Неудержимые

В задрипанном строительном вагончике сидят трое: Джон Рембо, Крепкий Орешек и Перевозчик. Тускло горит керосинка, сушатся на калорифере чьи-то носки, в раскрытую банку тушенки лезут надоедливые мухи.
Рембо, в потертой фуфайке, жует огромный бутерброд, красиво двигая мужественными скулами. Крепкий Орешек, напевая какой-то дикий индейский мотив, сам с собой играет в нарды. Перевозчик лежит на узкой лежанке, молча уставившись в потолок. На его неандертальском лбу видны следы, столь непривычной для него, умственной работы.
В углу вагончика свалено в кучу оружие: ножи, пистолеты, крупнокалиберный пулемет, несколько мастерски изготовленных рогаток, увесистого вида монтировка и саперная лопатка с клеймом «Мосвоенторг 1942 г».
В вагончике стоит недобрая тишина: слышен лишь дикий напев Крепкого Орешка и клацанье челюстей Рембо.
Перевозчик (нарушает тишину):
- Да я бы этих русских..., да я бы их..., Рембо, ну ты же помнишь, как мы их били!
Рембо (продолжая жевать):
- Пошел в задницу!
На лоб Перевозчику садится муха; он бьет по ней своей красивой мускулистой рукой, и несчастное насекомое расплющивается на его медном лбу, не успев помолиться.
Перевозчик:
- А ты, Орешек, - ты же уничтожал целые отряды террористов! Я помню, я смотрел все «Крепкие Орешки», потому что мне в них ничего не нужно было объяснять, а это так редко бывает!
Крепкий Орешек, не прерывая своего дикого мотивчика, - напевает:
- По-шел в за-а-дни-цу-у-у-у-у!
Перевозчик беспокойно ворочается на узкой, для его широкой спины, лежанке. На миг в его глазах появляется мысль, но тут же гаснет, не в силах быть поддержанной мозгом.
Перевозчик:
- Я ничего не понимаю..., ведь мы же неудержимые!
Джон Рембо (дожевав, наконец, бутерброд):
- Видишь вон ту саперную лопатку с надписью «Мосвоенторг»?
Перевозчик:
- Шутишь? Я теперь буду видеть ее даже во сне, ведь это ей мне звезданули в лоб, да так, что я на неделю позабыл весь свой словарный запас..., все триста слов!
Рембо:
- Так, вот, если ты сейчас не заткнешься, то я звездану тебя так, что ты забудешь и весь свой запас ругательств – все четыреста слов!
Перевозчик:
- Вот, опять ты! (Обиженно отворачивается к стенке).

Открывается дверь, и в вагончике появляется полковник.
Полковник:
- Здорово, парни!
Тишина. Перевозчик поворачивается к вошедшему, но разум его по-прежнему дремлет.
Полковник:
- Здравствуй, Рембо. Ты меня помнишь? Ведь это я тебя создал; тебя – машину для убийства!
Рембо (красиво поворачиваясь своим мощным торсом):
- Пошел в задницу!
Полковник (сохраняя спокойствие):
- Это говоришь не ты, Рембо! Прислушайся к себе!
Наступает тишина, в которой становится слышно, как урчит в желудке у Рембо.
Рембо:
- Прислушался, - что дальше?
Полковник:
- Я имел в виду не это..., меня тоже постоянно носит в сортир от этой ужасной русской водки!
Рембо (обращаясь к Крепкому Орешку):
- Скажи ему!
Крепкий Орешек перестает напевать свой ужасный мотив и медленно переводит взгляд на полковника.
Полковник:
- Хорошо, не надо, - я все понял! Как же мне все-таки вас удержать! Ну, останьтесь еще хоть на неделю на границе с Крымом! Дела ведь наши совсем плохи!
Перевозчик (вскакивает с кровати):
- Ты что – не понял? Мы – неудержимые! Мы разнесем всю вашу богадельню, но завтра нас уже не будет здесь!
Полковник (с осознанием неизбежности):
- Верю.