Трансерфер 2-25 Новые данности в судьбе страны

 2-25 
  В Москве Георгий, как обычно, поселился в первом корпусе, на пятом этаже Академической  гостиницы, в одноместном номере. Вечером он встретился с Николаем Ивановичем внизу, в ресторане гостиницы.
– Рад видеть тебя, наука! Что-то ты похудел.
– Последние два месяца была напряжённая работа. Подготовил более трёхсот рекламных справок-проспектов разработок для совместной Коллегии Госплана и министерств. Несекретные справки разработок, но новые интересные для нашего ведомства в этой папке. Их мало.
Николай Иванович положил папку в портфель. В гражданской одежде он выглядел как большинство гостей, приезжающих в эту гостиницу со всех концов Союза.
Принесли заказ на двоих. Встреча с Николаем Ивановичем здесь была не первая, и Георгий знал его вкусы. Официант открыл бутылку армянского коньяка и разлил по коньячным фужерам.

  – За встречу! – Выпили, насладившись ароматом коньяка.
– Как с защитой? – спросил Николай Иванович, приступая к закуске.
– Никак. Руководитель, после защиты докторской, получил профессорскую должность и кафедру в Строительном институте Ташкента. Теперь он возглавляет Учёный совет по защитам кандидатских диссертаций по специальности 005. Редкий совет по такой специальности.
– Какой?
– «Экономика науки». Мне нужно разрешение начальства для поездки на защиту в Ташкент.
– Когда?
– Не знаю. В общем, на связи с ним.
– Да, сложно. Хорошо! Потом сообщишь. Будь и со мной на связи.
– Именно так. Повторим? – Георгий разлил коньяк.
– За успехи с защитой!
– Рано. Сглазишь.

  Принесли горячее. Повторили.
– Ароматные и вкусные здесь котлеты по-киевски.
Закончив трапезу, закурили в ожидании кофе.
– Слушай, Георгий, с учётом малости практического выхода сибирской науки и твоей неустроенности в учёном секретариате Президиума, я должен тебе сообщить, что есть мнение перевести тебя в Сибирское отделение Академии медицинских наук. Необходима информация по новым методам лечения и лекарствам для космической медицины, а главное – новое направление в психологии – нейролингвистическое программирование (НЛП). Слышал?
– Спрашиваешь?! Нас ещё на Ваших курсах учили релаксации с медитацией и некоторым заговорам – программированию сознания на удачу и на защиту от заболеваний.

  – Смотри, какой ты у нас универсальный. Прямо страшно за тебя.
– Тьфу на тебя. У меня ещё много личных дел.
– Прости, товарищ подполковник, шутка. Я не глазливый. – Николай Иванович приступил к кофе.
– Тогда тебе предстоит новая игра.
– В какой должности?
– Начальника Научно-информационного отдела Президиума Сибирского отделения Академии Медицинских  наук. Всё остальное – как прежде.
– Интересная игра. Там же все медики, враз меня выведут на чистую воду.

  – В твоём подчинении будут информационная, издательская и патентная службы академии. А в этом ты дока. Как нам сообщили московские участники научных конференций по информатике и экономике науки, где ты постоянно выступаешь и публикуешься, твои научные интересы в информатике уходят в область «смысловых аспектов теории информации», близкой к нейропсихологии. Так что вполне естественный переход. В духе требований времени и в духе наших интересов. Там есть интересный академик АМН, Казначеев Влаиль Петрович, и его школа антропоэкологии. Его научные исследования далеко продвинуты в направлении нейропсихологических связей с информацией из Космоса. Потянешь?

  – Интересно! Я знаю о его трудностях в отношениях с академиками традиционной медицины. Слышал его выступление на заседании Президиума СО АН по вопросам совместных исследований. Думаю, мы поймём друг друга. Что, у руководства появились ко мне претензии?
– Ты бы сразу узнал. Руководство тобой довольно.
– Ну, спасибо! В СО АН капитально взят курс на фундаментальные исследования по всем направлениям науки. Тематика почти не меняется, технические науки свёрнуты, и прикладных результатов мало. Только в Институте катализа и Вычислительном центре появились новые перспективные исследования и работы, соответственно по силикагелям и программированию технологических процессов – автоматические системы управления техпроцессами.

