Сказка. 2009 г

Ребенок 1.
Встает, потягивается, щурится на свет солнца, льющийся из окна.
Ребенок 2.
Уже не спит. Подходит к первому ребенку и садится на его кроватку.

1. Доброе утро.
2. (обнимает 1го)

Тишина.

***
У
тро было до безобразия солнечным. Степан проснулся и неподвижно лежал в кровати. Прямо перед ним далеко, так, что не дотянутся рукой, был белый потолок. Он был ровного белого цвета, и, казалось, занимал собой все пространство этого мира; куда ни глянь, он был всюду. Мальчик пытался найти в нем примечательные детали вроде облупившейся штукатурки или, еще лучше, ржавых подтеков, каковые обычно были в детских домах, но таковых не оказалось. Взрослые, будто назло, аккуратно и равномерно распределили белое пространство, нависшее над комнатой, улицей, городом. Миром. Степана это начало раздражать и он отвернулся. Сообразив, что больше не может притворяться спящим, и его движение было замечено сестрой, он сел на кровати и начал сладко потягиваться. Теперь стало видно всю комнату с ее рядами серых кроватей и широких окон, залитых светом. В комнате, кроме них с сестрой никого больше не было, взрослые еще не нарушили их покой своим притворным соучастием и всеобъемлющей жалостью. Света подошла к его кроватке и села на краешек. Вся поза ее выражала смирение, и полное доверие ко всему что скажет или сделает брат, она задумчиво разглядывала мятую простынь, не поднимая на него глаз, отчего сердце Степана неприятно стиснуло.
Хотелось сказать бодро и непринужденно, будто все так, как и должно быть, и он сам не видит в окружающем ничего особенного.
- Доброе утро. – Но получилось печально, как будто этим он хотел извиниться за неудобства.
Он ждал целую вечность, пока она ответила своим взглядом на приветствие и обмер. Видимо, он хотел сказать что-то еще, но оборвался и не закончил свой внутренний монолог с сестрой. В глазах ее не было ни печали, ни грусти, была какая-то тихая, одной ей известная радость. Она резко вскочила и обняла брата, так, будто он принес ей коробку пирожных или подарил куклу. Это внезапное проявление любви его вывело из себя окончательно.
- Не лезь. Ну! Отцепись, говорю. Чему ты радуешься? Почему улыбаешься? Тебе все равно, да? Тебе тут хорошо? – Света замотала головой и взглянула на него. В глазах ее появилась вина. – Отвечай, говорят тебе. Чего ты вылупилась на меня, дура?
Света ничего не ответила, протянула лишь небольшой сверток и отодвинулась назад. Степан недоверчиво посмотрел, сначала на нее, потом на сверток. Итак, думал он, это предмет ее радости. Вещь эта, либо очень ценная, либо подарена кем-то из взрослых, может быть даже мамой. Приступ ревности охватил его также неожиданно, как и отступил. Мне ведь она ничего перед смертью не подарила. Он взглянул еще раз на нее, та терпеливо ждала, когда он начнет его разматывать.
- Откуда это? – строго спросил он, принципиально не прикасаясь к свертку.
- Мальчик дал. – Интонация победителя, подумал он. Она знает что-то, чего не знаю я. Как обидно было признавать сей факт! Он видел, как та упивалась своей осведомленностью над содержимым и в ее веселии он почувствовал издевку, насмешку над ситуацией, когда все так прискорбно.
- Какой еще мальчик? – С ними в детском доме никого больше не было.
- С той кровати. – махнула рукой Света. – Он утром пришел, запыхался, я, говорит, от Бога к вам. Агнец. И смеется. Я ж не знаю, кто такой агнец, спрашиваю, из какого района, он мне: С неба. С неба я. Ну я перевернулась на другой бок и дальше спала.
- Зачем? – Степан был увлечен разговором.
- А че с ненормальными разговаривать-то?
Он оглядел комнату, на кровати у двери лежал голый матрас, свернутый и аккуратно уложенный, как и на остальных холодных кроватях.
- И где он теперь?
- Кто? – Искренне не понимая, спросила сестра.
- Агнец!
- Какой?
Его это выводило из себя, все казалось ему продолжением издевательства.
- БОЖИЙ! – Заорал в исступлении Степан. – Мальчик! Который приходил к тебе сегодня!
- Ко мне? – Искренне удивилась сестра.
