Эccе о Красной Поляне

               
    Надо делать всегда всё во время, если что задумал – не откладывай в долгий ящик. После вышедшей книги «Лобня» Т.Роговой, П.Колычева,  захотелось расширить познание в истории создания Красной Поляны, которая под Москвой.  Она стала сейчас  микрорайоном  ( микро…) Лобни, и стало за неё обидно, потому чтобыло 350 лет  Красной Поляне о основания её купцом Крестовником. Вот и решила обратиться к старшим жителям Красной Поляны пополнить свои воспоминания, но оказалось, один умер, другой что-то помнит, что-то нет, только улыбается, если напомнишь какие то детали. В.М.Чиркова  (Комиссарова)  работала в редакции газеты « Голос Стахановца» с моим отцом, она то мне и рассказывала.  Но… кто бы тогда знал, что надо переспросить, записать на будущее. А теперь, и этой улыбке бывает достаточно, чтобы подтвердить общее воспоминание о послевоенной жизни. Вот поэтому и говорю: «Всё надо делать во время!». И время наступило, лучше поздно, чем никогда.

       Начну с домов номер 105 и 106 на Красной Поляне, в которых жили мои  дворовые детские, школьные друзья. Дом 105  после войны долго стоял не восстановленным, вернее одна сторона оставалась памятником войны. Развалины дома позволяли ребятам по  искорёженным лестницам взбираться до крыши, чтобы смотреть салют во время праздников. Дети долго ещё бегали по погорельщине, искали и находили всякую домашнюю утварь (чугунные сковородки, пепельницы, кастрюли, настольные, уцелевшие лампы) и несли мамам. Между 105 и 106 домом собирались ребята для игр, играли в лапту, штандер, круговую (с мячом), флаг воровали, казаки разбойники; свиньи, свиньи, все с поля домой, в двенадцать палочек – это всё дворовые игры. Жизнь была тяжёлой, но интересной. С верой в быстрое восстановление жизни, с верой во что-то светлое, в завтрашний день наши мамы работали день и ночь, посменно, под фабричный гудок на работу уходили, приходили. По гудку не успеешь  придти на работу –  наказывали, даже тюрьмой,  дисциплина была во всём.  К этому гудку настолько привыкли, что когда его отменили, стояла непонятная тишина. У мамы спросила: « почему так странно сегодня?» Она ответила: «Гудок отменили!», где-то 1953-54г.г. 
   За 105-ым домом, через дорогу было женское общежитие, где всё время царило оживление. Вечерами были танцы -  сначала под гармошку, под  аккордеон, патефон, потом под проигрыватель, который делали на электро- механическом заводе, что на Красной Поляне. Он здравствует и поныне.

С другой стороны общежития было помещение, хоть и небольшое, но показывал тов. Перепонов детям кино, так как  восстанавливали разбитый клуб долго. Когда его открыли, жизнь пошла веселее, работали кружки. В Новый год и взрослые и дети встречали в клубе, приходили в карнавальных костюмах. Лучший костюм отмечали  подарком.
Жизнь была неунывающей. В школе проходила вся детская жизнь, учились в две смены, после уроков  оставались заниматься в кружках ( гимнастический, хоровой, танцевальный). Агитпункты и  выборы были в школе. Дети готовились к праздникам, украшали залы, классы- все с удовольствием приходили в школу, даже в свободное время от домашних дел, особенно под Новый Год. Учителя  находились с детьми  целый день.  Теперь вспоминаешь своих любимых учителей и думаешь, когда же они успевали делать свои домашние дела, а детей, если отправлялись на прогулки в классный час, такое было, брали деток с собой.  Дети старались дома мамам помогать, они ведь были одни без папы, им было трудно, ведь,  работали день и ночь ( в три смены аж!)
       У детей была своя радость, когда приезжал, как мы называли старьёвщик,
вторсырьё (подвода с игрушками). Этот хозяин менял игрушки- свистульки, мячи на резиночках, какие то картинки, карты на старые вещи.  Доходило даже до курьёза, когда дети брали из дома вещи без разрешения и меняли на полюбившую игрушку. Помню, мама вечером старших братьев ругала за менялки, не найдя  нужной вещи.

