Посредник ч. 1. гл. 1 роман

               
                Ю.Марахтанов




             
 

               
               

               

                Кто праведен, в том меньше всего
                тревоги, кто неправеден, тот полон   
                самой великой тревоги.
                Эпикур (341-271 г. до н.э.)
                “Главные мысли” XVII.

               



               




               
                роман
               
               


               


                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ               


                - 1 -

Как же всё было прекрасно задумано тогда, всего два года назад! И вот уже лето, девяносто первый год, а спокойного благополучия для Владимира Захарова как не было, так и нет.
Что толку от денег, на которые нечего купить. В магазине шаром покати. Не только фанерный хек, а килька пропала. Про мясо и говорить нечего. Постепенно все стали превращаться в вегетарианцев. Но не тут-то было. Щи сварить – в очередях настоишься: картошка закончилась ещё по весне; морковь пропала; капуста только на рынке, но и на неё глаза бы не глядели.
Теперь этот звонок главбуха. Вчера разлулили ситуацию: пришли деньги от Пауля Арциса за отправленные латышам месяц назад “установки”; снарядил машину на Урал с тремя тоннами краски, взятой взаймы, в обмен на листовой титан; выцарапал (не безвозмездно, конечно) у Ларисы Матвеевны наряд на медный  “кругляк” и лист; доллары отложил, теперь их хватает, чтобы машинёшку приобрести. И на тебе, звонок.
-Владимир Иванович, за нами следят.
Он и не въехал сразу. Первая мысль: «Латыши прокололись или евреи?»
-Вы о чём?
-Под видом телевизоров понаставили кругом компьютеров. По всему подъезду. С меня скачивают информацию. Из дома боюсь выйти. Надо уничтожать всю документацию.
-Галя, - он постарался успокоить главбуха, хотя и не понимал, в чём дело. Трубку взял муж.
-У неё крыша съехала. Из-за Вас всё. Цельными днями считат и считат. А сщас ходит и паутину ловит. Говорит, что это вражеские антенны. Бумаги какие-то хочет порвать. Говорил же: иди в продавцы.
Владимир помчался спасать документы.
Сейчас он сидел на чужом балконе возле коробки из-под бартерного телевизора “Горизонт”, перебирал документы своего Малого Предприятия “Фарада” и наблюдал через стеклянную дверь за странными выходками вчера ещё нормальной женщины.
-Муж где? – Он попытался направить разговор в бытовое русло.
-Ушёл за святой водой, - она бродила среди батареи пустых бутылок, они падали со звоном и катались по полу.
«Понятно, - не зная, что предпринять, подумал он. Было жарко, припекало раннюю наследственную лысину, и хотелось пить. – Надо, чтобы она подписала пустые “платёжки” и чеки», - он вошёл в комнату, заговорил с Галиной обычным директорским языком.
-Чековая книжка где? – засомневался: «Сможет ли?»
“Чековая” оказалась спрятанной на кухне, под сковородкой. Всё устроилось, как нельзя лучше. Он указывал пальцем, Галина машинально расписывалась. Ту же манипуляцию проделали с чистыми бланками платёжных поручений. Выработанная с годами подпись, не требовала умственного напряжения.
«Куда же этот мудак подевался?!» - Владимир почти вслух выругался.
А она начала раздеваться, и его точно ветром выдуло обратно на балкон. Он подпёр дверь лыжами и в растерянности уселся на стопы документов.
В своих подчинённых он не видел женщин. Его мысли и намерения постоянно блуждали так далеко, что даже на корпоративных вечеринках  в офисе, под который приспособили его пустующую однокомнатную квартиру, он превращал посиделки в очередную оперативку.  К  неудовольствию всех.
Галя, оголившись до пояса, рвалась на балкон. Груди тридцатилетней женщины раскачивались, как два большущих, подёрнутых патиной,  колокола, вещая тревогу. Всё казалось матовым, нереальным, лишь коричневые здоровые соски, похожие на засушенные финики, торчали вперёд, словно отпечатанные на тиснёной, крупно-зернистой фотобумаге. Она пыталась изобразить танец живота; Владимир думал, что будет, если вернётся муж.
«А я себестоимостью её задолбал», - начал винить он себя за чрезмерную требовательность к женщине, которая была моложе его на шесть лет.  Высокая, статная, - про таких говорят, что “нога на месте”, - она казалась ему всё же несколько странной. Несуразные, простенькие очки, пальцы на калькуляторе, да плюгавенький муж, встречавший её иногда у подъезда на старом, хрущёвских времён, велосипеде. Вот и весь образ, сложившийся у Владимира о главбухе. Галина ловко и привычно запрыгивала на притороченную к багажнику велосипеда диванную думку, и они отъезжали, шурша хорошо накаченными шинами.
Сегодня она стояла перед ним без очков, взгляд её, освобождённый от “дебетов”,  “кредитов” и желания получить положительное сальдо – искрился свободой. Она вскидывала над головой руки, и небритые подмышки дымились на солнце, подтверждая реальность ситуации. Он проверил надёжность блокированной балконной двери и повернулся к голому главбуху спиной.
Недолгая история его Малого Предприятия лежала под Владимиром, источая информацию. И он легко припомнил всё.

