Мой добрый дядюшка Кошмарский - 26

Глава 16. РУССКИЕ ИДУТ

                Это – Крым.
                Это, в общем-то, та же Россия…
                (Из песни Вики Цыгановой)

Мы печально сидели перед экраном. Не было сил ни на радость, ни на серьёзный анализ произошедшего. Кажется, мы немного устали. И только Яська, не покладая рук, трудился во благо общественной пользы. А результат его каторжного труда всё не наступал и не наступал.

- Не получается? – деревянным голосом спросила Эльжбета.

- Не получается, пани Эльжбета, - вздохнул хлопец, - уж не знаю, что и делать.

- Отдохни, детка. Потом доделаешь.

- Не получится, ясновельможная пани. Эта поломка – за пределами моей компетенции.

Вот так так! Оказывается, есть что-то в компьютерном мире, находящееся за пределами компетенции нашего компьютерного гения.

- И что теперь? – расстроилась Марина.

Действительно, дело принимало нежелательный оборот. Конечно же, семейство пана Мышъа чудесно справлялось с функциями навигатора, но рисковать ими далее мы не имели право. Срочно требовался специалист, а лучше сразу несколько. И никого не смущал тот факт, что данный компьютер ещё не изобретён. Люди его смогут изобрести – люди его и починить смогут. Дело было за малым – найти таких людей.

И тут нас с мужем посетила одна и та же счастливая мысль:

- Наша москвичка!

- Наша пани Светлана!

Как же мы сразу не подумали о Светлане Давыдовне. И не только о ней. Мало того, что её семья состояла из умных и приятных людей, так вдобавок все они были профессиональными компьютерщиками!

- Пани тоже наша родственница? – спросил дядюшка.

- К сожалению, нет.

- Тогда родственница пана Александра?

- Нет, пани Светлана – наша любимая пациентка. Точнее, моя пациентка, лечение которой постепенно перешло в добрую дружбу семьями, - ответила я, - она и её сын – тоже последние в своём роду.

- Пани наш человек?

- Более чем. Вот уже несколько лет она приезжает отдыхать в мой санаторий, и с её приездом словно солнышко всходит. С ней очень интересно и приятно общаться, а это такая редкость в наше время. Я даже пыталась брать у неё уроки компьютерной грамотности, да вот только не шибко преуспела ввиду своей технической бесталанности и чудовищной усталости во время курортного сезона.

- Интересно будет познакомиться с таким человеком. Как ты думаешь, Катажинка, она не откажется нам помочь?

- Ни в коем случае. Я же говорила, пани Светлана – наш человек. Вот только адрес её я не помню. Нам как-то не по доходам ездить в Москву, особенно в последнее время, вот и не запомнила. Придётся искать.

- Это как раз не представит проблемы. Такой человек не может не быть нашим сотрудником, - дядюшка живо застучал пальцами по клавишам.

-Это ж надо, какие таланты скрываются среди нас, - подумалось мне.

- Смотри, Екатерина, - шопотом опереточного злодея подначил «пан Александр», - человек из Средних веков, современную физику не учил, а как в компьютере разбирается!

- Вот чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, - тем же тоном ответила я, - я хоть что-то пытаюсь делать при своём отсутствии таланта, а некоторые даром что ленятся, да ещё и нагло прикалываются, можно сказать, обижают…

В захватывающем процессе пререкания мы пропустили момент связи, и очнулись только после того, как мелодично прозвучал сигнал перехода.

- Прошу, - дядюшка галантно подал руку высокой худощавой даме с аккуратной короткой стрижкой. Следом за ней появились двое мужчин – пан Олег, муж пани Светланы, и Андрей, её сын.

- Приветствую вельмишановное панство, - мгновенно оценила обстановку дама.

- Урааа! – радостно завопила я, - наши москвичи приехали! Русские идут!

Все вежливо раскланялись и раззнакомились. Прав оказался вельмишановный дядюшка – наши друзья действительно работали на одном из московских постов по исправлению истории, кто бы в этом сомневался, и не встретились мы до сих пор только по причине полного отсутствия родственных связей. Но они же, наши московские друзья, представляли собой ещё и мобильную ремонтную компьютерную бригаду.

- Много у вас вызовов? – полюбопытствовал Марек.

- Более чем, - заверили москвичи, - видели бы вы, сколько всего происходит!

- Догадываемся, - ответили мы, - мы тут тоже не скучаем. Вот недавно пани Катажина…

- Верю, - улыбнулась пани Светлана, - о талантах пани Катажины в плане общения с электротехникой знаю не понаслышке.

- Протестую, - заявила я, - это не я, это стрела!

- Какая стрела?!

- Татаро-монгольская, калёная.

- Как всё далеко зашло!

- Не так уж и далеко, я успела увернуться, вот только машина пострадала, и до сих пор мы её полностью починить не можем.

- Люди её сделали, люди её и починят, - вздохнул Андрей, - ма, ты тут пообщайся, а мы с отцом займёмся железом. Когда надо будет проверять программу, мы тебя позовём.

- Хорошо, сынок.

- Может быть, чаю? Или покушать? – вмешалась наша «интендантская часть» - пани и паненки Кошмарские, - успеете поработать.

- Спасибо, после, а сейчас мы посмотрим, в чём тут дело. Вы отдыхайте пока…

Мужчины занялись «железом», а мы уютно расположились общаться.

- Так пан Кошмарский действительно существует? – шопотом спросила пани Светлана, которая была в курсе наших весёлых фантазий.

- Как видите. Мы сами вначале были в шоке, а теперь привыкли. Тем более, люди такие хорошие…

- Кто бы мог подумать, - покачала головой наша гостья, - вот вам и шутки.

- Мы тут столько всего интересного увидели и кое-что даже успели сделать, - похвастался Антек.

- Мы тоже. И не только мы. Сейчас по всему миру столько всего происходит и меняется!

- Вот интересно, милая пани, - поинтересовался Збышек, - как всё-таки произойдёт окончательное изменение мира? Ведь все наши вмешательства такие разные и такие точечные. Как со всем этим разобраться и как сложить из всех этих точек картину будущего мира?

- Да, действительно, по какому принципу сформируется конечный результат?

- Насколько я поняла, всё произойдёт так же, как в пересыщенном растворе присходит кристаллизация. Вроде бы, ничего нет, кроме соответствующим образом приготовленного раствора. В этот раствор бросают некую вещь – и тут же на глазах происходит кристаллизация…

- Кристалл сердец, - переглянулись мы с Маринкой.

- Кристалл чего?

- «Кристалл сердец» - когда-то наш друг Иван Соколов написал поэму под таким названием…

- Хорошее название…

- Как там наш Ваня, и ребята…

- Всё у них в порядке, - вмешался в разговор Кошмарский, - можно не сомневаться, что ваши друзья работают над тем же вопросом.

- Не сомневаемся. Вот, Славик трудится вместе с нами.

- Итак, получается, что в результате наших вмешательств в истории образуется некое подобие кристалла, который соединяется с другими подобными кристаллами, исправленными и более чистыми, чем те, которые были до вмешательства, и история мгновенно меняется? – спросила Марина, имеющая склонность к точным наукам.

- Можно сказать, что и так. Только без кристаллов в физическом их виде. Если хотите, это будет нечто виртуальное, что можно для ясности назвать кристаллом или чем-то подобным.

- Интересно, пани Светлана, - спросил Славка, - посмотреть бы, как эта кристаллизация  произойдёт. Возможно ли это?

- Увидеть всё сразу, конечно, невозможно. Можно попытаться представить один участок, хотя бы ваш Крым.

- Да-да, мы попали сюда оттуда, и, как было нам сказано, в последние дни существования мира, в один из редких светлых дней.

- А какими же были остальные дни?

- Очень тёмными. В течение минимум пяти лет мы надолго забывали, как выглядят чистое небо и солнце. Небо было затянуто тёмными и низко расположенными тучами. Они висели над головой, а дождя не приносили. Только многодневные гнетущие грозовые тучи. Но практически без грозы. Это страшно выматывало, вгоняло в депрессию. Солнечных дней было не больше десяти в течение осени, зимы и весны.