По весне, когда за домами оттаивал снег, появлялись проталинки, можно было играть об стеночку в мячик девочкам, а мальчики в копеечку или  играли в жёстку. Это, когда на  кусок свинца прикрепляют круглый кусочек меха и стучат щиколоткой ноги, подбрасывая вверх, кто, сколько сможет ударить, не уронив. Была у меня тогда белая шубка, из кролика, и из-за этой игры от шубы оторвали кусок.  Вечером мама стала меня ругать, за то, что  была рваной шуба.  Потом выяснили в школе, что вырвал клок мальчик, который играл в жёстку, а шубка ему понравилась. Игры у мальчиков были непредсказуемые. В лесу находили снаряды, патроны и  подбрасывали в костёр. В классе учились мальчишки, кто без глаза, кто без пальцев. Мой двоюродный брат Валентин Маклаков, вообще погиб, ему было 12 лет. Развлечений хватало. Летом купались в чистой водичке на  речке Мещерихе. Тогда не было кругов, плавательных принадлежностей, вот и брали наволочки из дома потихоньку от мамы, взмахом над головой  наполняли наволочку воздухом и учились на ней плавать.  Мещериха берёт начало из Круглого озера, а озеро Круглое, Долгое, Нерское - счатаются ледникового происхождения. Грязными их назвать было никак нельзя. Женщины на мостках полоскали бельё, на плоту за клубом.
   Обязательно ходили в лес за ягодами, за грибами по деревянной дороге. Так её мальчики называли, потому что была сложена из толстых брёвен немцами, она была сложена от цыганского пруда в сторону Поярково.  Немцы пришли от с. Мышецкое, а выйти хотели к Ленинградскому шоссе, но не успели.
Деревянная дорога (настил из брёвен) лежала долго, только когда она стала подгнивать, сделали тропку по лесу, сейчас, если присмотреться там болотистое место, просека.
               
   На стадионе всегда царило оживление. Футбол для мальчиков был любимым видом спорта, да ещё коньки, на лыжах, почему-то мало катались, может быть, только в школе были лыжи.  Праздники летом проводились на стадионе: приезжал на машине детский театр,  играл всегда местный духовой оркестр ( из любителей музыкантов), продавали детские сладости. Раздолье было на стадионе для детей. Потом и переименовали ул,Ермолиху на ул. Спортивную. Со стадиона возвращались только к вечеру домой довольными, отдохнувшими.
   Детское представление - дети не унывали никогда, всегда находили причины порадоваться. Жил народ действительно с верой в будущее, был оптимистом, патриотом своей Родины. Вот, что было главное!
    И даже, когда не ходили автобусы до станции,  всегда ходили  пешком, и  не унывали. В Армию провожали новобранцев, своих ребят, с песнями  до станции  к первому поезду. Сбор новобранцев был в  г.  Долгопрудный. В 1954-56 от Краснополянской хлопко-прядильной фабрики ходила дрезина по рельсам к Лобне. Позже,  было какое то расписание.  Мой старший брат Лев Маклаков увозил меня на каникулы на лето к бабушке в Успенское и возвращались. Вот  если опоздаем на эту дрезину, приходилось от станции  бежать мимо тюрьмы (после войны она ещё существовала), и через Букинский лес и до ж/ дороги, ведущая к фабрике, к домам 104, 106, 105. Бежать бежали, хотя и было страшновато, но домой ведь надо было идти. И периодически передавали по чёрным тарелкам – радио предупреждение, чтоб жители были внимательны, потому что убежал кто-то из тюрьмы. 
    Тогда станция Лобня была окружена берёзовым и сосновым лесом, домов было мало. В 1955 г.  стал ездить автобус. Жизнь пошла ещё веселее. Дети взрослели.

