишь человека. Когда с нетерпением ждешь каждой встречи с таким человеком. Или уж тем более внезапно где-то встречаешь. Живешь от замирания сердца до замирания, наслаждаясь каждый раз ступором и проглоченным языком. Но ты ни за что не вспомнишь тот момент, когда тебя перемкнуло. Внутри расцветает сад. В любое время года, в любое время дня. Все цветет и буяет. Внутри зарождается жизнь. Ты наполняешься ароматом свежести. И улыбка оседает на душе и на лице. Между вами нет ничего материального и физического. Этого быть не должно. То есть чувство остается чувством и оно ни во что больше не развивается. Оно не жаждет самореализации. Это чувство всегда чистое, непорочное, кажется, даже нетронутое. Оно не стремится и не спешит искупаться в грязи разврата.

Часто вы даже незнакомы лично. Но ваши дороги коим-то образом пересекаются. И очень даже важно не углубляться в историю и личность предмета обожания. Должна оставаться какая-то тайна, загадка, простор для фантазии, вымыслов-домыслов и догадок. И тогда судорожно начинаешь искать какую-либо информацию об этих людях, пока не исчерпаешь все запасы вселенской памяти. Тогда начинается новый этап, ты переходишь на новый уровень игры. Воображение рисует картинку, но эта картинка всегда остается лишь твоей. Ты наблюдаешь и отслеживаешь. Это становиться твоим любимым занятием. И самое прекрасное, что ты не знаешь этих людей настолько хорошо или настолько лично и глубоко, чтобы испортить о них свое мнение или прекратить общение, или что-либо еще. Они не могут тебя предать или подставить, не могут обмануть или соврать тебе. Вас всегда что-то отдаляет или отделяет. Словно благословение, норовящее сохранить чистоту чувства.

Без таких людей жизнь невозможна. Нестерпима. Нужен кто-то, чье лицо будет всплывать перед глазами, каждый раз когда я их смыкаю. Без развития событий, даже без знакомства. Нужен кто-то, кто кольнет, зацепит, посадит на крючок. Кто-то, кто внесет инфекцию, распространяющуюся незаметно и вскоре превращаюшуюся в хроническое заболевание. Но такое заболевание, которым в сумасшествии своем гордишься, словно оно выделяет тебя среди прочих.

В какой-то момент начинаешь ценить это чувство сладкого самозабвения и понимаешь, насколько оно прекрасно. Но кажется, что уже поздно. Что понимание опоздало. Раньше порой хотелось избавиться от этого нереализованного, казалось, неполноценного чувства, а тогда, когда осознаешь всю его весомость, думаешь, что чувство это куда-то испарилось. Если это продолжительное и крепкое чувство, оно со временем незаметно пропадает, гаснет, затухает, но оно остается таким же чистым, каким и появилось. Но это чувство никогда не умирает. Оно ждет своего часа. Оно возобновляемо.
 
Я влюбляюсь каждый день. Порой по несколько раз на дню. Меня цепляют улыбки. Улыбка – это мой крючок. Я собираю портреты улыбающихся людей, а затем хожу по галереи своего воображения, рассматривая развешанные на его белых стенах радостные выражения лиц.

Это искорки. Яркие, но мгновенные. Быстро тухнущие вспышки.
 
Но когда я растворюсь, у меня останутся эти маленькие, но очень сильные влюбленности. Искорки перед глазами.

Влюби меня в себя. Кем бы ты ни был.