- Издеваешься, да? Смешно тебе? Да подавись ты своим свертком! – Он пихнул его с кровати и отвернулся к окнам, чтобы не видеть ее лица.
Света помолчала, взяла сверток в руки и молча, ждала, когда брат справится с собой. Степан думал о бессердечии сестры, о ее глупости и, между тем, его разрывало изнутри от любопытства. Ему сейчас больше всего на свете хотелось знать, что принесла ему сестра. В какой-то момент он подумал, что она сейчас встанет и уйдет, но сообразив, что идти им теперь некуда, лег удобнее и решил пролежать до прихода взрослых, дабы проучить ее.
Прошло около трех минут, Степан повернулся, чтобы проверить на месте ли Света, она перехватила его взгляд, полная смутных надежд на то, что он, наконец, успокоился, но тот резко отвернулся и плотнее сгруппировался калачиком, чувствуя некое превосходство перед ней.
- Вовсе не ко мне он приходил. Так зашел. Ходил здесь, смеялся, ты даже не проснулся. Я встала, смотрю на него, я, говорит, от Бога к вам…
- Ну, да, я это слышал, дальше давай.
- Я, говорит, от Бога, и протягивает сверток. Я ему говорю, не надо. Он: Почему? Я ему: Мама велела не брать ничего у чужих людей… Даже если конфету дают, – «правильно», подумал брат, «молодец, ведет себя как надо». – а он засмеялся и кричит: «Да понимаешь ли ты что можешь изменить свою судьбу?» Я ему говорю: «Оставьте, пожалуйста, это здесь, мой брат сам разберется».
- Ну и?
- Что и? Он ушел.
- Куда?
- Мне откуда знать? Он не докладывал.
- И ничего не сказал больше?
- Ничего. – Светка вздохнула и посмотрела на сверток, разочарованная, что брат теперь знает все, что знает она, и теперь в ней нет загадки. – «Я», говорит, «Агнец». Я ему: «Ты с какого района, мальчик?» Он бежит и кричит: «С неба! С неба я!» - Светка помолчала и добавила - И убежал…
 
***
Ч
то-то было завернуто в грязную тряпку. На ощупь предмет был плотный, на вес тяжелый. Мальчик развернул и увидел небольшой предмет неопределенной формы, оранжевого цвета, стенки его были из какого-то шершавого пластика, во вмятинах и порезах, следы давно въевшейся грязи свидетельствовали, что предмет этот, определенно, не новый. Он повертел его в руках и бросил об пол, девочка вскрикнула и спросила: Ты чего?
- Так его, наверное, открывают, видишь, побитое все?
- Это дураки его так открывают – укоризненно произнесла она, взяла булыжник в руки и стала его согревать – Боженька, милый, помоги открыть нам его.
- Это что за бред? – недоверчиво спросил мальчик.
- Это я наобум. Не открывается. Силой не возьмешь, уговорами тоже. На! – Девочка вернула предмет.
Мальчик протянул руку и почувствовал холод, не успев даже подумать и испугаться, он сжал его крепко пальцами. Что-то двинуло его в бок, руки вмиг онемели, дыхание перехватило, и в глазах побежали круги. Разноцветные. Голос сестры доносился, будто изнутри. Она что-то коротко спросила, затем замолчала и только свист пронизывающего ветра доносился теперь ото всюду, заполнял собой весь мир, как потолок в детском доме. «КАФЕЛЬ» – подумал мальчик. «Почему кафель?» «КАФЕЛЬ» – настойчиво твердил его собственный голос. «Я не понимаю», - виновато подумал он. «КА-ФЕЛЬ, КА-АФЕЛЬ… КАФЕЛЬ! Ах, ну да, кафель», - руки в пространстве нащупали холодную гладкую поверхность кафеля, круги начали расходиться, мальчик упал.

***
П
отрясая головой, он сидел на полу уборной в школе. Холодно. Степан осмотрелся. Действительно школа. День. Он схватил с подоконника пакет с тетрадями и осторожно выглянул в коридор, было относительно тихо, только из 206 кабинета доносились истошные крики учительницы. «Г»шники, подумал он и ухмыльнулся. Внезапно его охватило deja vu, ему показалось, что это уже было, более того, он точно знал, что идет математика и идти ему в 208. Он с точностью знал, что сейчас должен вернуться в кабинет и сесть на свое место, что математичка начнет проверять домашние работы, а он ничего вчера не делал, смотрел телевизор. Он огляделся, в поисках сестры, вспомнил, что она сегодня осталась дома, ссылаясь на температуру. Степан не верил, конечно, думал, притворяется. Итак, он не знал что делать, куда идти и почему именно сюда его послал «агнец».
