Лыжню, господа!

     Вот и замаячила фиолетовой нереальностью в январской метели  так  называемая творческя зрелость.
     Собираюсь с работы домой. На улице темень и мороз. «Жизнь не возможно повернуть назад и время ни на миг не остановишь» - звучит по радио голос Аллы Борисовны. «Ещё идут старинные часы. Ещё идут…» Выключаю радио. До дома далеко. Вспомнить что ли, пока иду, тревожную молодость?   
     В пятидесятые годы мы жили в маленьком хуторском посёлке под кодовым названием «Второе отделение учхоза «Прогресс» - чтобы в Пентагоне не поняли. Это и по нынешним временам «медвежий угол» Дергачевского района. Я там родился. Периодически на посёлок «наезжал» циганский табор. Уводили лошадей из общей конюшни и брали всё, что плохо лежало на хозяйственном дворе. Детям родители говорили, что в табор забирают и детей и чтобы дети в это время не выходили на улицу. Насколько это было правда на счет детей, сказать не могу, но сам видел, как уводили лошадей. 
     Личный состав двух  жилых бараков был очень не равнозначен. Послевоенные годы, нужда и разруха согнали туда и инвалидов войны, и возвратившихся из эвакуации, но не нашедших себе нигде пристанища людей, и просто лиц с туманным прошлым.
     Еще вспоминается, как на необъятные поля учхоза выбрасывали из самолётов настоящий армейский десант. Дети, завидев на небе сотни ярких парашутов, прыгали от восторга и кричали в небо: «Розовые вареники прилетели!» Приземлившись, они (вареники) бегали по ярам, стреляли, кого-то ловили. В те годы в обществе была шпиономания. Везде мерещились диверсанты с отравленными конфетами для советских детей и ножами за поясом, точно как в тогдашнем фильме «В квадрате 45».
     Зимой наш «Квадрат» засыпало снегом аж по самые дымоходные трубы, как где-нибудь на Аляске. Связь с внешним миром прерывалась до лучших времён. По глубокому снегу к белгородской трассе  грузовики могли добраться только с помощью мощного трактора С-80. А, добраться по снежным ярам до ж.д. станции  Слатино – только на конных санях.  По ночам выли волки и снежные метели. А, летом иногда были такие бури с дождём и молниями, что земля под ногами ходила ходуном. С тех времён я знаю, что такое «воробьиная ночь». Запомнились, как цветной сон, горы красных яблок в учхозовском саду,  люди с полными корзинами. Пасека, коричневый запашный мёд в больших бидонах.
     Однажды майской ночью 1954 года я проснулся от детского плача. На кровати лежал новорожденный, обложенный тулупами и тёплыми платками. Так у меня появился младший брат - Юрий Сергеевич.
     Мы, дети, часто болели. Ни больницы, ни врачей, ни телефона на десяток километров вокруг не было. Мама  лечила своим проверенным методом – растирала керосином и завёртывала в тёплый платок.
     К 1956 году на втором отделении учхоза построили двухэтажный жилой дом. Строили ударными темпами, круглосуточно. Люди из бараков переселились в новые однокомнатные квартиры. Это был большой праздник. В том же доме на первом этаже выделили комнату – «красный уголок», где стоял в шкафу, что запирался на замок, один на весь посёлок телевизор, его все называли «комбайном». То он работал, то не работал, то мигал, то рябил экран. Тогда была только одна программа. А, посмотреть мультики детям было вообще пределом мечтаний. Они были рисованые и намного лучше во всех отношениях, чем теперишние многочасовые «страшилки». Рекламы тогда и в помине не было и диктор Зоя Каткова (помню) объявляла перерывы между передачами минут так на 20-30. Все присутствовавшие жители посёлка терпеливо ждали продолжения просмотра, шикая на разгулявшихся детей.
     А, трудовой коллектив потом действительно сложился не плохой. Отделение выполняло все планы по производству с-х продукции. Отец тогда получил медаль участника Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, а спустя несколько лет и «Орден трудового Красного Знамени».
     Радостным событием всегда был приезд на второе отделение студентов зоотехнического института. Они ударно работали всё лето и осень и создавали в посёлке неповторимую атмосферу, не побоюсь высоких слов, трудового героизма. Особенно на току, куда свозили урожай зерна. Целыми сутками было машут деревянными лопатами и совками загорелые девушки в светлых платьях и в косынках, сушат зерно, наполняют мешки. А, вечером студенты устраивали танцы под аккордеон, а то и концерты для жителей посёлка. Сценой служил окрытый кузов грузовой машины. «Ганзя - киця! Ганзя – рибка!...»- была популярная тогда шуточная украинская песня. Когда осенью студенты уезжали в институт до следующего лета, провожать их к машинам выходили все жители посёлка. Студентам в качестве премии за работу разрешалось взять картошки или других овощей и фруктов, сколько смогут довезти до общежития. Из ветеранов академии эти благословенные времена хорошо помнит, бывший студент ХЗИ, доцент кафедры разведения, а ныне здравствующий пенсионер Фёдор Андреевич Курман.