- А летом?

- Лето начиналось внезапно и длилось недолго. И было воистину африканским. Мы забывали, что такое сухие субтропики летом, и как выглядят солнце, луна и звёзды зимой.

- Это просто ужасно.

- Да, прямо ад сплошной.

- Это был ещё не ад. Ад начался позже…

- Интересно бы увидеть.

- А не страшно?

- Страшно, но интересно.

- Страшно интересно!

- Паненки, не отвлекайтесь, - осадил нас с Маринкой дядюшка, - вот как только мы с вами  увидим ад, если компьютер разобран.

- А пани Светлана у нас волшебница, - сообщила я, - правда – правда.

- Если народ верит в мои способности, ничего не остаётся делать, как оправдать доверие народа, - сообщила пани Светлана, - садитесь поудобнее, сейчас займёмся волшебством.

- Но, пани, - пан Тадеуш в замешательстве формулировал фразу.

- Не волнуйтесь, пан ксендз, - мягко отклонила нарождающееся заявление представителя святой церкви наша гостья, - никакого колдовства не будет. Дело обстоит намного проще…

-?!

- Вы, конечно, в курсе, что мысль материальна?

Пан Тадеуш молча кивнул.

- А если мысль материальна, грех не использовать такую возможность. Все знают, что коллективные медитации зачастую творят чудеса. Медитация колдовством не является?

- Не является.

- Ну, вот и славно. Прошу всех сесть удобно, расслабиться и подумать на вышеозвученную тему. И не просто подумать, а ПОДУМАТЬ! От всей души.

И мы подумали. И в тот же момент пожалели о содеянном.

Перед нами был ад. Настоящий и до обиды мерзкий и низкопошибный. В центре столицы одной из союзных республик, на моей любимой площади Октябрьской революции, где когда-то выставлялись такие чудные картины (я тяжело вздохнула, вспомнив четыре прекрасных месяца обучения на курсах по терапии в мирном на то время городе Киеве) бесновалось грязное стадо накуренных вурдалаков. По рыло в дерьме и помоях, в испохабленном снегу непонятного цвета. Среди баррикад из стандартных мешков со льдом. Среди копоти и чада от горящих покрышек, привезённых и аккуратно сложенных в большом количестве. Вопящие девицы, представляемые диктором ТВ как сознательное студенчество. Странного вида существа, представляемые как медики, совершенно безграмотные, и не только в медицине. Вшивые бомжи, омерзительного вида старухи с надписью «матери», выламывающие камни из брусчатки. Дамы с бегающими глазками хорьков, раздающие однотипные бутерброды и стаканчики чая с непонятными наполнителями, после употребления которого биомасса зверела и кидалась отрабатывать свои ежедневные тридцать серебренников. А стадо гнали на убой штурмовики. Качественно отдрессированные, зомбированные, грамотно экипированные, выбранные не просто из низов, а из самых худших низов «свидомого товарыства». Привлекали внимание глаза действующих рыл адской трагедии. В них было всё, кроме жизни. У зверя, кидающегося рвать в клочья свою добычу, в глазах может быть больше смысла и жизни, чем у описываемых представителей биомассы.

- Что это? – в ужасе спросили паненки Кошмарские.

- Это так называемый «майдан».

- Да-да, помнится, был у нас подобный ман…

- Екатерина! – предостерёг меня от солёного словца Саша.

- Да ладно тебе, - отмахнулась я, - ты гляди, что эти майдауны творят!

Стадо загарцевало на очередной штурм.

- Эх, вдарить бы по ним сейчас из пулемёта, - мечтательно заявил мой супруг, - да что ж милиция не стреляет, это же нападение на представителей власти, они имеют право применять оружие!

- Саша, им не из чего стрелять, - приглядевшись, сказала глазастая Маринка, - они без оружия…

Стоящие на пути ревущего беснующегося стада крепкие парни в синем камуфляже могли защитить себя и охраняемые объекты только щитами, касками и светошумовыми гранатами. И, в крайнем случае, лёгким травматическим оружием. А банда подонков использовала камни из мостовой, цепи, биты (господи, откуда на окраине бейсбольные биты, на ней уже много лет забыли о спорте вообще), арматурные пруты, обрезы, пистолеты и коктейли Молотова! На наших глазах, в центре «европейской» столицы беснующееся злобное стадо рвало в клочья элитный спецназ, которому даже не выдали табельное оружие!!!

- Да что же это такое?!

- Это, прошу пани, «Беркуты».

- Кто?

- «Беркут», спецназ для наведения порядка в подобных случаях.

- Да как же они могут навести порядок, безоружные против банды вооруженных отморозков?

На экране стадо привычно раздвинулось и подонок в грязной тряпке на рыле, из-под которой поблёскивали ненавистью маленькие глазки, с размаху запустил очередную бутылку с адской смесью. Беркутовец вспыхнул, коллеги привычно кинулись его тушить, а злобные бандерлоги с чёрными тряпками на рылах разразились счастливыми животными воплями.

- Боже мой, что творится!

Телекорреспондюк в клочковатом треухе и бронежилете разливался соловьём по поводу героических майдаунов и злобных беркутов, обижающих бедных детей, вышедших выразить своё мнение по поводу вступления крайины в европейский союз…

- Вот ещё, чего мы там не видели, - буркнул Саша…

- И кто это здесь дети, эти бородатые вуйки, вон-вон, смотрите, какая деточка з вусами и небритым рылом, - завопила Маринка.

- Ага, вошли злые дяди из спецназа в детский садик и отшлёпали деточек на горшочках, - ядовито добавила я, - клизмочку бы тем деточкам. С нафталинчиком и патефонными иголочками. Может, хоть тогда поумнеют.

- Не поумнеют, - авторитетно заявил Саша, - им умнеть нечем…

На экране, на фоне портретов Юли, Бандеры и Гытлэра-вызволытэля похожие на горилл тётки с надписями на кацавейках «МАТЕРИ» грубо выламывали из мостовой камни для убиения спецназа. После этого они шли табуном к отдыхающим после нечеловеческого штурма «Беркутам» и ядовито-сладкими голосами уговаривали их сдаваться и не обижать «детей».

Мы тут же засомневались, есть ли у подонков с коктейлями Молотова матери вообще. Больше похоже на то, что их высидела на льдине в куче навоза жуткая смесь динозавра и крокодила.

На экране очередная корреспондючка взахлёб рассказывала о майданном быте. Посреди красивейшей когда-то площади стоял ряд армейских палаток, висели грязные тряпки и строем шастали туда-сюда немытые личности с замотанными чёрными тряпками рылами.

- Что поделаешь, - вздохнул пан Тадеуш, - кочевые привычки. Через тысячу лет печенеги всё-таки взяли славный город Киев.

- Печенеги? – удивился Славик, - откуда?

- Ты слышишь их говор? – спросил Саша.

- Да, типичная западенская гвара, нормальные люди там вряд ли появятся.

- А западены кто?

- Жители западных окраин.

- А кто они по национальности?

- Клянутся, что украинцы. Настоящие, в отличие от прочих «москалей».

- Не верьте клятве предателей, - не выдержал пан Тадеуш, - у них нет ни капли славянской крови. Это этнические печенеги. Грязные кочевники, которых презирали другие, более цивилизованные кочевники, за их нежелание мыться и склонность к людоедству.

- А как же они появились в карпатских горах?

- Когда-то им на пятки наступали половцы и предки современных евреев, воинственные хазары. Гнали их через всю степь, как шакалов. Деваться было некуда, вот они и дали взятку кому-то из князей. Киевское начальство всегда славилось тёплой любовью к хабарям. Их и пропустили в горы под клятву никогда не возвращаться. Вот они и держали клятву тысячу лет. На большее их просто не хватило.

- Вы так уверенно рассказываете, пан Тадеуш. Откуда такие данные?

- Из первоисточника. Можете поверить, Ватикан пользуется проверенными данными.