  – Да, ВПК давно озабочено отсутствием прикладных результатов и собирается перевести свои финансы в отраслевые институты. Эта Коллегия инициирована нами. Некая ревизия работ полезна. Академики  очень обидчивы на прямое уменьшение финансирования.
– Слушай, Николай Иванович! У меня самого есть интерес к НЛП, но не научный.
– Нам и нужен практический выход. Сам виноват! В смысле, твои отчёты пронизаны какой-то метафизикой, начиная с анализов информации по НЛО. Особенно твоё предположение об изменениях биологических колебательных процессов мозга на больших скоростях в разреженных средах. О воздействии на мозг высоких частот потоков информации Ноосферы и о влиянии их на земные биотоки мозга, изменяющие сознание лётчиков и вызывающие расширенное видение со стороны. Как ты называешь это явление – «выход сознания».

 –  А ты, Николай Иванович, глубоко проник в мои мистические предположения.
 – А как же! Положение обязывает. Некоторые аналитики нашего отдела строят на твоих предположениях стройные научные гипотезы. Думаю, что лучших вариантов дослужить до пенсии, у тебя нет.
 – В таком случае, я согласен. Вариантов нет. А сколько мне ещё осталось?
– До 1987 года по закону. А по сути, сам понимаешь, от нас на пенсию не уходят. Тем более научно-технические эксперты. Ты сколько времени ещё будешь в Москве?
– Командировка на три месяца. Рабочий кабинет будет в Госплане. Жить буду здесь.
– Ну, добро! Мне пора.
– Начальство меня ждёт?
– Пока нет. Я доложу, и если что, тебя найду. Ясно? Ты здесь.
– Да, работы будет много.
– Будь!
– Честь имею!

  Госплан напомнил Георгию аппаратный муравейник из фильма «Золотой телёнок». А столовая в цоколе с несколькими раздаточными линиями и множеством столов – училищную столовую, где враз принимает пищу тысяча человек. Места для работы выделили в Отделе науки на третьем этаже, почти напротив широкой лестницы, в кабинете с большими окнами, выходящими на Кузнецкий мост, прямо над парадным входом. Упакованные стопки справок, доставленные почтой, уже лежали на столах. Ознакомившись с планами размещения отраслевых отделов Госплана, друзья разделили пачки справок по министерствам поровну, и работа закрутилась. Первым делом их представили Байбакову, подписали постоянные пропуска. Для общения с министерствами Георгию и Владимиру выдали персональные мандаты от Байбакова Н. К. и Коптюга В. А.

  Работа в Госплане удивила Георгия примитивной технологией составления государственных планов. С министерств и ведомств собирались заявки на потребные материалы и ресурсы, определялись предполагаемые затраты и прибыли производства всей номенклатуры их изделий. Складывались испрашиваемые затраты на производство по видам материалов, в соответствии с утверждённым процентом роста производства продукции, планировались добыча и распределение сырья по производителям, и устанавливался план производства. Наука должна повышать эффективность всех технологических процессов промышленности.
Задача Георгия и Владимира сводилась к тому, чтобы убедить работников министерств применить разработки СО АН в их технологических процессах, якобы они повысят их эффективность. Своего рода работа коробейника, торгующего государственной интеллектуальной собственностью. Одним из первых министерств, куда направился Георгий, было Министерство машиностроения.

  – Вы предлагаете новый мощный пресс Института Гидродинамики, который вдвое мощней существующих в нашем технологическом цикле, – говорил начальник отдела новой техники Министерства машиностроения. – Хорошо. Допустим, мы доведём научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) своими силами и встроим вашу научную идею в наш техпроцесс.
– Эта идея доведена до конкретного рабочего изделия. Понятно, рабочий агрегат нужно привязывать к особенностям конкретного технологического процесса, – уточнил Георгий.
– Вы правы, я об этом. Но это наши финансовые затраты и немалые.
– Но учтите его плюсы! Пресс вдвое сокращает процесс штамповки листового металла обычных толщин в вашем техпроцессе и вдвое увеличивает срок службы!
– Это значит, вместо наших старых двух можно поставить ваш один. Для этого надо остановить линию, убрать прессы и вставить на их место ваш пресс. Допустим, на это потребуется неделя. А линия стоит, продукция не выпускается. На каждом старом прессе три смены по два человека. После установки вашего одного пресса нужно будет уволить или перевести на другую работу шесть лишних прессовщиков. Это такая головная боль. Если я подпишу согласование применения вашей разработки, то министру легче уволить меня, чем шесть рабочих только на одном заводе. А их два. Так что поймите, ничего личного. Не подпишу.
– А как же вы обновляете производство? У вас же план по новой технике, что в них?
– Вас интересует моё мнение? Извольте! Всё устарело: и продукция, и оборудование по его производству. Нужно всё менять. Необходима новая продукция и новое производство, и начинать нужно на чистом месте, существенно меняя этот устаревший техпроцесс. Но на это нет ни времени, ни денег. А наши планы по новой технике мы называем планами «латания дыр».

