посол альтаира 13

                Друзья старые - проблемы новые

   - Вот и год прошел, - подумал Петя, глядя на знакомые стены посольства. -
Снаружи опять зима.
   Дело в том, что все-таки уговорили его пройти процедуру омоложения на
Альтаире. Правда, Петя выбрал ускоренный вариант, поэтому и управился за год. Но и жизни ему добавили всего лет пятьдесят.

   Светкин визг разрушил плавное течение петиных мыслей:
   - Петр Иванович вернулся! Галка, иди сюда!
   - Да не кричи ты так, давай новости рассказывай.
   - Ой, новостей-то!
   Тут в дверях появилась Галина, вся увешанная инопланетными камнями.
   - Привет, Галина. Где это ты драгоценностей-то набрала?
   - А, Кеша с астероидов каждый раз привозит. Вот опять умотал, месяц уже не
видно.

   Тут подруги начали обсуждать, насколько изменился Петя за год. Галина утверждала, что помолодел, Светке казалось, что не изменился. Петя послушал
минут пятнадцать, затем вмешался в разговор:
   - Да уж было. Света, когда Арсений Николаевич внучку свою привез?
   - Дня три, наверное.
   - Какую внучку? - удивился Петя.
   Светка вдруг осеклась, помялась немного и уже намного тише сказала:
   - Вы бы, Петр Иванович, сами у него спросили. Вот он как раз.

   - Петр Иванович, рад видеть, а как помолодели.
   И Арсений Николаевич сразу полез обниматься.
   - Ладно, ладно, Арсений Николаевич. Вы лучше про внучку расскажите.
   Арсений Николаевич сконфузился, живость его куда-то пропала, но в конце концов Петя понял, что к чему.

   Супругу Арсений Николаевич отправил на курорт, пятилетняя внучка осталась на
его попечении, вот он и взял ее с собой в посольство.
   Петя растерялся:
   - Как же она на Михалыча смотреть будет? Или на говорящего кота? И черепаху?
   -Ничего-ничего, Петр Иванович. Через пару дней я ее увезу. Михалыч по своим
дипломатическим делам недели на две ушел. Валентиныч к Дятлу в гости подался, в
баню. Тому какое-то смягчение ваши знакомые выхлопотали. Стремительный в спячку залег, а Василий обещал все эти дни молчать. Евлампий для нее такой компьютер с
набором игр соорудил, что ей больше ничего не надо. Да и нянька все время с ней.
А он человек надежный, неразговорчивый и нелюбопытный. Пойдемте-ка, Петр Иванович, пообедаем. Коньячку-то на Альтаире вы найти могли, а побеседовать было
не с кем, верно?

   Петя согласно кивнул. Большую часть времени занимали процедуры. Бывало, и по
две недели в каком-нибудь баке с жидкостью болтался. И состояние какое-то
подвешенное: полусон-полуявь. А в те редкие свободные дни, что выпадали, заняться было решительно нечем. Несколько раз пообедал с Императором, да и все.
Чудеса альтаирские решительно осточертели, Михалыч с Евлампием если и выбирались
изредка на Альтаир, то ведь по делам, и просто поболтать было решительно не с кем. Вот и спросил Петя в первую очередь про новости. А новости были.

   Подругу Василия тоже усовершенствовали на Альтаире, сейчас они ушли куда-то
на нижние этажи, и в ближайшие дни их можно не ждать.
   - Ага, хихикнула сидевшая рядом Светка, - медовая неделя.
   - Может, месяц? - уточнил Петя.
   - Именно неделя. Но зато каждые полгода.
   Петя с досадой вспомнил, что так и не собрался поговорить с Михалычем о стерилизации. Дальше - больше: знакомый Пете карлик настаивает на изучении
половых различий у землян. Михалыч все свалил на Евлампия, тот не дурак и убедил
карлика подождать Петю. В общем, еще одна головная боль. Ну и прочее, уже по
мелочи.