- И периодически посылает подобные существа на разборку с религиозными конкурентами, - не выдержала ядовитая я.

- Брейк. Смотрим дальше. Не хватало нам ещё самим перессориться, - быстро сказала пани Светлана.

- Извините, пан Тадеуш, это на меня адская энергетика подействовала.

- Ничего, дочь моя, - вздохнул пан ксендз. Крыть ему было нечем.

Представляю, как противно было иметь дело утончённым католическим священникам со стадом  дикарей, укрывшихся в лесистых горах и продолжающих существовать там своим людоедским укладом. Но пришлось. И потихоньку бравые панотцы прибрали к рукам мятежные души примитивных кочевников, сделав из них, кроме всего прочего, спесивых религиозных фанатиков. Вот и имеем то, что имеем. Ошь яхощь, как говаривал когда-то незабвенный Иван Соколов. Ощь тахощь.

На майдане плясала метель, звучали выстрелы и в третий раз за последние полчаса вдохновенно вылось, шо щэ нэ вмэрла украина. На фоне захваченных и закопчённых административных зданий в каркасе изуродованной новогодней ёлки покачивался в петле одинокий повесившийся представитель небесной сотни, что завершало невесёлый пейзаж. Это было печально, но, к сожалению, закономерно. Психиатрия никогда не обходилась без суицида. Увы.


- А мне его жалко, - я даже не ожидала от себя подобной скорби, - жил себе, плохой или хороший, неважно, но жил. Пас вивэць на полоныни, играл на курнае…

- Карпатская труба называется трембита, - автоматически поправила Марина.

- Ну, на трембите, так на трембите, и на здоровье, пусть себе играет. Да бог с ней, как она там называется, хотя с виду типичный среднеазиатский курнай. Речь не о том.

- А о чём? С чего это тебя на философские размышления потянуло, - насторожился Саша, - это не к добру. Сейчас последуют неожиданные выводы…

- Нет в моих выводах ничего неожиданного. Всё вполне закономерно. Каждый народ приходит в этот мир для чего-то, с какой-то целью. И когда он неправильно понимает свою цель, всё очень плохо заканчивается.

- А, вот ты о чём. В мире всё должно быть разложено по полочкам…

- А почему бы и нет? Была себе страна, никому не мешала. Но на её беду нашлись некие оригиналы, которые решили всё немного перекроить. Сами или за умеренную оплату недружественных стран – это уже не важно. Нарисовали новое государство на южной окраине, назвали «Украина». Презентовали свежевылупленной «крайине» плодородные земли, шахты, данные о разведанных полезных ископаемых, построили заводы, школы, институты, больницы, электростанции, создали современную инфраструктуру, думали – дружить будем. А с кем дружить? Вместо того чтобы учиться и работать во благо своей страны, новые хуторские «нацкадры» влезли в руководство, как свиньи в огород. И не затем влезли, чтобы приносить пользу своему народу, совсем неплохому, кстати, югорусскому народу, а с целью воровать «скильки бачишь», брать «хабаря» и тормозить развитие страны.

А тут ещё и недруги наши подсуетились, объяснив дикарям, какие они есть гениальные и богорожденные. Так у власти на огромной части русской земли оказались тупые, агрессивные и до омерзения спесивые существа. Кстати, тем, кто организовал многократное увеличение территории «тысячелетнего окраинного рейха», они тоже отплатили наичернейшей неблагодарностью, кляня их на каждом углу и уничтожая памятники и самую память о благодетелях. Потом неизвестно с какого бодуна на 300-летний юбилей дружбы севера и юга подарили хуторянам наш благодатный край, практически разорив его тем на долгие годы. Нам на нашей территории длительное время объясняли, что мы существа второго сорта, и гэть на свою Московию з наший исконно свидомой зэмли. А теперь изо всех сил стараются поссорить нас с родиной и отдать в рабство недружественным западным племенам. Пытаются украсть нашу историю, наш язык…

- Так ваши два языка сходны, почти одинаковы, - недоумевал Збышек, - во всяком случае, понять можно…

- Это классический полтавский диалект понять можно и схож. А то, что нам навязывают как ридну мову в течение поледних двадцати с лишним лет, бабушка Ядвига называла «изуродованным польским». Польский язык сам по себе хорош, зачем его уродовать? Кроме того, мне и классический диалект был тяжёл для восприятия.

- Почему?

- Догадываюсь, - ответила за меня Марина, - всё из-за врождённой грамотности?

- Странное словосочетание.

- Странного тут ничего нет. Такая особенность организма. При ней человек особенно остро чувствует ошибки в написании или произнесении текста. Часто просто до боли. Кстати, эта особенность организма отмечалась у моих родителей и у Марины. К сожалению, та, другая Марина начала намеренно коверкать слова, словно потеряла свой дар. Даже имя в сети взяла не то «Брынзодятелъ», не то «Прысядюндель». Словно это действительно была не она, а другой человек.

- Да бог с ней, - ответила Марина, - не будем о печальном. А переваривать тексты на «ридний мови» нам с тобой действительно нелегко. Не потому что они плохие или хорошие. Они воспринимаются как безграмотные.

- Так и есть, - подтвердила я, - меня со второго класса заставляли изучать «спивочу и соловьячу», а для меня это было равно пытке. Тем более, добавлялся фактор навязывания. Благо, в Крыму такую ценность, как ридна мова, никто всерьёз не воспринимал. Мы в школе просто хихикали над текстами типа: «Выпав сниг на пориг, кит злыпив соби пыриг. Покы мазав, покы пик, а пыриг водою стик». Нехилая тема для развития мозга второклашек?

- Это что, продолжил Саша. А мы ещё застали шедевр мировой классики: «Стоить баба на городи, а литак над огородом. Трахтур у поли тыр-тыр-тыр. Хто за що, а мы за мыр. Бэшкэтуйтысь, ымпэрыалысты, щоб вы уси повыздохлы»…

Когда стих всеобщий хохот, дядюшка сказал:

- У вас, оказвается, было очень весёлое обучение. Грех расстраиваться.

- Так это веселье, к сожалению, продолжалось не всё время обучения. Нам ещё экзамены предстояло сдавать на полном серьёзе.  И это ещё что…

- Что же приключилось дальше?

- В пятом классе Иринушка передала нас на дальнейшее обучение другим преподавателям. Хорошим, средним, плохим. И в том числе учительнице по украише. Вот так в нашей жизни появился кошмар по имени Танька. Фамилии и отчества не помню. Звали мы её просто хохлушка. Нет, поймите меня правильно, я готова была полюбить чуждые мне язык и культуру, но не таким же способом!

- Она что, использовала телесные наказания, как в бурсе?

- Хуже.

- Что может быть хуже для ребёнка, чем телесные наказания?

- Унижение. Хамство. Чудовищная злоба стареющей и национально озабоченной  неудачницы из бандерштадта. Мы упорно не понимали, чего она от нас хочет, а она требовала жертвенной любви к её родной культуре и образу мышления. С помощью чудовищного визга:

- Вы! Украинськэ! Сало! Йисы! А! Мову! Вчиты! Нэ! Бажаетэ!!!

На такой привет ответ был соответствующий. Презрение к её культуре и образу мышления накрепко привилось даже у юных этнических украинцев. Кстати, при наступлении на наше горло нэзалэжности от здравого смысла Танька пробилась-таки в депутаты. Несколько раз слышала её глупый визг по радио. Но это было потом. А пока по крымским городам потихоньку пошла замена вывесок и объявлений. Мы по привычке ржали над всякими там йидальнямы, шкарпэткамы, чахлыками нэвмырущимы и хробаковидными ухвистямы. Ждали, когда эта глупость и несусветная чушь прекратится. Она не прекращалась, а только набирала силу. Начальниками, а потом и просто на работу стали брать в первую очередь не умных людей и хороших специалистов, а национально свидомых, а лучше сразу озабоченных. Вот так выродилась большая часть руководящего состава. Под это дело легко прошли перестроечные безобразия, и наша жизнь была изуродована окончательно.