Он выбежал в коридор и помчался домой, его волновало одно, помнит ли сестра о том, что случилось и, может, она чего-то недоговаривает и опять знает больше него. «Там разберусь» решил он. На лестнице оказалась директор.
- Катюхин, вы куда это намылились?
Всегдашняя напускная строгость не смутила его.
- Здравствуйте, Альбина Айратовна, у меня живот схватило, в медпункт бегу! – так убедительно вышло, что сам себе поверил!
- После зайдите к Людмиле Викторовне, предоставьте диагноз и, если вас отпустят, идите домой и лечитесь – она склонилась к его уху – вдруг у вас дизентерия. Вы сегодня в столовой обедали?
- Нет еще, после второго урока – невнятно пробормотал он, словно это был ложью.
- Итак, если что, вы в нашей школе сегодня НЕ ОБЕДАЛИ. Понятно?
- Да.
- Ну, тогда до медпункта бегом марш!
Степан помчался вниз по лестнице. Выбежал на первый этаж и понесся по коридору.
- КАТЮХИН! – донеслось сзади.
«Класснуха» мелькнуло в голове. Он остановился, как вкопанный и обернулся. Стук каблуков стремительно приближался к нему.
- Вы куда так спешите? У вас математика?
- Да. Я в медпункт – неуверенно проговорил он, глядя в глаза своей совести, и добавил - Оксана Валерьевна.
- Вы где врать учились? Неубедительно. Подрались опять? – она подошла вплотную и стала разглядывать его внешний вид и лицо в поисках признаков драки. Таковых не оказалось. – Придется опять вашу маму вызывать.
- Не надо маму! – проговорил он и тут его осенило. Мама то еще жива. Мама жива! Бежать! Куда? Как? Зачем?
«А какая разница?» подумал он и вырвался на улицу.
- Катюхин!!! Чтобы завтра мама была в моем кабинете! Совсем охренели, неучи! Чтоб тебя! – затем помолчала и добавила тихо – чтоб тебя никто не видел.
В дверном проеме показалась директор.
- Что это с ним? – с участием спросила она.
- Живот болит, домой побежал – ответила «класснуха», посмотрела на директора и прибавила – лечиться.

***
С
тепан прибежал в свой двор, открыл подъездную дверь, на него тут же выскочил он сам. Волосы встали дыбом, он потерял в голове все слова, и застыл в немом ужасе. Второй Степан тоже замер, но по виду не так сильно испугался, за его спиной стояла Светка и удивленно смотрела, то на одного, то на другого.
- Бежим! Нельзя терять ни минуты! – заорал второй Степан.
- Я аб.. эп.. – сказал растерянно первый.
- Ты, то есть он сказал, что нужно торопиться спасти нашу маму, а то потом будет поздно – виновато проговорила сестра.
Второй схватил сестру и побежал по улице, первый не смог оправиться от шока и смотрел, как те убегают. На улице было безлюдно и прохладно, так как он понятия не имел куда бежать и что теперь делать, решил пойти сидеть дома, ожидая их возвращения. Комната была пуста и не убрана. Степан дошел до кресла и присел.
*** Ему снилось, что Светка обиделась на него и убегает вдоль по широким коридорам с высокими потолками, он кричал ей что-то вслед, просил остановиться, но ноги отказывались слушаться, мысли путались в голове, и он все больше отставал. Она скрылась из виду в конце зала. Степан добежал и увидел вокруг жуткую ночь: леденящий ветер пронизывал насквозь, звезд не было, прямо напротив него вниз по склону было кладбище, все поросшее травой. Ржавые кресты навевали невообразимый ужас на него. Степан видел, как она бежит по дороге возле кладбище, обегая его кругом, но страх сковал его и он не решался сделать и шаг. ***
- Вставай, Стеша! – крикнула Светка, - у нас мало времени!
- В смысле? – Степан еще не оправился от тяжести сна. В мгновение ока он вспомнил все события сегодняшнего дня, резко встал – сколько я спал? Где мы? Мама жива?
- Не знаю, мы не успели.
- Кто мы? Где этот?
- Кто? Ты? Ты тут. Не задумывайся, нужно быстро сделать то, что мы должны сделать. Сейчас подумай о том моменте, когда мы разговаривали в детском доме, нам нужно переместиться туда, это исходная точка. Все? Подумал?