                *          *          *

Проза жизни. Начало.

В 1988 году после XIX  Всесоюзной партконференции, все вдруг заговорили на языке тезисов и установок. При этом, странно меняя ударение в привычных русских словах.  Язык нового мышления оказался Владимиру не под силу. Так же, как и директору НИИ, - где Захаров работал, - имевшему глупость собрать партийное собрание и высказаться в поддержку статьи какой-то ленинградской учительницы. На время его промах забыли. Это потом все поняли, что статья знаковая, а поначалу лишь плечами пожимали: из-за чего сыр-бор? А тут как раз “в практическую плоскость выдвинулся вопрос об изменениях в структуре и составе партийного аппарата”, в котором задумали уменьшить численность. И сокращённые там, начали задавать тон перестройки на местах, возглавив то, от чего они шарахались все последние годы, а именно – конкретное дело. И если прежний директор на радиофизике защитил “докторскую”, то заменивший его, бывший завотделом обкома партии, похоже, ни бельмеса не смыслил в тематике института. Вместо деловых рабочих совещаний, начались оперативки “за гласность”.
Справедливости ради надобно сказать, что задание, порученное сектору, где трудился Владимир, его не вдохновляло. Он считал, что они переделывают сани на велосипед. Все эти “толстые” и “тонкие” плёнки, с помощью которых с печатных плат переходили на микросхемы и пытались превратить громоздкое в миниатюрное, – на западе и странах восходящего Солнца,  давно и успешно существовали. Если бы сектор изобретал новые технологии, нет, они просто сидели и мастрячили разовую микросхему для единичного детища их НИИ, громоздкого прибора, желая сделать из сундука ларчик.
В обед, иногда прихватывая и рабочее время, играли в домино. Владимир давно обнаружил в себе способность видеть то, что не могли видеть другие. Он принял это, как должное, легко встраиваемое в созданную им физико-философскую концепцию структуры мироздания вообще – от микро до макромиров.
В его схеме человек – элемент глобальной экосистемы, подобие биокомпьютера со своим энергетическим полем. Любая его мысль и движение выделяют энергию различных форм. Это изменение фиксируется в биосистеме человека (воде, крови, моче, лимфе), запоминается в программном записывающем устройстве Земли (скорее всего в водных пространствах). В рамках системы более высокого уровня все объекты взаимосвязаны по локальной сети, общаются и взаимодействуют через биополя, вибрацию, звук, световые волны, электромеханические колебания. И всё это находится в режиме взаимодействия и перемещения, как в сообщающихся сосудах. Любое, мгновенное даже изменение элемента системы, будь то мысль или движение, вызывает волну изменений вверх или вниз по цепи всей глобальной экосистемы – от субъекта к всеобщему и наоборот.
А, начитавшись когда-то в юности эпикуровских писем, он, следуя философу, “положил предел своему страху в рассуждениях о вечном и бренном и, отменив причины возникновения смятения и страха, спокойно судил о первоначалах и небесных явлений, и всех остальных событий, до такой крайности пугающих прочих людей”.
Сейчас, сидя за столом, Владимир без труда вышел на резонанс с другим объектом биосистемы, в пассивном режиме считывая информацию с его костяшек, раз от разу передёргиваемых нервными пальцами партнёра. Владимир не заглядывал в “карты” противника, ему было достаточно знать расклад, выпавший напарнику. Поэтому он не брал игру на себя, а подыгрывал, даже если на его руках оказывалось пять костяшек одинакового значения.
Но     кончался   обед, у каждого на руках имелось по три “фишки”, и подоспела “рыба”.  «Кажется, расклад в нашу пользу», - подумал он, прикинув шансы. Его торопили.
-Ты чего, Володь, карту мнёшь, ходи давай!
-Рыба! – Владимир закончил игру и выложил кости домино на стол.
