Юлька

«Ну что же, ну что же ты не идешь?!»-Тихо говорю я, с зажмуренными глазами, и протягиваю руки.
И наконец чувствую: в них опускается нежная Юлькина грудь.
Чуть-чуть опускается и-едва касаясь -замирает.
«Нравится?»-шепчет Юлька откуда-то сверху потому что стоит надо мной на коленях.
Я качаю головой в ответ.
«Как-то неправильно ты качаешь головой» –шепчет Юлька, опускаясь.
«Правильно –шепчу я. Мы же в Индии, забыла? А тут ихнее «да»- как у нас –«нет»...
«Точно-вспоминает Юлька. Тогда давай еще раз».
Опять в ладонях ее грудь. «Нравится?»-шепчет Юлька
«Угу –шепчу я. А голова? -спрашивает Юлька. Про голову забыл?»
«Головы нет -говорю я, заваливая Юльку набок. Голову я совсем потерял с тобой. Ее отключил Будда, как только мы сюда прилетели...»

Экскурсия на трех слонах.
На первом сидит Юлька, на втором-я.
Иногда Юлька оборачивается. В глазах-детский восторг. К нему прилагается повизгивание и белоснежная улыбка.
Смотрю на Юлькины ноги в коротких джинсовых шортах. Завидую слону.
На третьем слоне едет экскурсовод. Худой мелкий, жилистый, почти асфальтового цвета. Он старается ехать вровень с Юлькой потому что две верхних пуговицы ее кофточки расстегнуты и иногда Юлькина пышная грудь появляется в полном ее великолепии.
«Скотина»-думаю я про экскурсовода. Ну не устраивать же скандал. Звездный час  жизни, как-никак...

В Индию мы прилетели из Омана. В Москве -зима, январь, минус 15. В Омане -солнце и плюс 20. Январь в Омане -прекрасное время. Оно начинается где-то в середине декабря и тянется до конца февраля. А потом жара быстро набирает силу, и Оман превращается в жаровню.

Я хотел показать Юльке другую планету.
На сайте американского аэрокосмического агенства «НАСА» увидел фотографию Марса и тут же ее скачал.  Потом точно такой же пейзаж –один к одному- мы нашли в горах Омана. Юлька спозировала в овечьей шкуре едва прикрывающей бедра, а грудь кокетливо прикрыла руками. Потом оба пейзажа (Марсианский и Оманский, с Юлькой) я соединил в одну фотографию: левая половина-настоящий Марс, а правая- его Оманская копия, с Юлькой. «Давай отправим в «НАСА»! Как доказательство жизни на Марсе!»-визжала Юлька, размахивая фоткой.
«Нет, нельзя»- говорю я. Ты им сорвешь всю концепцию загадочной планеты. Пока они там только бактерий надеются найти. А тут –сразу москвичка обнаружится, да еще с четвертым номером бюста. Облом».
«Ладно..- еще раз посмотрев на фотку и вздохнув, говорит Юлька. Пожалеем американцев».

Вечером заезжаем на самый верх огромного песчаного бархана и, бросив там «Джип», отправляемся по гребню далеко в сторону, чтобы вокруг ничего небыло видно: ни джипа, ни следов шин, ничего; только песок -насколько глаз хватает- и волны пустыни. Сидим на теплом песке и смотрим как солнце садится за барханы.
«Какое блаженство»-тихо говорит Юлька, провожая солнце. Какое поразительное спокойствие приходит в пустыне. Почему так?  Я никогда не испытывала такого умиротворения в душе. И совершенно немогу сейчас представить что уже через три дня мы будем в горах, на лыжах, в Цель ам Зее! Еще одна-совсем другая- планета!». Она поворачивается и нежно меня целует. «Старикашечка мой, как я тебе за все это благодарна!».
Обнимает меня.
Стоим и смотрим туда, вдаль, где за барханами, далеко-далеко, должны быть наши горы, наши лыжи, наша напланированная на эту зиму Австрия.
Но впереди еще три дня арабской сказки, с главным приключением- двухдневным переходом через пустыню Вахиба.

Стартуем рано утром, караваном из 5 верблюдов. С моим, мы не понравились друг другу с самого начала. Эта скотина непрерывно ревела и никак не хотела чтобы я залезал на нее. А у Юльки получилась любовь с первого взгляда. Что-то она ему там улюлюкала и сразу погладила удачно, и все у них заладилось, и мы тронулись в путь.
 Первоначальное чувство восторга к обеду сменилось на заунывное качание и утомительное медленное движение по жаре. Потом пустыня вообще перестала впечатлять и сменилась ожиданием привала, потом еще одного. Наконец, время подкатило к вечеру. Мы встали между двух полукруглых барханов удачно сформировавших поляну, закрытую от ветров, хотя их, к счастью, и небыло. Проводники занялись налаживанием ночевки и ужина. Мы лежали на циновках, подложив под головы рюкзаки, и смотрели что делают люди и верблюды.