Санаторная система убивалась медленно, но верно. Человеческая жизнь на этом фоне никого не интересовала. Мой санаторий в первый раз был загнан в отпуска за свой счёт в конце 1992 года. Начался самый короткий, но и самый тяжкий эпизод из многих. Первый месяц мы тупо отсыпались и отдыхали. А потом началась ломка. Тогда нам ещё не был навязан наркоманский образ мыслей, и я поначалу не могла понять, почему так больно и тяжко. Оказалось – нормальная ломка рядового советского трудоголика. Потом боли прошли и началась цинга. Через три месяца простоя я вышла на работу с кровоточащими дёснами. Вскоре десна распухла и дико разболелся зуб. Спасти его не удалось, в течение месяца по дороге на работу я каждое утро заходила к стоматологу, который разрезал десну и ставил дренаж.

Но всё проходит, прошла и гангрена. Следующие отпуска за свой счёт длились уже по полгода. Зарплату за летние месяцы нам кусками кидали зимой, да и то не полностью. Цынгу 1999 года  вылечить не удалось даже за лето. К тому времени мы уже познакомились с Сашей, который работал в подобном санатории, но на другом море, в 500-х километрах от моего города. Уходить с моей работы надо было вовремя, но жалко было оставлять санаторий и коллектив, тем более, что мне в 1988-м году дали однокомнатную квартиру в малосемейке, и нехорошо было, вроде бы, проявлять неблагодарность. Но благородство по отношению к дремучему быдлу неприемлемо. Тогда по вине моих бандерлоговых начальников мы потеряли ребёнка. В сорок лет. Единственного, который мог у нас быть…

- Господи, Катажинка, как ты это всё перенесла, - Эльжбета обняла меня за плечи, - и что же ты сделала?

- Что я могла сделать? Жаловаться на подонков их же коллегам? Да ещё в таком состоянии. Я додежурила по санаторию, собрала свой кабинет, попрощалась с сотрудниками и ушла домой укладывать сумку. Утром Марина бросила им на стол моё заявление об уходе и забрала оставшиеся вещи. А я в это время уже ехала к Саше. Ехала в состоянии аффекта, не думая о том, что могу умереть по дороге. Но выжила. Даже последнее затмение двадцатого века встретила в городе Б.

Вернувшись, стала на учёт в службе трудоустройства. Уволили меня мои бандерлоги, вопреки заявлению, по собственному желанию. Поэтому я не могла бы получить пособие по безработице раньше, чем через три месяца. Но в службе работали нормальные люди, битые жизнью, сами бывшие безработные, и вскоре я начала учиться на курсах миниатюрной живописи в соседнем городе. Рисовать я в детстве обожала, но потом жизнь отбила всю охоту, а тут вдруг появилась возможность поучиться три с половиной месяца, получая стипендию в размере пособия. Я была самоучкой, художественного образования не имела, но совершенно не ревновала своих соучеников. Видели бы вы, какие это были талантливые девочки! Все до одной после художественной школы, многие после этих курсов пошли учиться дальше. Я горжусь их достижениями, как гордилась бы достижениями своих родственников, если бы они у меня были.

- Неужели ты сильно от них отставала?

- Ни в коем случае. Училась я прилежно, и неплохо подтянулась, хоть и не сравнялась с профессионалами. При всех пятёрках и четвёрках считаю, что научилась рисовать на твёрдую тройку. Может быть, с плюсом. Даже получила диплом художника четвёртого разряда. И поняла, что медицина мне ещё не совсем опротивела, что это моё. А рисовать – что ж, навсегда я забросила карандаши или на старости лет, если доживу, проявлю недюжинный талант – не знаю. Время покажет. Но я рада, что в моей зачумлённой жизни были эти талантливые люди. Словно блеснувшая на миг яркая звёздочка. Блеснула – и погасла.

А я, когда пришло время, вернулась в свою курортную медицину. Санатории потихоньку умирали, я переходила в следующие, доходы были нищенские, жизнь беспросветная - вот так незаметно и старость подкралась, аки тать в ночи. Стариков на работу стараются не брать, ведь на фоне последних нормальных специалистов особенно заметно убожество подросших национально свидомых кадров. Молодёжь при первой возможности уезжала из страны. Мы тогда получили письмо из Вятки от подруги Ирины со стихами, от которых хотелось плакать. Нет, не подумайте плохо, устроилась она очень хорошо, вышла замуж, воспитывает двоих детей. Но ностальгию никуда не денешь!

- Помнишь, Катрин, ты ей тоже ответила стихами?

- «Пришло письмо подруги – эмигрантки, уехавшей в Россию из России»? Как не помнить, помню, - невесело усмехнулась я…

А политические маразмы в отечественной жизни продолжали крепчать. Махровым цветом расцветал фашизм. Всё чаще отдельные официальные рыла из районов с хронической нехваткой йода в питьевой воде обещали казнить клятых москалей за родной язык и чуждые хуторскому быдлу взгляды…

В 2006-м году дошло до полного безобразия. В Крым нагло пожаловал НАТОвский военный корабль и начал разгрузку причандалов для военной базы. А нас они спросили? И тут даже задавленные нечеловеческими условиями жизни крымчане не вытерпели. Придя домой после работы, я включила телевизор. Тогда по непродавшейся ещё фашистам «Черноморке» показывали ворованную российскую программу новостей. Мы увидели на экране компанию городских коммунистов с красным флагом, протестующих против агрессоров. Мы с Сашей переглянулись. В глазах читался один вопрос: «А почему это мы до сих пор не там?» Мы без лишних рассуждений собрались и пошли туда.

На дороге у бывшего пансионата рижского завода «ВЭФ» яблоку негде было упасть. Народ бурлил и негодовал. Незваные гости вначале нагло выглядывали из окон и даже пытались фотографировать, но по мере усиления накала народного возмущения тихо исчезли. Опытные, видать не один кирпич получили в окошко в разных подвергшихся дер…, простите – демократизации странах.

Оказалось, «демократический» десант высадился в феодосийском порту и начал устраиваться, как у себя дома. Выгружали контейнеры, один из которых был набит презервативами – надо же новым хозяевам вольготно существовать в захваченной стране и не иметь от этого проблем. Два следующих контейнера были очищены сразу, и находящиеся там деньги быстренько растворились в пространстве.

Дальше пошла военная и строительная техника. Местные жители начали волноваться – что и как. Оказалось – собираются строить военную базу под Белогорском для последующего обстрела ракетами Ирана. Америкашкам глубоко по фигу, куда полетят ответные ракеты – не в Айову же. А нам как бы было и не всё равно. Да и что нам плохого сделал братский иранский народ?

А после того, как господа пиндосы нахамили официантке в ближайшем кафе, они получили свою первую и заслуженную порцию приветствий. С занесением в грудную клетку. После этого их решили перевезти в более спокойное место. И тут начались скитания янки по Крыму. Говорят, что первыми их послали жители Бахчисарая. Потом пиндосов повезли в Партенит, но вольнолюбивые жители посёлка под Горой развернули Камаз, перекрыв узкий въезд в посёлок и не пропустили гнусного агрессора, вызвав кое у кого большое недовольство.

Делать нечего, гадёныши аки тать в ночи пробрались в мирную и ничего не подозревающую Алушту, где и устроились в тихом пансионате. Но народный гнев настиг их и здесь. Перед проходной на не очень широкой улице собралось никак не меньше тысячи человек и отвели душу, объясняя оккупантам, где их место. Мы орали, скандировали жизнерадостные лозунги и впервые за подлые годы унижения почувствовали себя людьми. Вместе с нами митинговали люди из России, Украины и не только. В разгар событий сообщили, что едет автобус с ОМОНом, поэтому желающие могут уйти. Желающих не нашлось. Было такое чувство, какое бывает перед атакой. И когда приехавший ОМОН попытался пошуршать своей амуницией, вперёд вышли местные боевые старушки – веселушки с энергичной речью:

- Деточки, в кого стрелять собираетесь? В матерей своих?! В сестёр?