Светка была взлохмачена, глаза ее горели. «Действительно температура», подумал он.
- Нет. Зачем? Сначала объясни все. Ты опять воображаешь. Ты опять знаешь больше меня, так не пойдет! Я требую объяснений!
- Что за чушь? Какие тебе еще нужны объяснения? Наша мама погибла сегодня, ты в школе был, тебе самому последнему сообщили, а мне через двадцать минут после ее смерти позвонили и сказали.
Раздался звонок телефона. Светка даже не отреагировала, Степан, резко обернувшийся назад, медленно поворачивал голову на сестру.
- Ну! Возьми трубку! Или не веришь?
Степан приподнялся, дотянулся до трубки, которая истошно вопила. Сердце сжалось в комок и больше не билось. Он думал совсем о другом, о том, что дома есть подтеки на потолке и стенах и это его ничуть не угнетает, наоборот, очень даже нравится, и он никогда и ни за что не стал бы их замазывать.
- Алло. – Неуверенно произнес он.
- Здравствуйте, это квартира Катюхиных? Кто это? – голос в трубке был взвинчен и говорил скоро.
- Да. Это я, Степан. Катюхин.
- Сын?
- Да.
- Соберите все свое мужество, ваша мама… Ваша мама… Она спасла много других людей. Ваша мама погибла.
- Да, я знаю – сказал он и положил трубку.
- Веришь? – сестра протянула ему предмет. – Думай, давай о детском доме.
Степан протянул руку. Холод. Жуткий холод.  Так страшно ему никогда еще не было. Он снова стоял на краю коридора и смотрел на кресты, он видел, как она бежит по песчаной дороге по краю кладбища. Лунный свет. ПОТОЛОК - сказал голос в голове. «Опять потолок», подумал Степан. ПО-ТО-ЛОК, - повторил голос. «Да знаю я, что потолок»… «Потолок белый и занимает все пространство этого мира». ПО!!! ТО!!! ЛОК!!!

***

У
тро было до безобразия солнечным. Прямо перед ним далеко, так, что не дотянутся рукой, был белый потолок. Он был ровного белого цвета, и, казалось, занимал собой все пространство этого мира; куда ни глянь, он был всюду. Степан сел на кровати и начал сладко потягиваться. Теперь стало видно всю комнату с ее рядами серых кроватей и широких окон, залитых светом. В комнате, кроме них с сестрой никого больше не было. Света подошла к его кроватке и села на краешек. Вся поза ее выражала стремление к цели, в глазах ее была уверенность, присущая отчаянным людям.
- Добро утро. – сказал он, чтобы хоть что-то сказать.
Светка кинулась к нему и обняла. Он чувствовал, как она дрожала всем телом. На этот раз он не отстранился и ничего не говорил, только гладил ее волосы. Совсем скоро Светка отодвинулась сама и задумчиво рассматривала его руки.
- Нам нужно вернуться. Тебе надо бежать сразу на стрелку и привлечь как можно больше внимания в школе, чтобы ты был не один. Я захвачу тебя с собой из дома, так будет легче.
- И что мы будем делать?
- Не знаю, там придумаем. Готов? Думай!
Степан протянул руку и стал думать о кафеле. «Кафель. Кафель. Кафель.» повторял про себя он. Руку неприятно стиснуло, его окатило холодом, сверху ударило тяжелым прямо в темень. ПОТОЛОК - сказал голос. «Нет же, кафель!» отчаянно завопил он. ПОТОЛОК – настойчиво твердил голос. «Как потолок? Ведь кафель же?» ПО-ТО-ЛОК - упрямо твердил голос. Действительно потолок, подумал он. Круги стали расходиться, голова болела в том месте, где он ударился об пол. Он лежал в туалете, распростав руки, и смотрел на потолок, весь испещренный, бурого цвета со спичками, приделанными школьниками, с поджогами и надписями. Степан повернул голову к двери. Он сам стоял в проеме спиной к нему, и смотрел в коридор, что-то соображая. Затем резко дернулся и выскочил туда.

***

Степан встал и неуверенно пошел к туалетной двери. Тут же его сбил с ног ворвавшийся он сам. Перевел дыхание и сказал серьезно:
- Так, сейчас, я забегаю к «Г»шникам и бью Кусанову по роже. Начнется кипеш. Это нам единственный выход. Ты же привлек к себе внимание учителей, пусть бегут за тобой.
