Improviser. Глава 11. Жизнь играется только раз

… а я говорю – не устоит! Человек не знает своих возможностей, потому что не умеет, или не хочет – уж выбирай, что тебе понравится – трудиться над собой, и потому не использует и сотой доли своих возможностей, которые представляет ему собственная жизнь, и потому гибнет в безвестности!

- И что же, обязательно человека напоить надо, чтобы он самого себя узнал?

- Нет, не обязательно… то есть, для разных людей – разные методы раскрепощения существуют… чтобы узнать, кто они такие, о чём думают, что замышляют, необходимо расслабление. Алкоголь – одно из средств такого расслабления, некая сыворотка правды… что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… и так далее. Но главное – не в этом. Ну, узнаешь, что за человек перед тобой, заявишь ему, как только протрезвеет, а он тебе – неужели такое со мной было?! Знать, чересчур выпил…

  И всё!

 Просто в период расслабления на человека проще воздействовать, проще дать установку, чтобы манипулировать им. Да, и фильм какой-то видел западный… напичкают наркотиками – такой любой приказ выполнит.

 - Мне интересно другое – как узнать о его способностях практически.

- Ну и задачи ты ставишь, Валерия; уж не хочешь ли выведать конкретно…

- Да, конкретно. Кто этот твой Семён, что за человек?

- Уж не влюбилась ли, часом, мать моя?..

- Тебе не понять. Все твои дружки похожи на тебя, все вы одинаковые, просты, как пряники, а вот он чего к тебе прибился – непонятно; что он в твоей компании нашёл?

 - Да, какой-то… не от мира сего… странноватый. На работе молчун. У него отец пропал на севере, давно уже, как в воду канул. Может, как-то повлияло. Да, вот ещё случай: халтурка подвалила недавно, сгонял в книжный схемку глянуть, а он там со стариком одним в букинистическом… что бы ты думала? – спорит! Я не удержался, бочком подошёл незаметно… ничего не понял! Запомнил двоих – Кант и Гоголь… или Гегель… Да, кажется, всё же Гегель… между ними какие-то проблемы выясняли.

  Ещё знаешь… выпивали прошлую пятницу в компании, хорошо так посидели, поговорили с ребятами, а он слушал-слушал и вдруг брякнул, вроде того, что все с одного цеха, но кое-кто ещё из нас – с обратной стороны Луны. Были все свои, Толик наш даже вскочил, а он и глазом не повёл… рукой только… спокойно, Толик, не ты…

   Это как понимать?

 Я его с этой Луны хотел спустить ненавязчиво, спрашиваю:

 - Сенька, а ты на брудершафт с кем-нибудь пил? При Луне? Ехидно так спросил, хотел вывести из терпения, что ли…

  А он мне – простой ты, Серёга, парень, но так остро реагировать не надо, ребята не поймут, побить могут…

  Сделал меня перед всеми. И так спокойно, вежливо… и тут я вижу – все на меня смотрят вопросительно, а он вилкой задумчиво в закусочке ковыряется, грибок поддевает, что ли, всё не подденет… Если бы кто другой так себя вёл – никто бы ничего и не заметил – мало ли что говорят за столом, но это сказал он, и сказал так, что все замолчали, даже жутковато стало. Есть люди, к которым прислушиваются, которым верят, от которых ждут… Вот он как раз из таких.

 - И как там?

- Где - там? В ресторане?

- Нет, не в ресторане; на обратной стороне Луны.

- И ты туда же. Приходи как-нибудь в нашу компанию, если не страшно.

- А мне в родном городе бояться нечего и некого.

- А его? Посидим-поговорим, пропустим по маленькой…

- Я водку не пью.

 - Ты можешь вообще ничего не пить, приходи просто так, скрасишь нашу чисто мужскую компанию, у нас скандалов среди своих не бывает. Но я могу поспорить с кем угодно, что если вдруг захочешь уязвить моего Семёна… лучше и не пытайся. Или такое скажет, что над тобой смеяться будут… а городок-то маленький, разнесётся по улочкам… или тебе в лицо при всех объявит, что ты за ягода… перед собой потом стыдно не будет?

   Я уже сколько раз замечал – он незнакомого человека как рентгеном… насквозь видит. Вначале вроде как сбоку сидит себе, помалкивает, и ничто его и не касается; так, взглянет разок-другой мельком…

   Однажды опыт сделал: пригласил с Верхнего санатория знакомого своего, мой же день рождения отмечали, а знакомый – специалист по застольям, для москвичей проводит праздники-гуляния, весельчак и балагур, в деньгах купается круглый год на этих праздниках, уже приучился к лёгким деньгам московским.