Ах, как это было сказано! Парни в камуфляже, на тот момент ещё набранные не из жителей бандерштадта, смутились и трезво рассудили, что нехорошо обижать свой народ. Тем более, такие старушки и по шее надавать могут. Служивые подхватили свои щиты и интеллигентно слиняли на территорию пансионата под всеобщее одобрение и улюлюканье.

Данный пансионат находится в двух шагах от моего бывшего и навеки утерянного санатория. Изнеженным солдатам удачи быстренько отключили все коммуникации, что было геройским поступком со стороны сотрудников пансионата в условиях дефицита рабочих мест в городке.

Мы уходили домой в полночь уставшие, немного охрипшие, но довольные. Под окнами многострадального пансионата горластые девчонки – маклеры уже в который раз вопили:

- Рота, подъём! Упасть, отжаться!

А через десять минут:

- Отбой!

Через полчаса призыв повторялся…

Произошло это в самом начале июня. А четвёртого числа, не выдержав «тёплого» приёма местного населения, оставив донельзя засвиняченное помещение, сэры пиндосы под покровом ночи эвакуировались из пансионата, пройдя через коридор весело прощающихся с ними мирных жителей. И удрали назад в Феодосию. Понятно, что там их традиционно не встретил рай. Несмотря на лживые сообщения государственного ТВ о тридцати выживших из ума старушках, недовольных пребыванием в городе горячо любимых америкашечек, у феодосийского порта и у входов в военный санаторий, куда пиндосов поселили, круглосуточно проводились многотысячные митинги. И не надо мне доказывать обратное, я сама всё это видела. К сожалению, Саша не смог поехать из-за работы, поэтому он только обучил меня нескольким английским ругательствам…

Восьмого июня 2006 года мы выгрузились из автобуса и пошли через митингующую толпу к главному входу в феодосийский военный санаторий, принявший агрессоров к своему великому стыду. Во главе колонны двигались боевые старушки, держа в руках листок бумаги с надписью «Алушта». Как нам аплодировали! Только за четыре дня до того Наталья Витренко сказала на митинге, поздравляя нас, что 04.06.06 года можно считать днём освобождения Алушты, и тут нам рукоплещет многотысячный феодосийский митинг! Такое не забывается.

В тот день, 08.06.06, наконец-то появились представители партии регионов и решились выступить перед народом. Они стояли на импровизированной сцене, устроенной одесской организацией «Куликово поле», от них выступал Евгений Кушнарёв, и ещё можно было на что-то надеяться, выступал он грамотно и разумно. И кто бы мог тогда представить, что вот этого самого человека, последнюю надежду Украины, тупо пристрелит через несколько лет на охоте какой-то дебильный снайпер. Не удивлюсь, если по заказу кого-то из своих однопартийцев…

А тогда людское море кипело. Только там, где были мы, находилось не менее 3-5 тысяч человек, и люди всё время менялись. Костерили захватчиков почём зря. Одна из наших маклерш даже на забор влезла, чтобы лучше донести до гостей мнение народа. Мы ей говорим: «Люда, ты осторожней, вдруг выстрелят?» А она нам: «Мне после Афгана уже ничего не страшно». Вот так. К митингующим у порта с миротворческой речью обратились представители великого боксёра из партии «Удар» в канареечных рубашоночках, но их быстренько закинули штабелем в их же автобус и мирно отправили восвояси. Выступали на сцене многие. И много рассказывали о злодеяниях гнусных пришельцев и после их нынешнего приезда, и до. Судя по всему, этот визит был не первый, окапываться они начали раньше. Ну, и получили народный ответ. Кстати, тогда наш митинг охраняли вместе русские и украинские казаки, на тот момент ещё не разбежавшиеся по глупым националистическим причинам…

Мы ехали домой в приподнятом настроении и горланили свежесочинённую песню:

                ПЕСНЯ НАРОДНОГО ФРОНТА

Не валяй дурака, Америка!
Снова НАТО к нам в Крым привезла.
Партенит и Алушта – два берега,
До которых ты не доползла.

Встала дружно стеной Новороссия,
Не пугают нас вражьи штыки.
На старинной земле Феодосии
Обломала ты волчьи клыки.

Не валяй дурака, Рассеюшка!
Возвращай себе Крым поскорей.
Будем жить снова дружно да весело
От тайги до британских морей.

Не валяй дурака, УкрАина!
Всем народом вставай на врага!
Не сдадимся оранжевой гадине,
Если жизнь нам и честь дорога!

Не валяй дурака, Америка!
Пожалей ты своих сыновей.
Забирай-ка уродов оранжевых
Да вертайся домой поскорей.

- И кто же вам свежесочинил данную песню? – открыв один глаз, осведомился пан Маркиз?

- Не всё ли равно?

- Ну-ну.


А тогда мы ехали домой и думали: как хороша может быть жизнь. У нас не было и капли надежды, что когда-то будет освобождение из националистической плесени, кому мы нужны, но как же мы им, гадам, показали их место у соответствующего сантехнического приспособления! Митинги продолжались ещё несколько дней, после чего захватчики покинули берега Негостеприимного понта. Будем надеяться, что навсегда, хотя какие могут быть надежды в наше время…

- Молодцы! – с чувством отреагировал пан Кошмарский, - сумели защитить свою землю!

- Катрин тогда попала на российское ТВ, - вспомнила Марина, - наша подруга из Вятки, с которой мы обменивались ностальгическими стихами, прислала СМС-ку: «Видела Катю в пикете».

- Да, было такое. Не знаю, правда, в каком, много их было. А ещё нам с Сашей Союз советских офицеров вручил медали. Вот.

Медали медалями, но жизнь продолжалась, как говорит мой супруг, «сумна и невесёла». Грязная бандерложья лапа всё крепче сжимала горло нормальным людям. У нас пытались отнять язык, культуру, да и саму жизнь.

А теперь ещё и конец света. Видите, что творится! Полное впечатление, что просвета не будет уже никогда. Мы с Сашей даже прекратили использовать нашу любимую шутку.

- Какую?

- Екатерина всегда смотрит новости и ругается нехорошими словами, - в один голос наябедничали Саша с Маринкой, - а когда спрашиваешь, зачем, мол, смотришь, отвечает: «А вдруг наши придут, а мы об этом не сразу узнаем?» Как будто действительно есть какие-то наши, которые могут прийти и нас спасти…

- Темнота особенно усиливается перед самым рассветом, - успокаивающим голосом сказала пани Светлана.

- Спасибо, но не утешили.

- Давайте лучше ещё помедитируем и посмотрим  что будет дальше, - предложила наша волшебница, - думаю, что страшнее уже некуда…

На экране полыхали оранжевые языки пламени на фоне угольно-чёрного дыма, напоминая рисунок на коробке конфет «Вечерний Киев». Вкусные были конфеты. И мирным было время когда-то. На фоне горящей столицы тихо убегал из страны щекастый гарант конституции несостоявшейся державы, похожий на знаменитого «голубого воришку» из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова...

Саша, тот Саша, из медитации, переключил программу. По бывшей любимой нами программе «Черноморская», ныне купленной бандерофашистами, очередной политолог ругал кошмарных беркутовцев, пачками уничтожающих мирных демонстрантов. Мы с омерзением выключили предательский телерадиоканал.

- Нет, ну ты смотри, когда им кого-то казнить? Они, бедняги, еле живые стоят. Безоружные! Но стоят! Присяге не изменяют и родину не предают.

- Ты знаешь, Екатерина, - провидческим голосом сказал вдруг Саша, - мне кажется, что на этих ребятах держится сейчас будущее всего мира. Если они выстоят – у мира есть какие-то шансы. Если дрогнут – погибнет всё. Во всяком случае, всё светлое и прекрасное, что в этом мире ещё существует. Держитесь, мужики! Мы с вами…

Мы, те мы, которые были там, выключили телевизор и легли спать. И тут ту меня пробило. Я мысленно закричала, страшно, чудовищно завыла, как смертельно раненая волчица:

- Господи, да есть ты или нет?! Если есть, сделай же наконец, чтобы всё было как надо!!! Или убей, не мучай!