В глазах у обоих Катюхиных на миг побелело. За их спинами оказался ещё один он. Оправился и заорал: «Бегом!». Все рвнули к двери.
Он забежал в кабинет, все смолкли. Учительница вся красная, взмокшая, оглянулась с надеждой на дверь, но, увидев Степана, пришла в отчаяние.
- Мел надо? – устало произнесла она.
- Извините, Арина Юрьевна, я ненадолго.
Катюхин подошел меж рядов к внушительного роста парню и, не раздумывая, дал ему в нос. Тот сначала откинулся, потом резко рванул к двери и класс в едином порыве, до этого мертво молчавший ринулся с в коридор, по всей школе раздавались частые звонки, словно вахтерша сошла с ума. Дети из всех кабинетов выбегали, все думали, что начался пожар, учителя в истерике пытались, кто усадить их обратно, кто построить группой и направить к выходу.
Выскочил в коридор и помчался к лестнице. Выбегая из-за угла, он со всего размаху врезался в директрису.
- Это что ещё за шутки, Катюхин? Вы уже сбегали в медпункт? Где справка?
Степа оторопел. Он не знал, что говорить и делать.
- Я сейчас пойду к Оксане Валерьевне и спрошу, почему тебя нет на уроке.- Грозно продолжала она.
- Она на первом этаже у входа.- Слабо произнес Степан.
- Марш на урок! – скомандовала директор. И быстро стала спускаться вниз.
Катюхин замер. Ситуация оказалась безвыходной. Сверху, со второго этажа, выскочил он сам в семейных трусах и носках, весело смеясь, подбежал, схватил за руку и помчался вниз. Сердце сжалось в точку и упало, разбившись на миллионы частей. Они бежали вниз и в коридоре увидели директора и класснуху возле входной двери, те обернулись на них и раскрыли рты. Вероятно, в жизни им ещё не приходилось сталкиваться с подобного рода вещами.
- Ка…тю-хин – произнесла учительница, спрашивая этим «что происходит?», намекая на убегавшего по улице Степана.
- Спокойно. – аргументировал голый – Оксана Валерьевна, специально для Вас. «Танец на столе!» Степан! Включай музыку!
Степан подбежал к звонку и зазвонил что было мочи, всю жизнь он мечтал давать звонки и теперь из-под его руки доносились звуки, которые наполняли сердца более чем 900 школьников. Голый отплясывал в носках чечетку, потом резко дернулся и рванул к двери. Но проворный директор поймала его за локоть, дернула и повалила на пол. Не вникая в происходящее, класснуха в три шага достигла звонка и сорвала отчаянного музыканта. Пространство коридоров наполнилось тучей тел, звонок сменился криками и всеобщей суетой. В сутолоке к нему пробралась Света, дернула за руку, но класснуха, обезумевшая, смотрела по сторонам и ничего не понимая, продолжала крепко стискивать его руку. Света протянула предмет, он потянулся к нему.
Холод передался и Оксане Валерьевне. Та резко одернулась и посмотрела испуганно вниз. Ребенок упал и исчез.
ПОТОЛОК – кричал Степан - ПО-ТО-ЛОК!!! И голос его, как школьный звонок, наполнял все существо этого мира. ПОТОЛОК – согласился голос в голове, и Степан открыл глаза.
Весь мир застилал потолок детского дома. Первое утро здесь и такое ужасное снова распахнуло двери. Он сел на кровати и увидел Светку.
- Доброе утро, - улыбаясь, проговорил он.
Светка нехотя подошла, села на кроватку и обняла его.
- Давай доставай, нужно спешить.- Серьезно сказал он.
- Не нужно – резонно вставила та.
- Да откуда тебе знать? – завопил он.
- Ты сам же мне и сказал – уверенно проговорила она.
- Я? – удивился Степан – Ничего я не говорил! Давай быстро сюда камень. Яйцо. Предмет! Быстро, я сказал! – но его угрожающая интонация никак не повлияла на неё. Более того, Светка встала и ушла.
Степан ринулся за ней.
- Где он? А ну, отдавай! Дура, ты ничего не понимаешь!
- Мы ничего не изменим, Степка, пойми ты! – упрямо пыталась внушить Света.
- Верь мне! Я знаю! Я понял! Нам нужно бежать туда! Мы сами предотвратим катастрофу! Нужно только добежать и предупредить! – В глазах его стояли слезы.