   Сидели долго, обед плавно перетек в ужин. Размякшему Пете захотелось познакомиться с внучкой Арсения Николаевича.
   - А пойдемте, Петр Иванович. Она, наверное, еще не спит.
   Перед дверью внучкинойй комнаты Петя остановился: за дверью кто-то монотонно
бормотал. Ну вроде радио. Петя вопросительно посмотрел на Арсения Николаевича.
   - Это нянька ей на ночь сказку рассказывает.
   Петя прислушался. Сказка была не совсем такая, к каким он привык в детстве.

   - Жила-была бактерия Маша. Жила он в желудке, но душа у нее была возвышенная,
а воспитание деликатное. Все время тянулась она вверх, хотелось ей жить в легких. Но там жили злые туберкулезные палочки, и не пускали они Машу к себе. И
плакала Маша горючими слезами, даже кислотность в желудке повысилась. Но тут из
прямой кишки пришел бактерий Иван. Прогнал он туберкулезных палочек, и стали они
с Машей жить в легких. Так появился мутант, смертность от которого сто процентов, а вакцина до сих пор не разработана.

   Ну что же, зашли в комнату. Внучка у Арсения Николаевича была самая обычная:
пятилетняя, пухленькая, белокурая, кудрявая и исключительно общительная.
   - Вот, Леночка, это Петр Иванович, я тебе о нем говорил.
   - Здорово. А что ты мне принес?
   Петя задумался.
   - Забыл я подарок, Леночка, но скоро привезу и отдам деду.
   - А не обманешь? А то вон нянька пиво каждый день пьет, а мне и попробовать
не дает, только обещает.
   Нянька засмущалась и, возможно, покраснела (а может быть, она все время такая
была).

   - А вас как звать? - спросил Петя.
   - Елизавета Васильевна, - ответила нянька и потупилась. И правильно: одинокая
девушка должна быть скромной. И неважно, что девушке уже лет шестьдесят, габариты близки к гренадерским, а голос прокурен (Пете показалось, что и малость
пропит).
   - Елизавета Васильевна, а других сказок вы не знаете? Андерсена, например.
Про Дюймовочку, про Русалочку?
   Нянька прокашлялась и промолчала.

   - Ну а эту сказку вы где слышали?
   - Так это я сама.
   - А почему про бактерий?
   - Так где я раньше работала, там на стенках плакаты разные висели.
   - Где же вы работали?
   - Санитаркой в больнице. Инфекционной.
   Петя молча повернулся и пошел к себе. Отдыхать.

   Утром Петя проснулся, потянулся, вышел в коридор. А там Светка.
   - Доброе утро, Петр Иванович. А вы Евлампия еще не видели? Он о чем-то поговорить с вами хотел. Наверное, сейчас в столовой.
   - Да и я туда же.
   Проходя мимо двери Евлампия, Петя остановился. Конечно, подслушивать нехорошо, но иногда очень интересно. А голосом Галку судьба не обидела. В смысле
громкости.
   - Ты что же думаешь, раз в месяц кинул мне стекляшку как подачку и все?!
И больше мне внимания не нужно?!! Чего ты на меня уставился?!!! Чего молчишь?!!!
   - Глаза, - пробормотал Евлампий.
   - Глаза? - Галкин голос постепенно затихал. - Тебе нравятся мои глаза, Евлаша?
   - Да, - голос Евлампия стал совсем отсутствующим. - Да.
   Галка перешла на шепот, и слушать стало нечего.

   В столовую Евлампий пришел минут на пятнадцать позже Пети.
   - Ну вы и кричите. Небось все посольство слышит.
   - Ерунда. У нас каждое второе утро так.
   Петя отгрыз кусок котлеты и поинтересовался:
   - А что ты там про глаза объяснял? Что-то интимное?
   Евлампий оживился:
   - Да я на нее смотрел, пока она орала, и вдруг задумался: а почему у всех у
нас по два глаза? Это ведь не только здесь, а и на Альтаире почти у всех
жизненных форм парные органы зрения. Надо у Стремительного поинтересоваться,
может, это связано с гравитацией и действующей логикой, нашей упрощенной или
троичной?
   Петя понял, что за год совершенно забыл, каково оно, общество субъектов с
научным складом ума.