    Красная Поляна до войны была крупным областным центром, после войны восстанавливать, как район, не пытались, а мне было жаль. В клубе находилась большая библиотека, типография, где работал мой отец, Александр Викторович Маклаков, редактором газеты «Голос стахановца» 1938-39 г.г., потом ушёл на фронт, 1942 г погиб. До войны он был учителем истории, потом директором вечерней школы. Когда я была  маленькой девочкой, мне хотелось заглянуть в эту яму за клубом, где была типография ( что осталось после бомбёжки), хотелось найти  листочек от газеты, чтобы хоть что-то  напоминало об этом. 
       Правда, сейчас, когда приезжаю на Красную Поляну, трудно узнать. Клуб наконец то привели в порядок, засыпали овраги, где  ребята катались на санках, с ледяной горки гурьбой. Каждый раз ищу и мысленно представляю свою школу (сейчас спортивный комплекс), дом, где жили учителя, старую начальную школу (4-х летку). Через овраг   больницу, роддом ( где я родилась)- слава богу, на месте!  В берёзовом лесочке около больницы было захоронение бойцов, земляков-партизан, кто сражался за Красную Поляну. И в день, когда перезахоронение,  дети бегали смотреть, как всё было.
          Жаль, что снесли 106 дом, исторический, да и 104-ого нет, того, всё перестроили. Остались три казармы и здание ФЗУ, где преподавали ликбез.   В праздники со всей Поляны приходили жители  в казармы печь пироги, потому что там большие, мощные печи. Место хватало для всех протвеней местных и гостей. Женщины, пока пекутся пироги вели жаркие беседы, а дети по коридорам бегали, играли.  Девочки( а там жили очень бойкие) начнут плясать

«елецкого» с частушками да хулиганскими ( как взрослые)- это перепляс двоих, как «семёновна». Запомнилась одна частушка: «Мы полянские девчоночки нигде не пропадём - где картошечки подроем, где капусту украдём».   Так и жили, жили по карточкам. В магазине чёрная, красная икра была даже, только карточки давай. Деньги трудящихся в облигации уходили большая часть на строительство социализма.
       Память – это хорошая вещь!


 ЭЛЛЕГИЯ
На Красной Поляне, где детство прошло,
Но память приходит, и вмиг, невзначай,
Разруха, казармы, где все заодно
Сравняла война, не узнать где был рай.

Ах память! Ах память! Спасибо, тебе!
Что помнишь стопятый и стадион.
И речку Мещериху, нет ворожбе
Любви незатейливой, юной, простой
На зорьке вечерней где танцы, где Он.

Ах юность! Ничто не пугало. Покой.
Могли в Шереметьево просто шагать
Тайком на танцульки, и снова домой.
Ребята свои не обидят девчат.

Ничто не боялись, и даже тюрьмы,
Что около станции долго была.
Родители вечны- в напряге умы -
Так станция Лобня страшилкой слыла.

Сбежал арестант, не ходи по путям!
От фабрики рельсы, темно впереди.
Но к счастью был поезд, все рады огням
И вновь все ж ходили, ведь путь был един.
 И детство и юность опять на Пути!


Москва оживала и рада гостям,
Что с Красной Поляны, Москва на слуху -
Ее защищали в смертельных боях,
Столицу, Россию, и Родину-мать,
Герои Отчизны - ее сыновья!
 
 




            П. Рассказ очевидца.

       Телефонный звонок оказался волшебным. С другой стороны провода послышался мягкий, тихий голос.
  - Здравствуйте, Галина Александровна! Вы даже и не догадаетесь, кто Вам звонит. Я ваша двоюродная сестра. Моя мама – Татьяна Викторовна - сестра вашего отца, Александра Викторовича. Мы с Вами не виделись, но о вашем существовании я знала. Я прочитала ваше стихотворение об учителе в газете «Лобня» от 16-23 января 2009 г.  с вашей девичьей фамилией - Маклакова, и поняла тогда, что это Вы.
     На Красной Поляне  я жила до войны, потом уехали в г. Реутово. О Красной Поляне рассказать могу много. Когда мы с Вами встретимся?
 Этот звонок меня так ошеломил, обрадовал, и я с радостью согласилась встретиться со старшей сестрой. Я о её существовании и не знала. Был назначен день. Народ  говорит- «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Я перефразирую немного –«Не было счастья, да радость помогла».
       При встрече с Натальей Дмитриевной сразу обменялись сведениями о себе и родственниках, чтобы легче было узнать друг друга. Она родилась 22 августа 1926 году, ей 82 года. Сейчас живёт вместе с сыном и невесткой в Москве, в Чертанове. Я слушала, смотрела на неё и думала – вот ведь как бывает на свете, столько лет прошло, а я узнала о ней только сейчас.
    