Но чуточку ошибся.
-Козлы! – радостно констатировали противники. – Ваша очередь гирю пилить.
Чугунную гирю они пилили второй месяц. Это в кино про Остапа всё смотрелось легко, а на деле оказалось очень трудоёмко. Но ручка уже была пропилена, довольно солидно вгрызлись в туловище “мадам”.
-Сколько там в плюсе сверх “ста одного”?
-Семнадцать очков, - а это значило, что столько минут им суждено сегодня мучиться над чугунным предметом.
И он приступил к делу, думая, какую информацию считывает сейчас определённый уровень биосистемы в свой сервер с полей звуковых, тепловых и просто тупых механических колебаний. В этот момент и нагрянула комиссия во главе с новым директором.
-Вот чем занимаются ваши сотрудники! – с радостью наконец-то распознанной тайны повернулся директор к старожилам института, членам комиссии. – А мы ищем, кого сократить! Вся страна перестраивается, а они!..
-А как же тонкоплёночные покрытия? – попытался осторожно возразить зам по науке.
-Где тонко там и рвётся. В эпоху глобальных перемен и перестроечных процессов… - дальше можно было не слушать.
Так Владимир Захаров оказался на улице, наедине с извечным вопросом: что делать? Опять вспомнил Эпикура: “Беспредельна Вселенная как по множеству тел, так и по обширности пустоты”.
Тибетцы нашли достойный способ слияния с глобальной системой, общаясь с высшими мирами не через телевидение и радио, а через состояние нирваны. Русским нирвану заменяет баня. Здесь информация считывается не только легко и непринуждённо, но и каждый индивидуум обучает и корректирует себя, находя оптимальное место в общей системе.
-Директором нового МП будешь ты, Володя, - порешили русские патриции, завернувшись в белоснежные простыни.
-А вы?
-Просто акционеры. Мы же не пилили на работе гири, и нас не сокращают. Кстати, гиря-то,  где недопиленная?
-Забрали как вещдок.
-Жалко. Интересно, что у неё там внутри?
Так они подтрунивали. Молчал только углублённый в свои бесчисленные изобретения Лёша. Сколько Захаров его помнил, ещё со школы, Лёша улыбался натужно и трудно, будто стеснялся. Он вообще не любил естественных человеческих проявлений. Не дай бог от души чихнуть при всех. И старался не совершать лишних движений, не суетился, а делал всё основательно.
Всего предполагалось пятеро акционеров. Кроме Владимира и Лёши, ещё один общий школьный товарищ, из Госснаба, Валера. Потом, Коля – из управления внешнеэкономических связей. И проныра, рубаха-парень Стас, имеющий ходы-выходы не только на областном уровне, но и в Москве. Этот был постарше всех года на три, в их сообщество попал через Колю, но прижился сразу, как и его неизменный дубово-можжевеловый веник среди принятых в компании – берёзовых. Он первый и загорелся идеей, может, готовил плацдарм для отхода из шатких по наступившим временам коридоров облисполкомовской власти, хотя и подыгрывал теннисным мячиком кому надо в подходящий момент.
Лёшино изобретение, позволяющее регенерировать медь из травильных растворов, обсуждали давно, не первую баню. Однажды Лёха приволок даже чертежи в длинном футляре-цилиндре.
-У тебя там чего, веник, что ли? – искренне удивился Стас его экипировке.
Кроме автора, кое-что понимал и Владимир. Остальных интересовал не технологический процесс, не проблемы с организацией производства по изготовлению “установок”, а конечный финансовый результат от их продажи на многочисленные радио и телевизионные заводы страны. Плюс “оборонка”, где тоже занимались изготовлением печатных плат.
-Я беру на себя скоренько зарегистрировать предприятие и организовать юридический адрес, - Стас сидел в бассейне, шумно отфыркивался и пускал волну. – Поговорю с мужиками на одном предприятии, чтоб производственные площади под аренду дали, к сборке подключились. Название-то придумали предприятию? Чего вы там бухтели про катоды, аноды?