В комнате, где мы находились в гостях у Кошмарских, словно метеорит взорвался. Мгновенно сила нашей медитации добавилась к безмолвной мольбе той вконец измученной женщины, в которую превратилась я в момент конца света. Воздух засветился голубоватым пламенем. Запахло озоном и горелой изоляцией…

- Прекратите немедленно! Машину уничтожите! Медитируйте слабей! – вскричали наши мастера.

- Всё, всё, не надо – не будем, - ответили мы. Тем более что те мы из конца света уже спали, тяжело ворочаясь и постанывая во сне.


- Ну, как у вас происходит процесс починки? – ангельским голоском осведомилась пани Светлана, - помощь не нужна?

- Спасибо за такую помощь, - буркнул пан Олег, - чуть компьютер не сожгли своими медитациями…

- Мы исправимся, - пообещали мы, - очень хочется узнать, чем всё закончится.

- Нам этого хочется не меньше. Потерпите уж немного. Машина почти готова. Дело за малым.

- Что есть это малое?

- Нужен один волосок, среднего диаметра, длинный, лучше золотого или рыжего цвета. И от человека, находящегося в физическом теле. Волос призрака не годится по нескольким параметрам.

Вся компания плотоядно уставилась на меня.

- Вы чего? – мне их взгляды как-то не понравились

- Катрин, - сладким голоском сообщила Маринка, - распускай хаер…

- Ну, - буркнула я, нехотя подчинившись требованию общества,  - терпеть не могу ходить с распущенными волосами, я при своих габаритах похожа с ними на Чингачгука – большого змея.

- Тпру, - ответил мой ехидный супруг и мгновенно протянул руку.

- Ай, Сашка, ну больно же!

- Этот волосок не подходит, - вынесли свой вердикт наши господа ремонтники, - слишком тонкий.

- И что нам теперь делать?

- Искать, - снова буркнула я.

- Что искать-то?

- Нужный волос, торопыга. У меня всегда имеются рыжий и чёрный мутантные волосы. По одному. Если не поседели ещё. Они толще основных. Давайте, ищите. Только без шкоды, знаю я вас…

- А можно нам, можно? – энтузиазм юного Мышека не знал границ.

- Попробуйте...

- Не этот, не этот, ой! – хитрый мышонок как будто случайно скатился по волнам золотистых волос и радостно шлёпнулся на диванчик.

- Мышек, хватит кататься, ищи! – строго заметил пан Мышъ.

- Отшлёпаю, - добавил строгий дядя Маркиз.

- Ой, как страшно, подумаешь!

С помощью своей серьёзной сестрицы панёнок Мышек быстро нашёл то, что искал. Детишки торжественно отнесли рыжий волосок нашим мастерам, и дело пошло веселее.

- Смотри, Ярослав, волос укладывается вот так и так закрепляется. Понял?

- Понял, пан Анджей. И как это я сам не догадался, так просто…

- Ничего, придёт время – всему научишься. Не всё сразу.

- Но почему я не нашёл даже следов прежнего волоска?

- Всё очень просто. При аварии произошло короткое замыкание, и волос сгорел без остатка.


- Пани Катажина, - послышался вежливый голосок.

- Что, Ангеличка?

- А можно нам с братишкой немного покататься? Ну, хоть разик? Пожалуйста.

- Катайтесь, сколько душа просит, куда вас денешь…

Детишки со вкусом отвели душу, и я наконец-то смогла заплести свою многострадальную косу. Хорошо, что нашёлся нужный волосок, рыжий и необходимого диаметра. Хорошо, что есть люди, которые разобрались в конструкции аппарата. А чёрный волос так и не нашли. Видать, уже поседел. Старость не радость, однако…

Аппарат был качественно починен, навигатор работал как новенький, и пришло время настройки программы. Пани Светлана присоединилась к семейному кооперативу, а мы пошли готовить еду. Всё равно от нас никакой пользы нет в компьютерном деле.


Наши гости по праву оценили кулинарные способности семейства Кошмарских. Всё было традиционно вкусно и душевно. Покушав, мы сидели, неспешно общались и пили чай. Я осушила свою чашку – и остолбенела. Я далеко не голландская домохозяйка, но, можете поверить, чайные чашки у меня всегда вычищены до блеска. А тут на белом дне фарфоровой чашечки виднелся чёткий рисунок. Словно кистью чаем нарисован старинный парусный кораблик.

- Интересно, что за корабль? – я покрутила чашечку в руках, - драккар викингов или древнегреческая триера?

- Нет, - не согласился пан Анджей, - но что-то знакомое.

- Да, это не корабль викингов, - подтвердил пан Олег, - по-моему, это…

- Ну, конечно же, - подтвердила пани Светлана, - это древнерусская ладья!

Вот тут мы и прозрели. На донышке недавно до блеска отмытой чашки красовался чёткий рисунок плывущей с распущенным парусом русской ладьи, очерченной полукругом чайного цвета…

- И что это было? – сфотографировав непонятным образом появившееся изображение, спросила я.

- Это тебе, Катрин, предсказание, - заявила Маринка.

- Если предсказание, то всем нам, но кто его сделал и что оно обозначает?

- Что-то, связанное с Россией, - утвердительным тоном заявил Саша, - но что?

Тут посыпались различные предположения, сошлись на том, что кому-то вскорости придётся съездить в Россию. Или уехать туда насовсем. И на том, что предсказание скорее доброе, чем злое. Уж больно симпатичный получился кораблик…

После обеда и отдыха наступило время ходовых испытаний свежереанимированной машины. И провести его мы решили как продолжение нашей незаконченной медитации. Никто не станет спорить, что человек – существо донельзя любознательное, но чтобы большая компания достаточно разумных людей, одновременно и не договариваясь, решила посмотреть, чем закончится конец света – это, по-моему, уже сверхлюбопытство. Но, тем не менее. Наши компьютерных дел мастера расположились за клавиатурой, аппарат был торжественно включен, и наши взгляды проникли в экран монитора…

- Господи, да есть ты или нет? Если есть, сделай же наконец, чтобы всё было как надо! Или убей, не мучай!!!

На сей раз машина отреагировала на чудовищный всплеск энергии не так болезненно. Только немного повыла – и успокоилась. Мы с Сашей, те, которые на экране, спали. Тяжело, без сновидений. Ворочались и стонали во сне.

- Как сейчас рванёт! – трагическим шопотом сообщила Маринка.

- Не рванёт, - убеждённо заявила пани Светлана, по-моему, должен наступить именно тот рассвет, который начинается после самой сильной тьмы…

- А откуда Вы это знаете? – округлив глаза, спросили паненки Кошмарские.

- Вы разве забыли, я всё-таки волшебница…


Те мы продолжали спать, а за окном уже разгорался рассвет. Настоящий рассвет, без тяжёлых многолетних туч. С ярким весенним солнышком. Совершенно незаметно и как-то в один момент пришла весна. Крымская весна!

- Екатерина, вставай! Тут такое творится!

- Что, опять бандерлоги хамят? Во сне они мне приснились, – мне совсем не хотелось открывать глаза. В мире творится кошмар, а я осталась живой на новые мучения…

- Бог с ними, бандерлогами. Народ поднялся!

Пани Катажина мгновенно проснулась и уставилась в экран телевизора. А там, вместо мечущихся в наркотическом угаре среди горящих покрышек зверей в человеческом облике, митинговали наши крымчане. И требования их были столь прекрасны, сколь вчера ещё нереальны. Люди дружно требовали референдума за отделение Крыма от опостылевшей нэньки и возврат в состав России. У меня перехватило дыхание – господи, только бы получилось! Мы пожалели о своей старости, но не всегда участие состоит из стрельбы или патрулирования. Иногда можно помочь и энергетической поддержкой. Тем более что мы серьёзно заболели и не могли, а также не имели права выходить за пределы квартиры. Был ли это тяжёлый грипп или обещанные святыми огненные болезни – не знаю. Мы могли только смотреть, радоваться и сопереживать. Но конкретно. Можно сказать, что мы, и те мы и эти, истово молились за успех предприятия. И наблюдали. И радовались. Как мы радовались! Как не делали это много лет.

