Снова сижу одна?

Этой зимой — холод, сугробы в полтора метра, вечером даже в соседний магазин не тянет выйти — подсела на старый «уютный» сериал про лейтенанта Коломбо. Ну помните, у него еще плащ всегда мятый и с пятном, и ни один из убийц провести его не может? И обнаружила странную закономерность: практически все супружеские пары в сериях люто ненавидят друг друга. До дрожи в коленках. До заряженного пистолета в руке. Наивный детский вопрос: зачем убивать, если можно тихо-мирно в соответствии с гражданским законодательством развестись? Ага, развестись! А деньги, а положение в обществе, а уже завоеванное жизненное пространство с коврами, камином и подставкой для зонтиков?! «Мне так удобно!» — вопит естество. И палец нажимает на спусковой крючок.

«А мне так удобно!» — гасит вскипающее (конечно же, против жены, против кого еще?) раздражение муж, бредущий после полуночи от «тонкой и звонкой» подруги домой, к семье. Дома, конечно же, опять ждет скандал, но и к подруге навсегда уходить он совсем не собирается. Потому что, в чем смысл, брат? Через 5 лет получите в лучшем виде такую же мегеру! Нет уж! Дома суп, поди, сварен. Голубцы в духовке томятся. Кошка ждет, когда можно будет к хозяину пристроиться на колени. Постель застелена. После скандала стрескаешь ужин, погладишь киску, нырнешь под одеяло, хорошо! А жена... Да я ж ей всю зарплату, до копеечки!

Кто считал, сколько слезинок наплакали женщины в кухнях, поджидая домой «проклятого изменщика»? Сто миллиардов? Сто триллионов миллиардов? Сколько раз они себе обещали: завтра же! Завтра же пойду в загс и наконец-то перестану чувствовать себя униженной и оскорбленной.

Я обеими руками за такую решительность: «Мы свой, мы новый мир построим, кто был никем...» И единственное, что меня смущает в этой ситуации — признание умнейшей старухи, артистки московского Малого театра, которую вы, конечно, уже и не помните — Елены Гоголевой. В последнем интервью у нее спросили: «Что бы вы переменили в прожитой жизни, если бы могли?» И она ответила: «Вернула бы мужа, которому однажды не простила измены».