  Если бы можно время вспять повернуть, исправить…

Так вот этот Фёдор - Ива-а-а-а-нович теперь! – не знал, как побыстрей сбежать от меня с моего же Дня рождения. Его Семён мимолётно вроде бы прощупал: там слово, тут вопросик… а потом - небольшой спектаклец, как в лицах, на тему дружбы и любви. И что ни слово – так в самую точку.

   Там смысл такой: любовь за деньги – понятно, что это такое, а вот дружба за деньги…

  Этот самый Фёдор мне всё застолье: друг… друг… но я ему за приход для поддержки настроения компании денег дал, да угощение бесплатное, а наши и не знали, думали, что он, как и все, на общих основаниях. Мы все люди небогатые, я честно ребят предупредил: мой День рождения – в складчину, но и никаких подарков! А этот за мои же деньги мне гвоздики вручил – знай наших!

   С гвоздик всё тогда и закрутилось.

  Не знаю, как Семёну удаётся, такое дано очень редким людям, но он выявил доподлинно, и народ ему поверил, потому что при таких аргументах не верить – невозможно! - что Федька приглашён за деньги, что он нанятый, а значит, продажное существо. Мне потом проходу от своих с месяц не было – зачем позвал такого в компанию?

  Через неделю после ресторана встречаюсь с Фёдором на Волге, и тот мне: знал бы заранее – ни за какие деньги бы не пришёл, так вляпаться, как в анекдот попасть…

  Так что приходи, Лера, приходи, не стесняйся…

 - Я женщина свободная, спасибо за приглашение, приду. Рассчитывать на спектакль можно?

- Как сказать. От меня не всё зависит. Режиссёра я тебе обрисовал… в общих чертах, а там как получится, смотри.

 - Мысль есть интересная, Серж, очень интересная мысль… с твоим режиссёром.

 - Нет, Семён – ничей; он свободней всех нас. Иногда мне даже страшно становится – действительно ли ему известен конец его…пьесы? Я пока не видел, чтобы он где-нибудь спасовал; иногда кажется, что ему не составляет никакого труда играть всеми нами, вить свои верёвки из всех нас. Но как это артистически получается!

  Он даже не смотрит на лица актёров затеянного им спектакля, просто слушает, слушает и сверяет со своими мыслями правильность задуманного им действия. Он, как сильный шахматист, просчитывает варианты игры и всегда выбирает самый верный ход, самый интересный, иногда парадоксальный… меня раньше учили играть в шахматы, что-то в детстве получалось, какие-то планы строились… но при нём я чувствую себя пешкой, даже не фигурой, а простой пешкой, у которой нет будущего, которая через несколько ходов будет отдана в жертву путём простого размена.

   Я ещё не произнёс слова, даже не придумал каверзу, а у Семёна уже есть ответ, и ответ блестящий. Я хитрю – а он играет, я силюсь постичь его логику, ведя методично следствие, а он маленьким точечным уколом обрушивает всё здание моих хитросплетений, ясной, ироничной фразой подчёркивая несостоятельность моих мысленных упражнений.  Я всегда был главой моего маленького общества, а тут… нет, он даже не оспаривает моего первенства, он просто ставит меня перед фактом, определяя его как смехотворное и надуманное, своими яркими, искромётно-ироничными аргументами.

   Иногда кажется: а какого лешего он тут родился и живёт в нашем городе, его удел совершенно иной… да невозможно задать такой вопрос.

  Да, в профком выбрали, но что такое наш профком? Прошёл слух, что поставят мастером… да хоть и главным инженером, но это – не его. Он, несомненно, справится, но… Главных инженеров предприятий такого рода – тысячи, десятки тысяч, и кто их знает?

  Я бы не сказал, что ему тут живётся в своё удовольствие, я не слепой; но кто мне скажет: что он забыл в нашем городишке?

  Всё, что есть талантливого, уже как лет десять разбежалось по крупным центрам и в столицу, и продолжают уезжать… все, кроме него.

  Да и кто он такой в принципе, где его могут ждать с такими способностями, вот вопрос! А тут… как тут можно использовать его талант? Театр одного актёра? Актёров при нём может быть сколько угодно, да и ни один худсовет никогда не утвердит его пьесу. Нельзя утвердить то, что может существовать в единственном экземпляре и быть сыгранным без репетиций и только один раз, во время представления. И это чистейшей воды реализм: ни один величайший актёр никогда не сыграет так, как у него, у него играют не пьесу, а жизнь, а жизнь играется только раз, один-единственный…

                (продолжение следует...)

                19. 04. 2014.