А на экране вежливые люди в зелёной полевой форме тихо появлялись в ключевых местах полуострова, особенно у воинских частей. И – о, чудо! Желающих сопротивляться находилось немного. Очень смешно было смотреть, как через блокпост с пением некрофильского гимна и дэржавным прапором наперевес торжественно двигались воякы из обслуги одного из военных аэродромов с рогатым вуйкой во главе добирного товарыства. Вежливые зелёные люди пожали плечами, противодействовать не стали и пропустили отару. Останавливать их уже не было никакого смысла. Дэржавное ТВ с пеной на клыках распиналось об ужасах и зверствах, чинимых жуткими русскими «оккупантами» на исконно украйинський зэмли.

А жители Крыма так никаких зверств и не заметили и очень даже приветствовали такое развитие событий. Если выражаться в подобных терминах, это была самая справедливая «оккупация» за всю мировую историю. Не думаю, что среди моих земляков много таких, как мы с Сашей, что спят и видят возвращение исконно российского Крыма на Родину. Но перспектива быть загрызенным в собственном доме песиголовцами с майдана не улыбалась никому. Поэтому нормальные крымские мужики начали собираться в отряды самообороны. Деловито и по-хозяйски заняли административные здания, вывесили флаги Крыма и России вместо «жовто-блакытных наших прапорив». И устроили блокпост на Чонгаре, на въезде в Крым. Для непонятливых. И вот наш Крым потихоньку начал определяться.

С первых же дней на баррикадах появились два мужичка из крымской администрации и повели за собой народ. Кто они и чего хотят – это их личное дело. Но в мировую историю они вошли навеки, как решительные люди, которые не побоялись взять ответственность за будущее своей земли и её населения, а это дорогого стОит. Представители российского морского флота наводили порядок в городах и посёлках. Одна за другой переходили на нашу сторону администрации и воинские части.

Несколько ржавых лоханок из береговой охраны сбежали в славный город Бердянск на Азовском море, но там народ не вышел навстречу с бандеровскими прапорами. Вместо этого весёлые бердянцы приходили на набережную с целью ехидно похихикать над затрапезным видом героических лоханок, которые были превращены своими доблестными экипажами в ржавые дуршлаги.

ВоякАм из украинской армии было предложено определиться, где продолжать дальнейшую службу. Большинство, естественно, перешло в российскую армию. Те же, кто предпочёл остаться под нэнькой, впоследствии обивали пороги запорожских государственных заведений с нижайшими просьбами о материальной поддержке им как побывавшим во вражеском плену и претерпевшим муки страшнее, чем узники Бухенвальда. Нэнька, естественно, имела их глубоко в виду, а подавали им сердобольные жители города. Что не помешало данным жителям быть нещадно битыми теми же «узниками» впоследствии…

А в Крыму расцветала весна. Настоящая, крымская. С появившимся в самые первые дни независимости ярким солнышком, с морозным ветром и с буйным цветом сливы и миндаля. Это счастливое время так и запомнилось – с пьянящим горьким запахом  цветущих деревьев, солнечными лучами и бодрым ветром перемен.

- Цветёт в Алуште алыча, но не для Виктор Фёдрыча.

А для Владим Владимыча и Дмитрий Анатольича, - промурлыкал Саша, - мне всё время кажется, что это только снится. Сейчас открою глаза – а там снова  уроды из бандерштадта покрышки жгут…

- Отожгли, - ответила я, - «Черноморку» отключили…

Да, первой отключили надоевшую до чёртиков продажную телерадиокомпанию. Зато на её месте вскоре появилась нормальная российская программа. С новостями без злобы, вранья и попыток зомбирования. А потом стали исчезать одна за другой и остальные вражеские программёшки. И так легко стало на душе! Из крымских осталась только одна честная программа с аналогичным названием. А также к нам в Крым приехали нормальные артисты из России и выступили на главных площадях полуострова. Первым нас порадовал Олег Газманов. По ТВ передавали концерт по прямому вещанию.

- Глянь, Вика Цыганова поёт. Ты только вчера о ней вспоминал, дескать, куда пропала – ни слуха, ни духа, а жаль.

          Это Крым. Это, в общем-то, та же Россия.
          Это – Крым. Здесь вокруг только русская речь.
          Это Крым. Здесь названия с детства родные:
          Симферополь и Ялта, Севастополь и Керчь.

- Когда это они успели сочинить такую хорошую песню? Всё только происходит, а она уже поёт, – расчувствовался Саша.

- Её не сейчас сочинили. Я её слышала не полностью лет десять назад, когда Вика случайно попала в пробандеренный эфир. Теперь понятно, почему они постарались её не показывать. Фашисты правду не любят.

- Точно. Хорошо поёт, душевно, даже лучше, чем раньше. И выглядит классно. Как будто и не было этих десяти лет.

- Уважаю Вику. Она своим принципам не изменяет. И не врёт, в отличие от некоторых шибко заслуженных и избалованных почестями и деньгами «деятелей искусства».

Намедни, кстати, показывали, как один полузабытый бард, который любит кулинарить в эфире, выступил в поддержку майдаунов…

 А на сцене с ходу разворачивался ансамбль «Любэ». Уставшие артисты, только что приехавшие из Севастополя, налаживали аппаратуру, и вскоре запели, радуя измученные души истосковавшегося по нормальным песням крымского населения…


Положение в Крыму менялось по нарастающей, и всё в нашу пользу. «Ну, должно же и нам хоть когда-то повезти», - сказал Саша.

А в России с блеском проходила зимняя Олимпиада в Сочи. Жаль, что мы не смотрели торжественные мероприятия – не до того было. Зато на них присутствовал интеллигентный блондин с очаровательной улыбкой и стальным взглядом, которого мы так недооценивали! И которого так зауважали за всё, что было для нас сделано. И за то, с каким блеском это было сделано. Гарант российской Конституции поступил как истинный лидер славянского мира. Зачем нам какая-то глупая маленькая победоносная война? Он устроил большой победоносный мир на радость всем добрым людям. И заставил уважать свою страну.

Господи, как нас порадовала наша родная держава! Мы не могли сдержать слёз при виде народного подъёма. В Москве, которую привыкли считать пресыщенной и немного циничной, на митинг в поддежку Крыма вышли 70 тысяч человек! А на второй - 120 тысяч! Щедро, от души митинговала вся Россия – от царственного Санкт-Петербурга до маленькой Тувы. Все, кто мог, готовили лагеря для приёма возможных беженцев и слали посильную помощь. Город-герой Мурманск предложил городу-герою Севастополю стать городами-побратимами. Жители Дагестана прислали фрукты детям Крыма. А из Волгограда приехали фуры, на которых были написаны всего три слова. Но какие! «Севастополю от Сталинграда». От города, который решил судьбу Великой отечественной войны, в Крым, после возвращения которого домой начнётся возрождение великой страны. Я не могла поверить, что дожила до этого. Даже всплакнула, хоть это мне совсем не свойственно. С нами была вся Россия. Чувствовалась поддержка всех честных людей. Мы узнали, как их много. Это была волна искренней народной любви к спасённому маленькому Крыму. Такое никогда не забудется. Для нас это было второе 9 мая. И за это мы будем благодарны нашей вновь обретённой Родине всю жизнь.

А потом был всекрымский референдум. Ждать пришлось недолго. Состоялся он 16 марта 2014 года. А 21-го марта нас уже официально вернули на Родину. Я вспомнила события более чем двадцатилетней давности, когда, будучи членом комиссии по первому крымскому референдуму, подсчитывала голоса и гордилась своими земляками. Несмотря на подленькую постановку вопросов, было ясно, что люди голосуют или за Россию или за явную бандеровскую оккупацию. Тогда на моём участке проголосовало 97% за Россию, а в целом по Крыму – 93%. И теперь мы очень волновались в ожидании результатов нового референдума. Что греха таить, немного осталось в живых политически сознательных стариков, молодое поколение воспитывалось по фашистским «пидручникам», да и слишком уж много «национально свидомых» и даже «национально озабоченных» сползлось на ПМЖ в Крым, а особенно на ЮБК за последние годы. Поскольку им свойственна стадность, результаты их голосования можно было предсказать заранее. Но, пообщавшись с людьми на избирательном участке, мы воспряли духом. Желающих голосовать за бандерлогов с майдауна и толерастов из гейропы оказалось ничтожно мало.