Ужин прошел на самом закате. Потом все быстро опустилось в ночь. Стало прохладно. Мы вытащили куртки, залезли на бархан, и легли на склон- смотреть в ночное небо.
«Смотри внимательно –говорю я Юльке. Сегодня- прекрасное ночное небо. Если хорошо присмотреться, то можно увидеть Бозон Хикса». Юлька, сначала сосредоточенно думает, потом заливисто смеется, переворачивается, и совсем по-детски подлезает мне под бок, и замирает, обняв. Молча лежим и высматриваем бозон.
Звезды: огромные косматые мерцающие существа, помещенные в бесконечную черную вечность... Вспоминаю что впервые громадность и косматость звезд меня поразила  еще мальчишкой, там, в детстве, на Чегете. Думаю о наших -с Юлькой -горах, которые впереди, и от этого становится уютно.

По дороге в Австрию нас ждала остановка в Дубае, на три дня. Посмотреть город и финал скачек- со знаменитыми арабскими скакунами и не менее знаменитыми наездниками мне хотелось давно. Мы выкатились из «Интерконтиненталя» в полдень и через 3 часа –со всеми переездами, перелетами, и аэропортами-были в Дубае.
Ипподром Дубая это грандиозное сооружение: целый город, с его магазинами, ресторанами, трибунами и всем многочисленным другим, что сопровождает зрелища международного масштаба. Я отдал Юльке входной билет, как только мы приехали. Терпеть немогу шататься по магазинам, а до начала оставалось еще пол-часа. Поэтому Юлька упорхнула, а я отправился выпить чашечку кофе и почитать утреннюю газету.

К первому заезду Юлька не появилась, но это не волновало, т.к. скачки ее мало интересовали. Хотя, как можно было не восхищаться красотой арабских скакунов,-я не понимал. В перерыве между заездами я спустился вниз, поближе к дорожкам, чтобы посмотреть как уводят этих красавцев. Мы стояли рядом с каким-то англичанином. Он тоже смотрел внимательно и молча, а потом неожиданно заговорил-как раз о том о чем мне думалось, и на этой почве мы сошлись и проговорили еще добрых пол-часа, пока в этот разговор не ворвался Юлькин звонок.
Она говорила сбивчиво, прерывисто, волнуясь. Говорила о том что встретила молодого араба, просто очаровательного, что он-сын шейха Катара, что они почувствовали друг друга с первого взгляда, что сейчас они мчатся в его лимузине, и что такого чувства она никогда не испытывала. Потом Юлька молила прощения, потом я отключил телефон.
Следующим было чувство дикого одиночества. Мир стал черно-белым.

Я вернулся в отель, собрал чемодан и отправился в аэропорт, откуда улетел первым же рейсом на Москву, доплатив за билет.
 
Серость города, пробки и пронизывающий ветер привели меня впорядок. Нужно было заняться делами. Нужно было кое-что разгрести срочно, и меня это радовало. Люблю свою работу. Несколько раз в жизни она спасала меня и вот сейчас был очередной.
В срочных делах прошли длинные 3 дня. Я мотался между издетельствами, обсуждал тысячу мелочей, и ел что попало, в разных кафе. А вечером раздался звонок. В трубке что-то объяснял, всхлипывал, и просил прощения детский голос. Я слушал, молчал, потом сказал одно слово: «Дура», и отключил телефон. Потом я понял что сна не будет, собрался, и поехал в ночной бар.
У стойки сидел единственный его посетитель. Я сел рядом и заказал виски. На экране телевизора крутили рекламный ролик про горные лыжи, и тут я вспомнил про Цель ам Зее, про пропавшую бронь, а вместе с ней и пару сотен долларов с кредитки. Единственный посетитель повернулся ко мне и, кивнув в сторону экрана, сказал: «вот куда сейчас надо валить!». И это испортило мне настроение. Допив виски, вышел на балкон 12 этажа и долго смотрел на город в низу, и на ночное небо. Звезд небыло и неба тоже. Была пустота.

Я вернулся далеко за полночь.
В спальне на кровати, свернувшись клубочком, спала Юлька. Рядом с ней лежала большая-на весь стандартный лист, вытащенный из моего принтера- записка: «Я больше так не буду. Твоя Дура».