   - Это я понял, ты зачем меня искал-то?
   - Искал. Ты, Петр Иванович, прогуляться со мной не хочешь? Я ведь совсем
недавно допуск в группу поиска получил.
   Евлампий возбудился, и куски котлеты с его вилки иногда попадали по назначению, а иногда разлетались по сторонам. Петя осторожно спросил:
   - Так ты собрался, как это называется, в другой четырехлистник? У меня ведь,
если что, маячок там работать не будет.
   - Помню, помню. Мы здесь поблизости походим.
   - Ну если так, - помялся Петя.
   И тут Евлампий его добил:
   - А карлик твой, Петр Иванович, все в гости просится.
   Петя сообразил, что повод увильнуть от встречи со старым знакомым будет прекрасный.

   - Но надо бы сначала всех наших повидать. Михалыч вон на две недели по дипломатическим делам умотал.
   - Какие дела, в запое он. А что скажешь - он ведь тут главный. Валентинычу
все до лампочки, остальные молчат, для Светки он всякий хороший. Я ему пытался
разок намекнуть, так он усы разноцветные опустил, глянул на меня - я все и
понял. А ты уж, Петр Иванович, всегда ему про Императора напомнить можешь.
В общем, через недельку все и соберутся. За это время Арсений Николаевич внучку
домой отправит, Леха объявится.
   - У него-то как дела?
   - Отлично, карьеру строит. Одна мечта: заполучить под свое начало бывшего
командира, капитана ОМОНовского. Ты уж на его уговоры не поддавайся.
   Евлампий допил кофе и вышел из столовой.

Ну что, Петр Иванович, разболтался коллектив, пора приводить его в норму? А то.
Император, конечно, друг, но на мусорных заводах вакансии есть всегда. И начинать надо с Михалыча. Вообще-то, Михалыч пьяный дурак еще тот. И Валентиныч
в бане застрял. Тут Петя вспомнил, как Арсений Николаевич рассказывал ему про
древнего полководца, который был трусоват, но чувство долга сильнее, и
уговаривал себя он примерно так: "Дрожишь, скелет, а вот когда ты узнаешь, куда
я тебя поведу".

   Да, образование - большое дело. Но Петин скелет уже знал, куда его поведут, и
легче ему от этого не становилось. Для начала Петя повел свой скелет на поиски Арсения Николаевича. Нужна была информация. Искать пришлось недолго: этажом ниже
из-за одной из дверей слышны были Светкины рыдания. Слышны были на весь коридор.
Петя еще раз убедился, как разболталась дисциплина. Он вздохнул и шагнул в
комнату.

   Михалыча в комнате не было, а были Светка и Арсений Николаевич. Арсений
Николаевич выглядел вполне прилично, а у Светки свежий макияж, изрядно размытый
слезами, накладывался на старые кровоподтеки.
   - Что делать-то, Петр Иванович? - зарыдала Светка. - Сколько дней уже не
поднимается. Одни усы шевелятся.
   - Судя по твоей физиономии, не только усы, - хмыкнул Петя. - Ладно, фокусов
с синтезом нам не надо. Самогон у него наверняка остался. Арсений Николаевич,
сходите в магазин за уксусом, возьмите пол-ящика. Светка, сделаешь ванну. А я
пока взгляну на Михалыча. Надеюсь, обойдемся без скандалов.
   Ну вот, появился в доме хозяин. Все облегченно вздохнули и заспешили к выходу.