-Вообще эти термины впервые ввёл в обиход Фарадей.
-Вот, Лёха, давайте дедушку и увековечим. Назовём наше МП – “Фарадей”. Чем наглее и загадочнее, тем лучше, - Стас  не комплексовал ни по какому поводу.
-Что-то в этом есть, - поддержал немногословный, приученный должностью к сдержанным суждениям, Коля. – Но если смотреть вперёд и говорить о внешнеэкономических связях и зарубежье, то могут возникнуть определённые трения. Давайте назовём проще – “Фарада”.
-Один хрен, - легко согласился Стас.
На том и порешили.
Все организационные хлопоты по воплощению Лёшиной идеи в жизнь легли на плечи Владимира. Это оказалось его стихией. Даже и не подозревал в себе таких способностей. Впрочем, как и многие другие в те времена - работающие под государственным надзором, обвешанные инструкциями, ГОСТами, фондовыми разнарядками, огороженные параграфами, лимитируемые “вилками”  окладов и “потолком ” премиальных максимум в сорок процентов.
Вырваться из “системы” получилось проще, чем, игнорируя её, попробовать жить по-другому. Стас выполнил обещанное. На бумаге Малое Предприятие “Фарада” существовало, необходимо было вдохнуть в него жизнь. Здесь понадобились связи Валеры, товарища из Госснаба и холодный, расчётливый разум Коли. И опять сплетенная паутина приятельских отношений Стаса. Даже замкнутый сам в себе Лёха, и тот принёс договор о творческом содружестве вновь созданного МП с институтской кафедрой химических и аппаратурных процессов.  И, как директор НТК “Микрохирургия глаза” Фёдоров, искренне удивлялся: кому принадлежит его мысль, конкретно ему, Лёхе, или государству и чиновникам?!
Но самым  сложным оказалось получить права на стратегические титан и медь, без которых вся идея оставалась всего оригинальной задумкой, не более.
Коля, предварив свои раздумья над дальнейшими действиями Некрасовским “Суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано”, - вооружился материалами XIX партконференции. Обозначил доводы в пользу МП.
“За”: 1.хозрасчёт и самоокупаемость;
        2.деятельность предприятия соответствует магистральному направлению радикальной экономической реформы;
       3.разработки МП – смещение центра тяжести в область практических дел;
      4.”установки” конкретно позволяют не только очищать травильные растворы и активизируют усилия по охране природной среды, но и организуют определённо-новое направление научно-технического прогресса в области сохранения дорогостоящих металлов (регенерируемая медь).
-Как? – с заслуженной гордостью за свои, позаимствованные у Горбачёва мысли, показал он всем тезисы на очередной банной оперативке.
-Партийный подход к проблеме, - всерьёз одобрил проделанную работу Стас.
-Без рекомендательных писем мы ничего не получим. У нас же не госзаказ, - даже без экстрасенсорных способностей Владимир видел, что ждёт его на этапе выбивания нарядов на металл в региональном Управлении снабжения и сбыта.
-Да, это не гирю пилить, - вздохнул Стас.
Коля хитро улыбнулся. У него имелся богатый опыт аппаратного работника, плюс умение налаживать внешнеэкономические связи.
-И здесь материалы конференции подсказывают нам нужное направление действий, - он полистал потрёпанную “Правду”, ища нужное место. – Вот: “Любые документы, пусть даже рекомендации сверху, воспринимаются на местах больше, чем приказы… - Коля, привлекая внимание, поднял указательный палец вверх, усилил голос, - особенно теми, кому это выгодно”. Это говорит не первый секретарь очередного обкома, а начальник цеха, и он дело знает.
-Кто там на группе металлов в Упрснабсбыте сидит? – у Стаса уже намечались какие-то свои планы.
-Лариса Матвеевна. Лет на  пять тебя помоложе.
-И как она?
-Нос, да зубы.
-Да-а, - в задумчивости почесал живот Стас.