   Посещение отделов новой техники министерств, где везде был примерно одинаковый подход к разработкам учёных, привело Георгия в уныние. Проблема внедрения новой техники не может быть решаема в этой госплановской системе, в этом тотальном распределительном государственном механизме плановой экономики. Где каждый грамм сырья, каждый квадратный метр производственных площадей, каждый рубль развития производства – всё ограничено, учтено и спускается свыше с годичной задержкой. По настроению работников Госплана, на таком высоком уровне, Георгий впервые понял, что никакие «латающие» реформы распределительной социалистической системы хозяйствования не помогут качественному росту. Она устарела. Форма исчерпала своё содержание. Нужен качественный переход к другой, рыночной, системе экономики для большинства отраслей лёгкой промышленности народного хозяйства. И только добывающие и тяжёлые отрасли промышленности, завязанные на Военно-промышленный комплекс, включающие в себя все этапы НИОКР и производства, заинтересованы во внедрении новейших разработок академической науки. Но их мало. Наука Академгородка теряла свой имидж. А следовательно, и госплановское финансирование.

  Георгий вспомнил, как легко и быстро он покупал товары бытовой потребности у частников польских товарных лавок. По заказу-каталогу любые модные новинки прямо из Парижа или Берлина. Как несравнимо ухожены небольшие частные сельскохозяйственные поля и животноводческие частные фермы вокруг аэродрома, использующие хлева ещё построек VIII века. Это всё жило и работало и всячески противилось советской коллективизации и госпланированию. Такого высокого уровня сельскохозяйственного производства он нигде не видел у нас, даже теперь, по телевидению. О мощёных улочках маленьких городков и шикарных двухполюсных в обе стороны, с двухуровневыми развязками пересечений автострад, и говорить было стыдно. К 60-му году в Польше было восстановлено всё, что можно было восстановить. Чистота и порядок на улицах не воспитывал советских курильщиков, привыкших плевать и бросать окурки прямо под ноги.

  Работая в Госплане, Георгий видел своим сознанием, как тёмные потоки времени разрушают остатки доверия народа в добропорядочность всех уровней власти. Даже на уровне Госплана забота о нуждах народа и ответственность за эффективность использования ресурсов страны не волновала бюджетных работников. В конце каждой недели все работники Госплана до уборщиц включительно получали госпайки дефицитных продуктов и алчно сетовали на уменьшение ассортимента. Все чиновники-москвичи, даже на уровне администраторов гостиниц, не стесняясь, требовали плату за свои услуги и принимали подношения от приезжих. К выставке Сибирское отделение готовило дорогие подарки для чиновников: изделия из драгоценных и полудрагоценных камней из коллекции Музея геологии. Тлетворное зловоние коррупции пронизало все уровни жизни. Действительность застоя приближалась к порогу нравственного, экономического и политического кризиса. В Москве чувствовалась политическая растерянность ожиданий неизвестности – Системного взрыва.

  Это чувствовалось, об этом говорили. Госплановцы тихо, в кулуарах, рассказывали анекдоты про себя. Один из них поразил Георгия.
«Идёт военный парад на Красной площади. На трибуне дорогой Леонид Ильич Брежнев, спрашивает министра обороны Устинова Д. К.
– Это кто, целый квадрат идёт вначале военной колонны нашей лучшей ракетной техники? В одинаковых чёрных костюмах, в одинаковых серых плащах и шляпах, с одинаковыми чёрными чемоданчиками? Красиво смотрятся! Красиво идут!
– Леонид Ильич! – отвечает Устинов. – Это наше новое секретное оружие.
– Какое?
– Госплан! Наши Джеймс Бонды. Оружие удивительной разрушающей силы!»

   Совместная Коллегия Госплана и СО АН состоялась 4 сентября 1984 года. В планы народного хозяйства страны включили около 30 разработок, с выделением соответствующих финансовых средств на их дальнейшее совершенствование. По странному стечению обстоятельств, будто в награду за труды, день Коллегии совпал с днём рождения Георгия. Он заказал в ресторане гостиницы небольшое застолье и после окончания пригласил всех президиумских участников Коллегии. Коптюг, естественно, отказался. Получилось чествование успеха дела Георгия и Владимира.