   Михалыч валялся в своей комнате, разбросав лапы, клешни и разноцветные усы в разные стороны.
   - Ну как ты, Михалыч? - сочувственно спросил Петя. Он еще не забыл, каковы
ощущения после многодневного загула.
   - Ох, Петр Иванович, - только и смог прохрипеть Михалыч.
   - Да, на Альтаире бы тебя живо на ноги поставили. Сейчас тебе ванну с уксусом сделают, потом полстакана примешь и поспать. А Светку больше уж не рихтуй, она все-таки тебя любит.
   Михалыч печально опустил зеленые усы и пополз к выходу.
   - Петр Иванович, Валентиныч вернулся, - влетела встрепанная Светка.
   - Ну вот, - подумал Петя, - все и в сборе.

   После обеда вымытый, выспавшийся и похмеленный Михалыч бодро закрутил фиолетовые усы вверх и накатывал одну за другой. Петя в котрый уже раз подумал,
какой же все-таки могучий обмен веществ у альтаирцев, но все-таки осторожно
заметил:
   - Михалыч, ты бы поосторожнее, через одну, что ли.
   Михалыч выпрямился, собрал глаза в кучу, сфокусировал их на Пете и спросил:
   - Это ты мне, старшему племяннику Императора? А ты кто?
   В столовой стало тихо. Чуть позже Валентиныч ехидно заметил:
   - Вообще-то это Петр Иванович, личный друг Императора и твой друг тоже. Кстати, Император все зовет меня в гости, в картишки перекинуться. Съездим?
   Михалыч начал понимать, что сделал что-то не то.
   - Петр Иванович, устал я что-то. Пойти и в самом деле отдохнуть.
   Михалыч шел по стеночке к выходу, а Валентиныч добивал его окончательно:
   - Между прочим, в вашем выводке старших племянников у Императора не то триста, не то четыреста. Личных друзей у него намного меньше.
   Светка рыдала в углу.

   Арсений Николаевич заметил:
   - Это, Петр Иванович, дело ваше, но может, стоит изредка применять не только пряник, но и кнут? За обстановку в коллективе Император с вас спрашивать будет.
   - Он же не хотел, завтра сам переживать будет.
   - Михалыч-то? Знаете, в чем ваша беда, Петр Иванович? Я лучше объясню это на собственном примере. Когда я еще был пацаном, я с дедом и бабкой по линии Академии Наук уезжал в эвакуацию, в войну. И как-то летом все одноклассники
играют на поляне в футбол, а мне места не нашлось. Сижу я дома, листаю старые
журналы технические. И когда бабка поинтересовалась, почему я не бегаю с остальными, я гордо ответил ей, что это занятие для дураков, а мне интересно про новую электростанцию почитать. Вот тогда бабка и крикнула деду: "Модест
Тимофеевич, у нас беда, наш Арсюша родился интеллектуалом!" С вами то же самое.
   - Ну какой я интеллигент, - засмущался Петя.
   Вмешался Стремительный:
   - Не интеллигент, а интеллектуал. Интеллигент - это место в социальной структуре. А интеллектуал - это склад характера. С одной стороны, любопытство,
интерес к устройству окружающего мира, с другой стороны мягкость характера,
деликатность в обращении... Ну и еще много чего по мелочи.
   Обед закончился, пора было и отдохнуть.

   К вечеру зашел Евлампий.
   - Ну что, Петр Иванович, решил? Сходим, развеемся.
   - А куда?
   - Альфу Лебедя не знаешь?
   Альфу Лебедя Петя не знал, как и многое другое, о чем и сказал.
   - Неважно. Это направление. Только мы выйдем из нашего галактического вихря.
   - А что так? Здесь погулять негде?
   - Что гулять впустую. Я тебе уже говорил, что космос заселен плотно, здесь
искать нечего. А там есть шанс найти пустой кусок. Тут тебе и почет, и все прочее. Или ты боишься, Петр Иванович?
   Откровенно говоря, Петя боялся. Он бы и сказал об этом. Но - авторитет.
   - Или тебе не надоело год в омолаживающих ваннах плескаться?
   - Да ну, чего боюсь, - ответил Петя. Он уже понял, что спокойной жизни не
будет. - Вот только Михалыч в себя придет, и пойдем.