- Чушь.- Она была поразительно невозмутима. – Ты сам сказал.
- Да я ещё не знал, дура! Нас там пятеро человек ходит! Я точно говорю. Мы побежим и убережем ее, как ты не понимаешь? Мы должны! Нет, мы обязаны это сделать!
В коридоре послышались торопливые шаги.
- Светка! Решай! Сейчас или никогда!
Замок повернулся раз, другой. В один прыжок она достигла своей кровати, достала из-под подушки сверток, на ходу развернула его и протянула брату.
Темнота сковала все вокруг. Кладбище стало даже не реальностью, а частью его души. Весь потаенный страх сейчас был в эпицентре крестов и могил неподалеку вниз по склону. Вокруг него сидели люди. Угрюмые. Все смотрели на него и о чем-то напряженно думали. Чтобы отвлечься и не подавать виду, что ему страшно, он заговорил.
- Хотите анекдот расскажу. – Все одобрительно кивнули, видимо, им было страшнее, чем ему.
- Хотим, хотим – заговорила девочка, сидящая рядом, от нервозности она перебивала его с мысли. Степан встал, ещё раз поглядел на кладбище и начал.
- У мужика умерла теща.
 - Когда? Давно? А как ее зовут – не унималась девушка. Степан старался не обращать внимания и продолжал.
- А он кладбищ боялся до жути. Вот он и говорит: похороните ее на окраине.
- Как же ее зовут? – повторила девушка с надеждой в голосе, что сейчас получит ответ.
- Похоронили ее. Идет панихида – продолжал Степан – к нему родные подходят и говорят: «Поди, посмотри на тещу-то» и суют букет белых цветов в руку.
- Жуть, какая – перебила девушка.
- Он, значит, подходит к гробу, снимает белую тряпку с лица. – Тут Степана сковал ужас, сейчас он сам был этим персонажем, вокруг было солнечно и жарко. Люди вокруг стояли во всем черном, лиц их не было видно, предполагалось, что это родные. Лицо погибшей в черном гробу было закрыто белой тканью, в левой руке у него располагался букет калов, их стебли, недавно вынутые их вазы, были мокрыми и приятно охлаждали руку. Он протянул правую руку к тряпке и стал снимать ее с лица, чтобы посмотреть.
- Ну что там? Кто? – вторил из ниоткуда знакомый голос нервной девушки.
Рука медленно снимала ткань, он затаил дыхание.
- А там что-нибудь ужасное! – сказала громко девушка с нарочитой веселостью.
Степан обмер, закрыл глаза и закончил.
- А там… Там не его теща.
Эффекта никакого этот анекдот не произвел. «Это все из-за девочки» подумал он и рванул к кладбищу, в темноту.
Дверь…дверь…ДВЕРЬ – испуганно думал он. Лишь бы не открылась дверь! ДВЕРЬ – произнес, обиженно, голос. ДА, ДВЕРЬ – настоял на своем Степан. ДВЕРЬ – сокрушенно подтвердил голос.
Степан оказался в туалете. Два ЕГО обернулись и он растерялся. Но тут же схватился и заорал.
- БЕГОМ! – Один повернулся и крикнул ему – Скажи Светке, чтоб чесала сюда!
 Оба рванулись к двери. Он встал в нерешительности, судорожно соображая куда идти и что делать.
«Я пошел домой - раз» Бесспорно.
«Я пошел давать в нос - два» Скорее всего.
«Я выскочу из подъезда со Светкой - три» Как пить дать.
«Я голый танцую на столе - четыре» Когда это я голый танцую на столе? Зачем? Нужно мотать на стрелку, спасать маму! – он сделал в нерешительности шаг. – Не прыгать же в окно. Выхода нет.
Есть! Нужно поднять суматоху и  вырваться на волю!
Не раздумывая, он скинул одежду и выскочил в коридор. Было весело и прохладно. Никогда ещё в жизни ему не приходилось бегать по школе в нижнем белье. Это было счастье. Вне законов, правил и норм он был сейчас самым свободным человеком, который стремится к цели с чистыми помыслами и открытым сердцем.
«Я исполняю волю Бога» подумал он, завернул за угол и увидел себя у стены в пролете. Оцепеневший он глянул дикими глазами на себя. Степан подбежал, схватил себя за руку и повел к выходу. Ничего не объясняя и не делая лишних движений, он выскочил на первый этаж.
- Ка…тю-хин – произнесла учительница.
