Он не ревновал ее

Он не ревновал её, нет! Просто ему было очень, очень горько.
Он никогда не отличался догадливостью. Но всё-таки сумел догадаться. И понял, наконец, почему она была так холодна и безразлична. По отношению к нему. Потому что была вовсе не безразлична и не холодна! По отношению не к нему.
Он не ревновал её, нет! Ему было совершенно неинтересно, писал ли о ней стихи тот, другой. Уже неинтересно.
Потому что она сделала свой выбор. И теперь это было уже не важно. Ничего уже было не важно!
Потому что никаких сомнений у него уже не оставалось. Потому что даже такой тупой и недогадливый, слепошарый придурок, как он, должен был бы давно уже обо всём догадаться.
Вот, он и догадался. И с этим ничего уже нельзя поделать. Остается только разлюбить.
Срочно, немедленно, сейчас же!
И он старался. Правда! Очень старался! Не думать о ней.
И не думал иногда. Смотрел на других женщин. И вдруг ловил себя на том, что опять думает только о ней. Думает, как она может сегодня выглядеть, какая у неё причёска, какое на ней платье. И думал, думал, думал. Утром, днём, вечером, ночью…
Он старался. Честное слово! Он очень старался! Избегать её.
И избегал любой, даже самой случайной встречи. И вдруг ловил себя на том, что опять болтается там, где она бывает. И тут же старался уйти, убежать, скрыться оттуда. Но вскоре непостижимым образом снова оказывался там. И ничего не мог с собой поделать.
Пока не мог. Но знал, что справится с собой. Обязательно справится! И обязательно разлюбит её.
Чтобы не стоять уже у неё на пути. Чтобы не путаться уже у неё под ногами.
Потому что всё уже было ясно-понятно. И совершенно безнадежно.
Нет, он не ревновал её. Просто ему было очень, очень горько…