91. В. Агошков. Ефратово-Тросна Нравы аристократии

91. В.Агошков. Ефратово-Тросна тожь.  Нравы аристократии первой половины 19 века, часть 2

11 января 1830 года Екатерина Павловна вышла замуж за английского генерала и дипломата генерала Карадока, лорда Хоудена, который был на шестнадцать лет её моложе. Однако супруги быстро охладели друг к другу и стали жить раздельно. Екатерина Павловна оставила себе фамилию Багратион. Под этой фамилией она дожила до семидесяти пяти лет, последние из которых провела полупарализованной. После Вены княгиня пе-ребралась в Париж. Из донесений подкупленной прислуги сле-довало, что княгиня продолжала вести разведработу и, уж ко-нечно, не забывала о донжуанских похождениях. Осведомитель писал:

«В понедельник вечером, довольно поздно, ушли от неё два поляка, и один из них, граф Станислав Потоцкий, вернулся обратно. Подобные проделки случаются часто. Героями их ста-новятся то один, то другой кавалер. Княгиня очень переменчи-ва". На закате жизни её окружали светские проходимцы, обгла-дывающие остатки её имения. Среди её посетителей были па-рижские знаменитости - Стендаль, Бенжамен Констан, маркиз де Кюстин, греческая королева.

Казалось, что жизнь молодой вдовы складывается удачно. От поклонников нет отбоя. Радует мать и подрастающая дочь Клементина. Девушка начинает выезжать в свет, потом выходит замуж. В её брачном контракте значится, что за графа Отто Блома, датского генерала на французской службе, выходила … княжна Клементина Петровна Багратион, православная. Долго-жданный покой и благополучие рушатся в одночасье. 1829 год выдался для Екатерины Багратион неожиданно очень тяжёлым. Юная графиня Блом умирает от родов, произведя на свет сына Густава. В Санкт-Петербурге скончалась мать Екатерины Пав-ловны – Екатерина Васильевна Скавронская (Литта).

Екатерина Павловна обращается к русскому правительст-ву по вопросу наследования оставленного на Родине имущест-ва, т.к. она имеет материальные обязательства перед зятем и внуком. Мальчик не должен был ощущать себя потомком бас-тарда. Ему нужна была уверенность в том, что у него был заме-чательный дед, который на равных соперничал с самим вели-ким Наполеоном, считавшим его лучшим генералом императо-ра Александра. Деньги были нужны и самой княгине для содер-жания в Париже роскошного особняка на Елисейких полях.
 
Эту роскошь обеспечивали русские подневольные кресть-яне. И как мог Александр I отменить крепостное право, если и ему нравились роскошь и женщины. Умерла Екатерина Павлов-на Багратион в 1857 году. Только совсем недавно могильную плиту с её именем нашли на русском участке кладбища Сан-Микеллино в Венеции, куда княгиня перебралась во время Крымской войны из Парижа по требованию французских вла-стей. На плите под крестом надпись: «Княгиня Екатерина Багра-тион. Умерла в Венеции 2 июня 1857 года». Стоя у плиты белого мрамора с уже тронутыми временем буквами Princesse Catherine Bagration, невольно думаешь о другой могиле, в са-мом центре Бородинского поля.
Жизнь развела знаменитую чету Багратион. Но Пётр Ива-нович всегда хранил в памяти ту, с которой стоял перед алтарем Гатчинской церкви.

Незадолго до гибели он заказал художнику Волкову два портрета - свой и жены. Воистину, у каждого сердца своя загадка. Екатерина Павловна поставила в селе Кожине под Арзамасом церковь в память о муже. И приходят на память слова Иосифа Бродского, нашего современника, который нашёл упокоение на том же погосте, что и княгиня Багратион:

Распадаются до’мы, // обрывается нить.
Чем мы были и что мы // не смогли сохранить, -
промолчишь поневоле, // коль с течением дней
лишь подробности боли, // а не счастья видней.
*
Что ж без пользы неволишь // уничтожить следы?
Эти строки всего лишь // подголосок беды.
Обрастание сплетней // подтверждает к тому ж:
расставанье заметней, // чем слияние душ.
*
Если верить авторам, то Европа 19 века представляла из себя не-кий «публичный дом». Лидеры стран развратничают, не был в стороне от этого и царь Александр Первый. Странно читать о том, что венские дамы наперебой предлагали себя русскому царю в «наложницы». И на этом фоне обличать только княгиню Багратион как-то неуместно: она ничем не выделялась из светского общества. 

1917 год – это закономерный финал царского времени, прогнившего режима. Сегодня тоже появились мафео-далы, которые тратят огромные суммы на «увеселения», на «плотские утехи». А где-то рядом мать собирает скудные подаяния на операцию своему больному ребёнку…  (Использованы данные из Интернета).
 

В середине 19 века село Муравль звучало, как Муравъ. Но это не говорит о правильности произношения. На другой карте 19 века написано: Мурафъ. Ско-рее всего, составители карты записывали топоним со слов местных жителей, ко-торые мало были знакомы с грамотой. Трасса Орёл-Курск уже была. Здесь же проходил и екатерининский тракт, на котором находились постоялые дворы.

Лю-бопытно, что западнее села Мурав располагались три постоялых двора: Чичири-на, Бузова (в томе 17 я, по причине неясного написания текста и незнания фами-лий помещиков, сообщил читателям книги о том, что постоялый двор Гузова. Те-перь, когда мы видим в тексте сообщение о «жене действительного статского со-ветника Анне Ефимовне Бузовой», нет сомнений, что постоялый двор принадле-жал ей, т.е. Бузовой.  Третий постоялый двор не имеет фамилии.
 
Южнее села Мурав находится деревня Масловка, названная в честь по-мещицы Масловой. Севернее Мурава-Муравля – дер. Обыденки.


(С) В.И. Агошков.