Серафима 71. Дополнение от сына 4

Как-то я подсмотрел, как пекутся лепёшки.
В открытую калитку я увидел, как во дворике напротив суетится женщина возле печи. Печь представляла собой что-то формой, похожее на юрту, только из камня  (или глины) и высотой 120 см. В верхней части  отверстие диметров в 30 см. Внутри горит костёр. Рядом с печью на чём-то сидит женщина, пола её платья закачена и видна белая кожа ляжки. В руках кусок теста, который она разминает руками, шлёпает о бедро, переворачивает, ещё шлёпает до тех пор, пока тесто не приобретает форму лепёшки.
Тогда она встаёт, подходит к печи и приклеивает лепёшку к внутренней стороне стенки печи. Потом очередь за следующей лепёшкой. Лепёшки пекутся над пламенем костра, а затем готовые извлекаются  через тоже отверстие вверху печи.
Мне казалось, что часть бедра, на котором лепилась лепёшка несколько светлее окружающей кожи. Тесто вобрало в себя  загар тела.

В другой раз наблюдаю, как  прямо на уличной пыли сидит в кружок группа пожилых каракалпаков. В центре круга песок насыпан горкой вы-сотой15-20 см. Из горки торчит нечто изогнутое, похожее на мундштук кальяна и длинной примерно 60 см. Из горки лёгкий сизый дымок. Мундштук установлен неподвижно, а сидящие каракалпаки поочерёдно подходят к нему, припадают губами к отверстию мундштука, втягивают из него воздух, так что западают щёки и умиротворенно снова занимают место среди сидящих. Что это было? Может быть, так курят наркотик? А может, просто так принято у них наслаждаться табачком? Нечто, вроде трубки мира у индейцев.
Возле площадки с сельхозтехникой установлены гигантские качели и гигантские шаги. Я не знаю, чему приурочено, может быть, окончанию сбора урожая, но изредка устраиваются массовые гуляния для молодёжи. Танцы, шум, и небывалое оживления возле качелей. Какой-нибудь смельчак стоит на доске качелей и его раскачивают. Выше, выше, ещё выше, кажется, выше уже никак нельзя, но раскачивание продолжается. Я от страха закрываю глаза, но сейчас качели, верно, делают полный оборот вокруг перекладины качелей! Я так и не помню, действительно ли был полный оборот или же я сам его измыслил.

За пределами города степь, покрытая островками выгоревших трав. Отдельные места – песчаные барханы, солнце нагревает песок так, что босой ногой не устоишь. Как-то в таких песчаных барханах встретили змею, длиной около метра, диаметром сантиметров п встретили змею, длиной около метра, диаметром сантиметров п Конечно, мы её не трогали, а сделали маленькую дугу, обходя опасное место. Впрочем, и змея мирно спала, не проявляя к нам никакой враждебности. Может, она была мёртвая? Мы не стали выяснять.
Степь была ровная, а на горизонте высились горы до небес, покрытые снегом. Это так было странно. Здесь температура 30 градусов, а там снег. Горы казались рядом. Вот дойти до края поля и вот они – горы. Мама была занята огородом, и я сделал такую попытку подойти к горам. Но, увы, по мере моего приближения, горы отодвигались, сохраняя дистанцию между нами неизменной. И я понял бесполезность своего занятия и вернулся к маме.
Вот нам и выделили в этой степи за городом огород. Насадили всяких овощей, арбузов, дынь. Вдоль линии огородов тянется общий арык, от него отходят маленькие арычки по огородам, от арычков отходят канавки к грядкам. Такой арычок тянется и на наш огород.
Берега арыка в условиях обилия солнца и влаги заросли высокой густой травой, в которой почти не видна кладочка, ведущая от дороги на огород над арыком.
 Вечером перед заходом солнца по арыку пускают воду. Надо не прозевать момент, и открыть перемычку, чтобы пустить воду в свой арычок и напитать овощи на своём огороде драгоценной влагой.
На огород мама берёт меня с собой. Летом солнце садится поздно. Пока мы занимаемся поливом и копаемся на огороде, солнце уже успевает сесть, и быстро наступает темнота.
Сосед каракалпак нас пожалел и дал нам на вечер ишачка. Мама идёт впереди и ведёт ишачка, на котором сижу я.
Темнота и в этот раз настигла нас на огороде и, когда мы стали возвращаться, то никак не могли отыскать в бурьянах кладочку. Прошли вперёд, назад вдоль зарослей, но нет кладочки, хоть плач!
Я предложил маме:
-Мама, ты не веди ишачка! Не направляй его. Пусть он сам выбирает дорогу.
И действительно, ишачок сразу привёл нас к кладочке, и мы благополучно добрались домой
 
А где-то далеко на Западе идёт война.
 Мобилизация забирает молодых юношей каракалпаков.
Их грузят на баржу, стоящую на Амударье. На берегу стон и плач матерей, жён  и девушек. Проводы на войну всегда и везде со слезами матерей. Погрузка закончена, баржу тросом цепляют к буксиру. Баржа медленно разворачивается, и пока ещё плавно начинает свой путь в сторону войны и разлуки. Кто из этих ребят вернётся целым и невредимым?
Напряжение прощания замерло на самой высокой ноте. Ещё 15 минут, полчаса и баржа скроется за поворотом реки. И провожающие женщины не выдерживают. Сначала одна, потом ещё одна, потом целой группой кидаются в коричневые воды Амударьи. Плывут за баржей по собачьи, широкие подолы юбок вздулись колоколами  на поверхности реки, обрамляя маленькие головки женщин.
Продолжение воспоминаний мамы