- Спокойно, Оксана Валерьевна, специально для Вас! – он помешкал, не зная, что придумать получше танца на столе, но не сообразил более действенного решения и голосом конферансье объявил – «Танец на столе!»  Влез на стол, увидел, что он сам стоит и смотрит с ужасом то на директора, то на себя, заорал сам себе – Степан! – тот очнулся – Включай «музыку»! – Весело завопил он, указывая на кнопку звонка на стене. Пока тот думал, он начал нервно бить ечетку, дабы представление продолжалось. В кураже он веселее отстукивал ногами по столу, за которым сидел вахтер и по его журналу. Тот подбежал и начал звонить как ошпаренный. Степан дождался,  пока преподаватели отвлекутся, и рванул. Но директор по схватила его за локоть и так резко повалила на пол, что у Степана пошли круги. Изо всех дверей начали выбегать веселые ученики и испуганные учителя, все направлялись к выходу. В проеме в общей панике он увидел Светку и закричал, но та не услышала и рванула к звонку, где класснуха держала его самого безмерно счастливого революционера.
- Пусти меня, безумная женщина – крикнул он и нечеловеческими усилиями вырвался. Вместе с потоком детских тел вырвался наружу и побежал, было, по улице на стрелку, но за руку его схватил Кусаков.
- Стой! Не уйдешь! Альбина Айратовна! Вот он!
Нос его был весь в крови. «Видимо, в суматохе словил» удовлетворенно подумал Катюхин и, не раздумывая, съездил ему по больному месту в нос, чтобы тот отцепился.
Было прохладно. Но он ничего не замечал вокруг. Все это теперь не имело никакого значения перед тем важным обстоятельством, что нужно спасти маму. Ещё два квартала и он приблизился к стройке.
Мама была штукатурщицей. В тот день ничего не предвещало беды, утром она ушла на работу, а вечером он, придя со школы, узнал, что ее больше нет. Затем их отправили в детский дом и каждый второй сочувственно смотрел на них с притворным соучастием, в котором ни он, ни Светка не нуждались. Им нужна была мама.
Да, в детском доме стоял компьютер, новая игровая комната, бассейн, телевизор и мягкая мебель. Все было чистым, аккуратным и приличным до тошноты. Детей ещё не завезли, детский дом был абсолютно новым. А ему так хотелось ржавых, но родных подтеков, грязной посуды, жесткой софы и чая без сахара. Жилось тяжело, но дома. Как же он раньше не понимал, какое это счастье подойти, обнять маму, теплую, большую и сказать: «Я тебя люблю».
Все было так просто и вместе с тем так сложно. Сейчас Степан отдал бы все на свете, чтобы вернуть эту прежнюю жизнь, спокойную и, как оказалось, счастливую.
Выбежав из-за угла он увидел двух Светок и мальчишку, истошно вопящего. Одна из них пыталась закрыть ему рот рукой, другая пыталась обездвижить, тот кусался и царапался.
- Пустите меня! Вы не понимаете насколько это важно! Они умрут! Все умрут!
Степан подошел и спокойно спросил:
- Кто умрет?
- Мама, папа, Иринка и дядя Толя с Катькой – прямо ответил мальчик.
- Ну так отпустите его – приказал он сестрам.
- Это агнец – произнесли Светки и переглянулись.
- Что-то не похож ты на Божьего посланника, агнец.
- Что за бред? Пустите меня. Если они погибнут, я умру прямо здесь от горя, через несколько минут этот кран упадет на наш дом, погибнут 46 человек, четверо детей и два пенсионера с четвертого этажа. Взрыв газа через четыре минуты не оставит шанса ещё восьми жителям! Гора трупов! Я видел это! Весь мир об этом узнает! И все только потому, что на кран не поставили «башмак» и он съедет с рельс. «Ипотека. Все строят второпях» в новостях только это и твердят. Я в детском доме с этими соседскими детьми жил. Нас, порядка пятидесяти человек было и все из моего дома. Знаете новый дет. дом?
- Знаем – произнесли «сестры» и опять переглянулись.
Степан глянул на дом, у подъезда сидел молодой человек и, видимо, ждал девушку. Пенсионерка на четвертом этаже в окне поливала цветы. В какой-то из комнат тявкала собачонка, оставшаяся в квартире одна. Напротив дома шла стройка, что-то гремело. Рабочие перекрикивались и стучали молотками. Все было как всегда. И это солнце и день и люди все это было сейчас так важно и нужно, что он, резко оборвав речь мальчика приказал.