Женщин он делил на три категории: кого пора и нужно соблазнить; к кому пока нет доступа по причине их временной эйфории от недавнего замужества; и у кого уже всё позади, но они бы не против вспомнить молодость.
Лёша лишь тяжело вздохнул на их планы. Он, наверное, и во сне видел свои “установки” работающими на благо отчизны.
Насчёт рекомендательных писем акционеры подсуетились быстро. Валера, подключив какого-то клерка, прислал письмо из Госплана о планируемом включении изделий МП “Фарада” в госзаказ, усилив “протокол намерений” просьбой Госснаба о выделении пилотной партии металла для изготовления пробных “установок”. Стас подстраховался письмами потенциальных заводов-потребителей продукции и парой бумаг из областных комитетов. Коля организовал статью в газете о том, что для инициативных людей перестроечные процессы – не лозунги, а руководство к действию. И всё это для того, чтобы некая Лариса Матвеевна соизволила принять его, Владимира Захарова, для приватной беседы.
Он сидел перед женщиной, через которую проходили тысячи тонн металлов, и проклинал Лёшкино изобретение, для которого нужны были стратегический титан ВТ-1-0 и медь М1. Лариса Матвеевна вдумчиво, одно за другим, читала письма, а он, вспотев от напряжения, видел, что в её биополе лихорадочно мечутся некие цифры, легко образующие трёхзначные числа. Улучив момент, когда они остались одни, Владимир резко спросил:
-Сколько?
Она молча набрала число на калькуляторе и перевернула его экраном к Владимиру.  «Однако!» - удивился он её нахальству. Обнулил экран, набрал свою сумму и повернул калькулятор обратно. Зубы и нос на её лице прорезались ещё отчётливее.
-Я не одна, - делая вид, что не знает, куда глаза девать, опустила агатовый, навыкате  взгляд Лариса Матвеевна.
-Мы только начинаем, - в свою очередь извинился он.
Тогда она выписала наряд на базу.
Это потом, когда разрушительная сила перестройки наберёт мощь, достаточно станет одного звонка из Госснаба на уральский завод смышлёным ребятам, и титан пойдёт по прямым связям, а пока деваться было некуда. Но это и тогда Валера усталым голосом спросил Владимира:
-Тебе не надоело по пустякам беспокоить? Хочешь, эшелон металла тебе подгоню.  “Цветнину” не обещаю, а “чернушку” – пожалуйста.
-А где деньги?
-Это уже твои проблемы.
И на базе оказалось всё проще, чем Владимир предполагал. Где-то на пятый заезд, когда переваливающаяся с боку на бок, ленивая кладовщица Зина уже пускала его под погрузку вне иногородней очереди, она, разморенная сытным обедом, предложила вдруг:
-У меня тут медь неликвидная есть, надо?
Кто ж откажется. Так Владимир втягивался в глобальную сеть посредничества, существовавшую всегда, на любом уровне, в решении любых вопросов.

                *         *         *

-Дурдом! – вернувшись в настоящее, оценил Владимир новую ситуацию в чужой квартире.
Наконец-то объявился пьяный муж Галины, но упал сразу возле порога.
-И его нашли, - склонилась над хозяином Галина, а её груди-колокола мерно раскачивались над безмятежным лицом мужа.
И эти люди существовали как часть общей информационной галактической системы, и по ним судили о состоянии извечной борьбы между Добром и Злом, но только они не ведали о том.
Владимир позвонил Лёхе, попросив приехать за документами.
-В квартиру не поднимайся, внизу жди, - поберёг он нервную систему друга.


Рецензии
Необычное начало. " В его схеме человек – элемент глобальной экосистемы, подобие биокомпьютера со своим энергетическим полем. Любая его мысль и движение выделяют энергию различных форм. Это изменение фиксируется в биосистеме человека (воде, крови, моче, лимфе), запоминается в программном записывающем устройстве Земли (скорее всего в водных пространствах)." Описание обстановки, героев тонко ощущается. Хорошо, что не пропустила это произведение. С уважением,

Савицкая Пищурина Татьяна   08.09.2017 13:53     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.