   Война всех разобщила, жили кто где. Наталье Дмитриевне было 1941 году  15 лет.  Она стала вспоминать, как встретилась с  войной. Мне было очень интересно, что она расскажет. В школе учитель  истории М.П.Базарнов рассказывал детям на уроке, что собирает материал о Красной Поляне и хочет послать  этот собранный им материал в райком, чтобы Красную Поляну назвали  город «Победа», ведь с Красной Поляны началось победоносное наступление на  немцев  на   всех фронтах.
        О первых днях пребывания немцев на Красной Поляне, о  впечатлениях очевидцы Натальи Дмитриевны Денежкиной я поделюсь с Вами, как она помнила.

               И так -

    -  Со стороны села Мышецкое немцы пришли тихо и спокойно, как к себе домой, 26 ноября 1941 года на Красную Поляну.  День был обыкновенный, рабочий. Краснополянская прядильная Фабрика работала, работницы отрабатывали свою смену, всё было как всегда. Я с подругой Ниной Володиной гуляла около стадиона и тут на дороге появились немцы с автоматами. В испуге мы побежали домой, чтобы сказать о случившемся. Все уже знали, весть быстро разлетелась. Жители второпях стали прятать  вещи, и собирать необходимые вещи, чтобы взять  с собой. От артобстрелов ушли  в подвалы казарм. Они были крепкие, большие. Хозяин Крестовников построил на века, будто бы предвидел о целенаправленности подвалов. В подвалах  было очень много людей. Они сидели, стояли, уходить нельзя было, сразу занимал кто-то другой. Мама с младшим братом так всё время и сидела, после чего сильно заболела до конца дней своих.  Сырость, плохой  воздух всё это отразилось на здоровье. Туалет был тоже в помещении. Было что-то ужасное.
               
Без еды, без воздуха люди сидели десять дней, пока не  прогнали немцев. Немцы расползались по домам очень быстро. На фабрике работники стали уходить через узкую вентиляционную трубу, которая выводила на катюшинское поле, дежурный помогал и говорил, чтобы шли так, чтобы ветер дул в спину. Вентиляционная труба очищала воздух в цехах.
Я и подруга не могла всё время сидеть, выходили на улицу, быстренько делали свои дела и прятались за дверь казармы.  Увидели, как немецкие солдаты вели наших пленных солдат. Они были все перевязанные, видно находились в больнице, попытались скрыться, но не успели. У одного были костыли – отняли, другому со сломанной рукой,  вывернули руку, что тот кричал от боли, толкая в спину прикладом, увели их куда-то.  От увиденного, я пришла в себя только в подвале, мне сделалось плохо.
        В подвале была бойкая женщина, которая  уговаривала  уйти с кем-нибудь в другую деревню. Я тоже осмелилась пойти с ней. Но, не тут то было. За речкой из-за кустов вышли немецкие солдаты и показали, чтобы повернули обратно. Женщина не успокаивалась, объясняла, что надо идти, тогда на ломанном русском языке солдат сказал: « Иди, а то придут карательные отряды, они вам покажут! Иди обратно!» Так и возвратились. Было очень холодно, немцы ходили по домам и уносили тёплые вещи. Один продовольственный магазин и тот был разорён. В домах стёкол не было, взрывом были выбиты, снег лежал на полу. Будто и жителей то не было, жизнь остановилась. Только слышны  были взрывы и гул самолётов.
       В посёлок то приходили  немцы, то исчезали на время. И, как то раз, к нам, когда я с Ниной стояла у дверей, подошли  двое в белом и спросили нас: «Тихо у вас здесь?» Мы ответили, что да. Они сказали, что они разведчики. Мы проводили их в подвал. Когда двое вошли в помещение, они сказали всем: «Здравствуйте, товарищи!» Молчок. Никто не произнёс ни словечка. Опять сказали: «Здравствуйте, товарищи!»  Опять молчок. Тогда солдат наш снял белый капюшон и все увидели красную звёздочку на шапке. Ой, что тут было! Радость, смех, плач, обнимали разведчиков и даже меня с подругой стали подбрасывать вверх, будто мы были победители.
       В подвале был  и младший мой брат. Мама попросила меня, чтобы я взяла у сапожника, которому накануне отдали починить, валенки для брата. Сапожник жил на ул.Ермолихе и там были немцы. Я не хотела, боялась идти. Мама сказала, чтобы я шла огородами, незаметно. Сапожник передал мне валенки и спросил: « Ты, как сюда шла, огородами? Да?  Иди по дороге, быстро, не оглядывайся, так будет лучше» Я отправилась по дороге. На дороге я увидела  пушки. Они были большие, колёса с мой рост. Одна пушка была под чехлом, другая открытая. Из-за неё вышел  солдат, меня остановил. Он взял валенки и стал примерять к своей ноге, увидел, что они маленькие, отдал мне. Я с испуга  припустилась к своим. Мама и брат обрадовались валенкам и мне, что я  жива.