     На земле есть добро и зло. Добро всегда победит. Добрых  людей гораздо больше. С такими суждениями, подкрепленными всем укладом тогдашней советской жизни, началась моя трудовая деятельность в должности ветеринарного врача колхоза, что в Запорожской  области. Но, пообщавшись с его руководством и поборовшись с куриной «холерой» в условиях «приближенных к боевым», у меня появилось большое желание стать военным (см. «Темпус» №8, 2009). Поэтому повестка из военкомата не вызвала негативных эмоций, как обычно бывает.
      Однако, в танкисты не попал - танков подходящих не оказалось. Зато нашлись самые красивые в мире военные корабли. На Флоте люди правильные. А, морские офицеры – так это вообще настоящие мужчины.
     Побегали, поползали, поныряли, постреляли, макарон «по-флотски» поели – пора и домой.
     В ветзоотехникуме встретили молодого преподавателя на «Ура!», так как требовались преподаватели-мужчины. Криминогенная обстановка в посёлке, где располагалось это учебное заведение, была довольно напряженная. Местные были безраздельными хозяевами территории, угнетали учащихся, угрожали преподавателям. Все странные дела в техникуме происходили по вечерам и ночью. Иногда во время дежурства по техникуму приходилось встречаться с откровенными бандитами. Кто угрожал, кто заигрывал, кто молча злобно «уползал», обещая «разобраться». Преподаватели бывало выступали свидетелями на судебных процессах в пгт.Валки. Особенно жалко было первокурсников. Я преподавал у них анатомию и физиологию животных. Вчерашним восьмиклассникам очень хотелось научиться защищать себя. По утрам на зарядке я бегал с ними вокруг территории бывшей помещичьей усадьбы, а потом с пол-часа отрабатывали простейшие приёмы самозащиты.
      На занятиях предметного кружка по анатомии всегда был аншлаг – по вечерам в анатомке от первокурсников яблоку негде было упасть. Учащимся хотелось получить задание что-либо нарисовать для занятий, сделать стенд, или  действующую модель. Тут же, в анатомке, растолкав по углам парты, проводили репетиции  самодеятельности. Заведующая кафедрой физиологии ХЗВИ Татьяна Александровна Чумакова предоставила нам несколько учебных фильмов для проведения в техникуме научной конференции.
     Мои тогдашние студенты уже давно стали мамами и папами и даже дедушками и бабушками. Много лет в Липковатовском аграрном коледже работает заместителем директора Нина Емельяновна Сокол, на глазах у которой прошло моё молодое время и становление, как преподавателя.
     В 1975 году на кафедре терапии  ХЗВИ был объявлен конкурс на замещение вакантной должности ассистента. Подал документы. Попал в хорошие преподавательские руки профессора Сергея Ивановича Смирнова. С ним очень легко работалось. Не хвастаюсь, но Почетные грамоты и благодарности по кафедре терапии были мои.
     Перестройку 80-х годов некоторые старшие «коллеги» восприняли слишком буквально, как руководство к действию. Сергей Иванович тяжело переживал «новое» к себе отношение. После ухода профессора Смирнова С.И., как бы хорошо я ни работал – я работал, по оценке моего нового руководства, из рук вон плохо. Локальные освободительные войны с заведующими то затихали то возобновлялись с новой силой, отнимая здоровье и отравляя жизнь. А, не давали им (войнам) затихнуть и подливали масла в огонь наговоры завистников. Это страшная сила. Действует безотказно, как подствольный гранатомёт.
       Ректор Валерий Алексеевич Головко, которого я знал ещё по студенческой скамье, вник в проблему и предложил работу на своей кафедре. С тех пор начался новый этап в жизни. Уляглись страсти. А главное, как мне кажется, то, что заведующий предоставляет нам все возможности работать творчески, не оглядываясь по мелочам на высокое мнение. Для меня это важно. Справедливости ради скажу, что хотя работаю на кафедре эпизоотологии, но я не эпизоотолог. Считаю себя ветераном кафедры внутренних болезней. Однако, нынешней работе это совсем не мешает. В читаемом курсе «Профилактика болезней животных» есть и терапия, и эпизоотология, и многое другое. Так даже интереснее - клянусь своим шестидесятым годом.
     Кстати, об этом. Просыпаюсь как-то в своём родовом замке «Баскервиль» по улице доктора Ватсона, что в старой доброй Англии (пребывая на ихней пенсии по инвалидности). Невозмутимый лакей протягивает позолоченую тарелку с холодной телятиной  и  еще дымящейся диетической кашей: «Ваша овсянка, Берримор!». Просыпаюсь ещё раз (реально)…  в Малой Даниловке, в доме по улице Гагарина. За окном еще темно и холодно. Как-то побаливает голова, что-то попёкивает в груди. Грею чай. Пора собираться на работу. Уж который день первая пара. На кухонном столе замечаю записку: «Твоя  д…ная каша в холодильнике. Подогреешь на микроволновке. Ушла к детям!». 
     Быстро светает. Спешу через сосновый  бор на клинику. Обгоняю сотрудниц деканата. «Лыжню, господа!» требую.
 2010 г.