   Чуть позже зашел Валентиныч, чему Петя крайне удивился. Обычно Валентиныч сидел в своем углу и покидал его только в силу крайней необходимости. На этот раз на нем был кафтан с бриллиантовыми пуговицами и бобровая шапка, а искры от
него летели не зеленые, а желтые. Петя понял, что в его отсутствие Валентиныч
частенько беседовал с Евлампием о его прежней жизни.
   - Случилось что, Валентиныч?
   - Я слышал, Петр Иванович, что ты с Евлампием в поиск собрался?
   - Ну.
   - Ты бы подумал хорошенько. Евлампий-то у нас безбашенный.
   Петя растерялся. Уж если Валентиныч такое говорит.
   - Но ты ведь нас вытащишь, в крайнем случае?
   Валентиныч подумал.
   - Из нашего четырехлистника - конечно. А в соседние мне ходу нет. Не пустят.
   - Тебя? Ладно, я всегда говорил, что бог дураков любит. Рискнем.
   - Ну-ну, - сказал Валентиныч. И исчез.

   Михалыч приходил в себя еще три дня. Правда, без приключений. Отвалили утром,
перед этим Валентиныч сам пообещал присматривать за ними, но от этого Пете не стало спокойнее, а вовсе даже наоборот. На Альфу Лебедя пошли в несколько прыжков. Уже во время первого Петя вспомнил это необычное чувство растворения в
пространстве, вхождения в резонанс с окружающими звездами и с соседними листами
своего четырехлистника. Петя пожалел, что не научился ходить по пространствам самостоятельно. Но если год в омолаживающих ваннах - это еще куда ни шло, то
восемь или десять лет в школе на Альтаире - это никуда не годится.

   Второй прыжок с рикошетом от соседнего листа вышел еще лучше. А вот третий...
Они не просто очутились в новом месте, с новым звездным рисунком, а увязли в
какой-то трясине. Петя однажды тонул в болоте, так что мог сравнить.
   - Похоже, влипли, - вздохнул Евлампий.
   - Я вижу, что влипли. Куда?
   - Здесь другой четырехлистник с нашим смыкается. Точнее, наш туда выходит.
Размерность другая, гравитационный потенциал по-другому изменяется, настраиваться нужно по-другому. Меня же предупреждали об этом, а я забыл.
   - Забыл?!!

   Больше поговорить им не удалось. Перед глазами у Пети замелькали разноцветные огоньки, в организме появился необычный тяжелый гул, который резко сменился визгом на пределе слышимости, затем резкой болью во всех потрохах. Петя
уже знал, что это ультразвук. Одновременно на него навалились перегрузки, разные
во всех частях тела, так что его то раздирало на части, то, наоборот, сжимало.
Наконец, все успокоилось, и чей-то усталый (как Пете показалось) голос спросил:
   - Ну, вы меня слышите?
   - Ага, - осторожно ответил Петя. Он уже давно понял, что в незнакомых местах
вести себя нужно уважительно и осмотрительно.
   Наступила пауза.
   - Это он проверял, каким образом мы разговариваем, - сказал Евлампий.
   - Хорошо, гамма-лучами не попробовал, - ответил Петя. Он ведь уже начал учить
физику.
   Но тут пауза закончилась.

   - Забавно, - сказал голос. - Общение с помощью механических колебаний, в таком узком диапазоне. И на хрена вы тут объявились?
   Евлампий начал было объяснять про поиск свободных территорий, разведку и
прочее, но в результате его и Петины кости опять начали хрустеть, а головы
гудеть.
   - Вот это да, - сказал Петя. - Прямо как поручик Ржевский: голым задом да в
мокрую воду.
   - Ржевский? В мокрую воду? Это как? - удивился голос.