- Пустите его! – девочки, видимо, были против, они вцепились только крепче в синюю курточку – Пустите, я сказал – слезы навернулись на его глаза – То, что должно быть, будет, пути Его неисповедимы.
Какая истина была в этих словах! Он поверил в Бога! Свято и просто. На это способен был только ребенок! Эта Вера передалась и на девочек, они разжали руки и выжидающе посмотрели на Степана.
- Иди, АГНЕЦ БОЖИЙ. Спасай своих родителей и остальных людей.
Мальчик сорвался и убежал за забор. Степан отвернулся и серьезно сказал:
- Светка, марш в школу! Я тебя там встречу!
Из-за угла выбежала ещё одна Светка.
- Степан! – кричала она – Я тут! Куда мне идти?
Ещё одна Светка с тем же выражением уставилась на него. А он и не знал куда идти ей.
- Что-то вас слишком много – произнес сокрушенно он.
- Домой! Беги скорее домой! Я сплю там! Быстро! Чего встала? Ты в школу, давай же!
Светки лихо сорвались с места, и убежали. Они остались вдвоем. Сзади раздался скрежет железа и отчаянный крик мамы. Хруст костей. А после тишина и слабые стоны прямо на той стороне забора.
- Помогите, - тихо говорила она – мне нельзя сейчас умирать…У меня дети…
Полные слез глаза застилали мир. Все внутри рвалось на куски, мир рушился к черту. Земля уходила из-под ног. Но он твердо решил и тихо сказал:
- Думай, Светка. Потолок.- Протянул руку и …
Ночь. Степан бежит вдоль по кладбищу. Легкие его разрывает ледяной воздух. Волосы шевелятся на голове. Кажется будто все кладбище ожило и манит его внутрь. Другой дороги нет, он знает, нужно бежать за ней. В руках его белые калы, их мокрые стебли приятно охлаждают руку. Сомнений нет, под тряпкой он увидел самого себя. «В этом и была суть анекдота» подумал он и мчался ещё быстрее. Дорога свернула тропинкой. Серые блестящие кресты и памятники словно щекотали его кожу, вскоре ограды смыкаясь, не давали прохода. Степан задыхался и плакал, он еле протискивался сквозь эти промежутки, одежда цеплялась за решетки и , кладбище забирало его жизнь, он упал, попытался встать, но его придавило к земле, тяжело дыша, он глянул вперед. На коленях сидела и рыдала Светка.
Степан медленно встал и огладелся. Он был внутри одной из оград, широкой и просторной в ней располагались около двадцати одинаковых могил с надписями Катюхин Степан Дмитриевич и Катюхина Светлана Дмитриевна. А в центре сидит мама, опустив голову.
Ему жутко и холодно. Вода со стеблей обжигает руку. Он тихо подходит к маме, садится рядом и кладет голову на ее колени. Та медленно начинает его гладить.
- Это тебе – протягивая калы говорит он.
- Спасибо, сынок – мама довольна.
- Светка, поговори с нами.
- Дети, что бы ни было, всегда держитесь друг друга. Вы должны помогать, верить и надеяться только друг на друга. Мне тут хорошо. Я просто хочу, чтобы вы поняли, что человек не для себя живет и то, что вы сделали это достойно небес. Пусть об этом никто не знает. «Хорошо делать добро, радость увеличивается, когда никто не знает про сделанное добро» - это ещё Лев Толстой говорил. Вас завтра заберут и вы будете счастливы, все наладится, вот увидите. А пока посидите со мной. Я так счастлива видеть вас.
- Я люблю тебя, мама – сказал Степан и обнял ее большую, теплую.
- Потолок – сказала мама в ответ.
- Что?
- Потолок, сынок, потолок! Ступай, ты ещё не все сделал. Ты молодец, я горжусь тобой. Так поступают настоящие мужчины.
ПОТОЛОК! - закричал он. ПОТОЛОК – сказала Светка. ПОТОЛОК – солидарно ответил голос.
Белый потолок занимал все пространство этого мира. Он был абсолютно белый и чистый. Степан проснулся с чувством тихого счастья. Он поднялся на кровати. Светка, чуть всхлипывая, подошла и села к нему на кровать.
- Доброе утро! – бодро сказал он, будто ничего не случилось. Светка заревела и кинулась ему на шею. – Надо идти! Нужно доделать то, чего я не сделал.

Март 2009г