               
   За водой ходили на речку, другой не было. И как-то в очередной раз, попала  тот момент, когда была перестрелка. Осколок железа попал в валенок и впиякался в ногу. К вечеру нога опухла, даже валенок не снимался. Мама испугалась и повела меня в больницу. В больнице своих врачей, оказывается, не было. Врач-немец разрезал голенище валенок, промыл рану, забинтовал и с собой дал мазь, чтобы дома сама лечилась. Дома лечиться было некогда, надо было искать тихонечко еду. Так и запустила рану, только потом   знахарка своими народными средствами вылечила мою глубокую рану.
     В  день затишья от перестрелок мы переселились в свой дом, в погреб. Дома не было, сгорел. Когда мама обнаружила, что вещи, которые она спрятала под дом пришли в ветхое состояние от  жары, ей стало плохо. Она совсем разболелась, болели ноги, брюшина от подвальной сырости, плохого воздуха. Я как могла ей помогала: ходила за водой, за дровами. Однажды, вышла на улицу, и сразу что-то осветило глаза. Мне показалось, что что-то попало в глаз. Потёрла, ещё раз взглянула на свет, опять кольнул свет яркостью. Тогда я потихонечку стала вглядываться в пространство, мне хотелось увидеть этот свет, что бил в глаза. Напротив была фабрика с высоченной трубой и громоотводом, и мне показалось, что из-за трубы  показывались два шара или две головы - то появлялись, то  прятались.  Я быстро вышла на дорогу, чтобы показать то, что я увидела.  На моё счастье стояли наши солдаты, я стала их трогать за рукав, чтобы они обратили на меня внимание, Один посмотрел и сказал: «Девочка, ну, что ты трогаешь нас грязными руками, иди домой, не мешайся!».  Чуть поодаль стоял военный в высокой папахе, оглянулась на него, а он и спрашивает: « Что ты, девочка, хочешь нам сказать? Что ты такая не умытая? Расскажи, что у тебя?».  Я сказала, что на трубе кто-то есть. Он,  видно был начальник, переспросил меня - где я стояла, как стояла, откуда бил свет. Всё рассказала, как было. Начальник в папахе повернулся к своим  командирам и со страшной бранью сказал им: « Девчонка видит всё, а вы ничего. Быстро ликвидировать корректировщика,  тра-та-та-та ». Опять повернулся ко мне, взял в ладонь снег и умыл меня. Я даже и не сопротивлялась, настолько было неожиданно. Потом достал из кармана носовой платок и вытер моё лицо. «А теперь скажи, как тебя зовут,  где ты живёшь, и беги домой» - как-то ласково мне сказал.    
        Позже, Нина Маклакова, моя двоюродная сестра, увидя меня, спрасила
«Где Вы живёте, Наталья?  В газете была маленькая статья и в ней разыскивается девочка, которая обнаружила шпионов на трубе, читала?». Я ответила, что во время войны  всё потеряли: и дом и вещи, вынуждены были уехать  в г.Реутово. Там есть тоже ткацкая фабрика, где мама работала.
         Наталья Дмитриевна вздохнула, помолчала немного и продолжила –
   - Правда, меня как–то пригласили в музей посмотреть на пушку, которую я видела на дороге. Вот теперь я поняла, какую страшную пушку видела, да ещё и первая. А начальник, про которого я рассказывала, был генерал Ф.Т.Ремизов.
В музей я поехать не могла из-за больных ног.

    5 декабря освободили от немецких захватчиков Красную Поляну  в день праздника Сталинской Конституции. Этот день мне назвал сосед. Сказал:  «Дочка, у нас сегодня большой  двойной праздник!» Я так и запомнила.