   Петя выдал первый анекдот, затем второй, третий. Время от времени голос хохотал так, что Петя не мог понять, когда же было легче: раньше или сейчас. Во
время одной из пауз он спросил:
   - Извините, а как нам вас называть? Вы мужчина или женщина?
   - Мужчина или женщина? - недоуменно спросил голос.
   Евлампий кое-как объяснил ему устройство человека, разницу полов, после чего голос впал в глубокую задумчивость. Наконец Петя решился:
   - Извините, а у вас-то как?

   После чего листе все занято единым мыслящим полем, в котором то и дело появляются мыслящие центры.
   - То есть вы одно целое?
   - Почему это одно, - обиделся голос. - Я сам по себе. Но когда мне все это надоест, я или сольюсь с другими, или растворюсь в общем поле, или переберусь куда-нибудь. Так что называть меня никак не надо, в следующий раз здесь будет
кто-то совершенно другой. Давай дальше. Петя с благодарностью вспомнил Арсения
Николаевича и продолжил. Хватило его часа на три, после чего он признался:
   - Я больше не знаю.
   - Тогда зачем вы здесь нужны? - обозлился голос. - Будет что-то новенькое - заходи, а пока пошли вон.

   Еще раз хрустнули Петины косточки, и внезапно он ощутил необычную легкость во
всем теле.
   - Евлампий, это мы где?
   - Повезло нам, Петр Иванович. Про точки Лагранжа сдыхал?
   - Это где гравитация нулевая? Так ведь такие и в Солнечной системе есть?
   - Там уравновешивается только гравитация от Солнца и планет, а звезды свои поля все равно накладывают. А вот такие, как эта, где и звездные поля
уравновешиваются, это большая редкость. Ладно, давай отдохнем немного, Петр
Иванович.

   Проснулся Петя как по будильнику. Индикация ресурса в костюме показывала меньше половины.
   - Евлампий, проснись, ты домой-то собираешься?
   - Ла я давно уже не сплю. Похоже, мы в соседнем листе. Из нашего четырехлистника, но в соседнем. Вон видишь, у Лебедя рисунок не тот, что должен быть, Альфа и Бета очень близко друг к другу.
   Петя неопределенно похмыкал. До астрономии он еще не дошел, и где у Лебедя)Альфа с Бетой - представлял с трудом. Да и где сам Лебедь - тоже.
   - Ну и что? У тебя же разрешение на свободный поиск. Должен уметь прыгать по
соседним листам.
   - Да я пробую, но что-то пока не получается. Но ты не переживай. Тут поблизости сородичи наших Парусников жить должны. Приветы им передадим, то-се.
Помогут.
   - Поблизости - это где? Как ты их искать-то собираешься?

   Евлампий задумался:
   - Ну я примерно знаю, где в нашем листе их родина. Здесь рисунок должен быть похож. Попробуем.
   Поскрипел Петя зубами, а что делать? Пошли шарить вслепую. И долго бы им
пришлось шарить, и с тоской вспоминал Петя Валентиныча, а он вот. А голос-то
ехидный:
   - Ну что, набрались впечатлений, домой не охота?
   Сам ведь виноват по уши, опять за каким-то хитрым пасьянсом засиделся, а еще
язвит. Но Петя ко всему этому привык, молчит. Забрал их Валентиныч домой, одним
словом.

   Ну, время было к вечеру (опять эти временные эффекты), собрались все в столовой. Рассказал Петя про приключения, все уважительно покивали, только
Михалыч заметил:
   - Ох и везучие же вы. Слыхал я, что ходили уже в свободный поиск в том направлении, а вот обратно вы первые.
   - А ведь ты, Петр Иванович, и сам большенький, - заметил Стремительный. - Как
же тебя угораздило в свободный поиск с неопытным напарником?
   - Так у него же лицензия.
   - Лицензия... А ты спросил бы, который раз он в этот поиск идет.
   Петя вспомнил евлампиево "забыл" и вопросительно посмотрел на того.
   - Который-который, - смутился тот. - Ну первый. Надо же когда-то начинать.
   Петя помолчал, выбирая дипломатические выражения. Наконец выбрал:
   - Ох и сука ты, Евлампий.

                Продолжение следует