Двое моих соседей, нормальные люди родом с западной Украины хохотали до упада по поводу передач ридномовного ТВ: «Чула, кума, они там говорят, Россия нас тут оккупировала! Ха-ха-ха!» Большинство украинцев голосовало за лучшее будущее своё и своих детей. Кроме, разве, одного нашего соседа, который приезжает в свою квартиру вместе с омерзительной собачонкой только тогда, когда должна случиться какая-то бандеровская подлость. Так он вражеский шпион, что с него возьмёшь. А нормальные люди в большинстве проголосовали за Россию - 97% по Крыму. Как допекла нас эта нэзалэжнисть от здравого смысла, однако!

- А что, ребята, права была Жанна Павловна! – заметила Маринка.

- Это когда, утешая нас, сказала: «Откуда вы знаете, что будет? Быть может, проснётесь однажды утром, а за окном – бескровная революция».

- Да, мутер у нас прямо ясновидица, - подтвердил Саша.

- Пожилые люди иногда обладают редкой проницательностью, - задумчиво согласилась с ними пани Светлана…

- Теперь осталось, чтобы всё поскорей сбылось, - добавила вечно сомневающаяся я, - и опять же, сказали «а», надо говорить и «б».

- Что там за аканье и бэканье? – снова заехидничал Саша, – о чём ты?

- Ты как будто не понимаешь. У Крыма связь с Россией только через паромную переправу. Мост или тоннель сто раз собирались строить, но, да что можно построить без средств, а они – у баранов и ворюг у столыци. А перешеек перекрыть несложно. И придётся зависеть во всём от взбесившейся хунты. Конечно, Россия найдёт выход. Но это будет не сразу. Опять же, в Крым надо вложить немало для того, чтобы он смог приносить большую прибыль. Думаю, и эта проблема решится.

- Конечно, решится, тут никаких сомнений быть не может. Но к чему ты клонишь?

- Да всё к тому же. Непросто жить во враждебном окружении. Но нам, судя по кадрам из будущего, крупно повезло, чего не скажешь о населении Новороссии. Им-то что делать?

- То же, что и нам. Изгонять паразитов и начинать нормальную жизнь. В России. Или, в крайнем случае, в своём отдельном государстве, дружественном России. С открытыми границами, чтобы наша драгоценная пани Светлана могла свободно ездить к нам на отдых по российской территории. И не только она…

- Это было бы прекрасно. Может быть, посмотрим, что ждёт нашу Новороссию?
- А давайте!


Ой-ой-ой! – это всё, что можно было сказать по поводу всего увиденного и услышанного. Конечно, жители Новоросии тоже не выдержали дэржавнэ хамство и угрозы и решили последовать нашему доброму примеру. В Донецкой, Луганской, Харьковской областях объявили о создании своих республик, в Одессе враги начали хамить, но подоспели казаки, и дело пошло. В Запорожье тоже нашлись порядочные люди, Мариуполь и Николаев не отставали. Везде сроились баррикады, люди массово выходили на улицы, вооружались и готовились отстаивать свою жизнь и честь. И свободу от фашистской шушеры. А шушера объявила мобилизацию и двинула на восставших танки.

Наловленные на улицах и срочно загнанные в мобилизационные пункты мирные люди почему-то воевать не хотели, кроме мэшканцив бандерштадта и купленных на недоварованные остатки казны мэрыканськых найомникив. Но одно дело издеваться по ночам над беззащитными врачами и учителями и набивать колодцы женщинами и детьми, а другое – прямой и честный бой с тысячами рассерженных на них шахтёров. Тут и головочку ушибить могут. Впрочем, головочка быдлу ни к чему. Могут и ноги из дупы выдрать и в уши вставить или глаз на ту же дупу натянуть. Так, того гляди, и файни дивчатки кохаты нэ будуть.

Американские боевые козлы бодались, конечно, но смотри выше. Да и кто сказал, что хунта собиралась им платить? А свои пиндосы знают счёт доллярам, и тоже не шибко раскошелятся. Короче, козлы бодались и стреляли по мирным людям на их же мирной территории. К сожалению, на поражение.

Дэржавна армия длительное время добиралась на восставшие территории, не забывая подсыпать песочек в бензобаки. На восставших территориях их встречало мирное и чаще всего невооружённое население и объясняло, как надо родину любить. Сердобольные тётушки подкармливали солдатиков, которых экономная и воровитая хунта не снабдила даже пайком в тайной надежде, что они будут кидаться на врага как голодные собаки.

Но хунта осталась глубоко разочарованной. Люди остались людьми и стрелять из танков в свой народ не стали. Местные мирные жители выдавали им гражданскую одежду и отпускали додому. Оставив себе на добрую память их оружие, боеприпасы и военную технику. Но это проходило только с нормальными военнослужащими украинской армии. Были ещё и дебильные уроды из бандерштадта, воспитанные в многолетней людоедской традиции. Они лезли стрелять и избивать тех, кто слабее их, бейсбольными битами, копытами, цепями и арматурными прутами со свинячьим визгом и наскучившими всей стране глупыми и однообразными лозунгами типа «Сала украйине – хэроям сала!», ну и так далее. Но, получив по рылу, резко начинали ползать на коленях или в коленно-локтевом положении, так назваемой проктологами «позе номер два», и просить прощения у громады.

Да уж, жителям Донецкой республики не позавидуешь. Оставалось только надеяться на лучшее. А в интернете кто-то выставил очень показательный стишок:

                Галиция, слышишь, давай разводиться.   
                В общении нашем не вижу я прок.
                Ведь ты на майдане желаешь туситься.
                А мне на работу.
                Твой Юго - Восток.

- Какая прелесть! – подумали мы.

А и действительно. Ещё никому глистная инвазия не приносила пользы. А наш прикарпатский подвид солитёров мало того, что нагло выжрал все ресурсы большой и ранее достаточно богатой окраины, так ещё и был свято уверен, что имеет на это право. Что их задача – царюваты и пануваты, как положено высшей расе, а працюють на них нэхай «неповноцинны схидныки». Ощь яхощь. Не больше, не меньше. Как говорится в мудрой народной поговорке: «Посади свинью за стол – она и ноги на стол». Вот и кормили вынужденно такую западенскую пацю хавронью долгие годы за свой счёт.

Но сожранные ресурсы паци хавронье не пошли во благо. Как была свиньёй – так и осталась. Даже с золотым кольцом в брудном пятачке. Даже в штанах «от Версачи» на не менее брудний дупе. Кстати, за годы нэзаможности немало подобных пацей расползлось на ПМЖ по России и люто её ненавидят. И всё это несмотря на то, что живут традиционно за счёт столь нелюбимого ими русского народа.

А один щирый и свидомый дэржавный дияч несколько лет назад всерьёз доказывал, что в не сдавшийся им в третью осаду Севастополь, дескать, необходимо завозить эшелонами западэнських дивчат с целью «улучшения породы росийских морякив». Оно, конечно, прилипчивость и непорядочность вышеназванных девиц всемирно известна, но крайне сомнительно, что они способны улучшить породу даже самого беспородного хряка. Но, да бог с ними. Пусть эти убогие займут наконец-то своё место в нише истории. И не завидую я их карме. А наши всё равно должны победить. Иначе и жить не стоит. Не будет России – не будет и мира во всём его многообразии.


Наша бравая компания в основном мои умозаключения одобрила, только попеняли за суровость суждений. Жаль, что вскоре дорогим московским гостям пришло время лететь на следующий вызов. Мы тепло распрощались с ними в надежде на скорую встречу.

Продолжение http://www.proza.ru/2016/04/30/1092