Наталья Дмитриевна, как и все дети военных лет в возрасте от 12 – 15 лет работали на заводах, фабриках, помогая своим непосильным трудом придти к скорейшей победе.  Моя двоюродная сестра окончила ТУ в Лионозово, работала на военном заводе в Мытищах. Она вытачивала детали для танка (валы, кольца, шестерни). За хорошую работу выдавали талоны на продукты, была большая помощь для семьи. Помогали пионеры, комсомольцы, как могли.
И другая моя тётя,  Юлия Михайловна Кузнецова, была эвакуирована вместе со всеми комсомольцами  электро-механического завода  с Красной Поляны  в г, Челябинск, где работали на оборону страны день и ночь.
    Такое было время – страшная война!
    
Мне вдвойне приятно писать о героических людях, которых я знаю и почитаю, тем более родных мне людях, живущих на моей маленькой родине, на Красной Поляне, где выросла Победа!

2009 г.


                Подпись очевидца-Натальи Дмитриевны Денежкиной
                19 марта 2009 г.
               
                и рассказчика  Галины Беляковой ( девичье Маклакова )



             Ш. Всё делать надо во-время


       Когда вышла статья "Эссе о красной Поляне", Натальи Дмитриевны уже не было, не дождалась, а так ей хотелось увидеть и  прочитать своими глазами.



    Старшей сестре Наталье 

Очень жаль, сестричка дорогая,
Встретились мы только лишь сейчас.
Почему всё так, не понимаю,
Иль не знаю что-то, не серчай!

Но, я рада, рада бесконечно-
Старшая сестра есть у меня.
И душой сроднились мы навечно,
Ведь на то отцовская родня

Говори, рассказывай сестрица,
Как война двоюрных развела.
Разлучились семьи, как водица,
Наша жизнь по-разному текла.

И зачем грустить, что это было?
Реки вспять, друг мой, не повернуть.
Но, чего-то сердце заискрилось,
От тепла наверно, не пойму.


                Памяти  Натальи

И как же прекрасны все встречи с Наташей,
Улыбка не сходит с лица.
За ней записать успеваю и даже,
Запомнить рассказ про отца…..

Я вспомнила время короткого мига,
Счастливое – мне на года.
Не могут родные быть встречи безлики:
В них память, любовь, благодать.

12.2009 г



1941 – 1945 гг. Великая Отечественная война. Разруха. Нищета. Постепенное восстановление народного хозяйства, но не на Красной Поляне, которая была сильно разрушена. Эта была последняя точка, последний рубеж перед Москвой, за который ухватилась и жестоко сражалась немецкая армия. Во всех берлинских газетах знали Красную Поляну, где шли жесточайшие бои, деревни переходили из рук в руки. 8 декабря 1941 года освободили наши войска Красную Поляну и без передышки гнали немца до Берлина.

НА РАССВЕТЕ
В тучной дымке полнолунье
Растворилось на рассвете.
Новый день пришёл к полудню
С торжеством, с прекрасной вестью.
День свободный от сражений,
От захватчиков и горя.
И не будет унижений
От фашистского измора.
Рождена  я на Поляне,
Не на Лобне современной.
Может, жили здесь древляне,
Я останусь откровенной –
С Красной  связаны  Победы!
В тучной дымке  полнолунье
Растворилось на рассвете,
Так за что же от бездумья
Красной нет – и нет ответа.
Нет причин, чтоб растворилась,
Как луна моя Поляна.
Даже сон, что говорил мне,
Будет поздно или рано –
Будет Красная Поляна! 
  06.12.2017

КУДА НИ ПОЕДУ ...
Куда ни поеду и всюду они,
Друзья побратимы - ребята войны.
И слово "война" так понятные нам,
И ахи, и вздохи вдвойне - пополам.
И холод, и голод, терпенье и труд
Лишь молча на память  головкой кивнут.
А молодость важно качает права:
"А помнишь ли ты, как граната в руках
Взрывалась у вас от огня на  кострах?
И детство, и юность у Вас на устах"
 В лесу мальчуганы пытались играть.
Так сколько ж ребят там осталось лежать....
Война  - не игрушка, где взрывы и смерть,
И некому боле  детишек жалеть.
И дети войны - побратимы мои,
Вставали в ряды, на защиту они,
С отцами, бойцами, и шли на войну...
Всё было, всё было... и помним весну,
Весну сорок пять, Победу одну!
Друзья  - побратимы, дети войны,
Нам память - наследство отцов.
                ветеранов войны!
2018  Симферополь-Щёлкино