6. На пределе

Кто–то похлопал Верховцева по плечу. Как от удара током он повернул голову. «Кабздец!», – пронеслось у него в голове.
– ?! Прошу прощения, куда я попал?

Пара свинячьих глаз учтиво смотрели на него. Поодаль возникла фигура в смокинге. Затем последовал странный диалог:
– А куда надо-то?
– В уборную.
– Зачем?
– На выборы.
– Кого выбирают?
– Меня.
– А оппозиция?
– Тоже я.
– Кто победит?
– Я.
– Логично. Прилично.

Разыгрывались целые баталии, картины пейзажей пролетали в доли секунды, а объем информации, подлежащий структурированной обработке, был огромен. Несущие информацию постоянным потоком гуманоиды время от времени делали тест-проверку посредством плэй-паузы. На таких паузах необходимо было решать головоломки и отвечать на загадки, напоминающие на первый взгляд детские и бессмысленные. И самое сложное, вспоминал Верховцев, заключалось в том, что необходимо было нащупать и обработать нужную, необходимую информацию из каждой темы, мощным потоком предоставляемых носителями.

В один из таких трудных напряжённых дней произошло нечто, что заставило мэтра взглянуть на окружающую его среду по-другому. Проходил 3-й этап ассоциативного тренинга повышенной сложности, но кто знает, сколько их было всего?

Стая разъярённых обезьян неслась по ночным джунглям, освещённым светом полной луны. Кувыркаясь и сталкиваясь между собой высоко в кронах кокосовых пальм, они время от времени попарно издавали пронзительные вопли. Иногда они поочерёдно ускорялись до немыслимых скоростей, о чём свидетельствовал сильно размытый фон при синхронном ускорении наблюдателя. Иногда, сталкиваясь на такой скорости со стволом возникшего на пути дерева, обезьяны падали замертво на землю, густо укрытую высокой травой и мхом.

И как только закон Гука начинал действовать на бездыханное тело только что ещё живого метеора, так сразу одна из обезьян с треском разрывающейся плоти разделялась надвое, и обе части животного начинали падение. Не долетая до земли и до середины расстояния, уже двое равноценных монстров джунглей с одновременным истошным воплем продолжали бешеную гонку, цепляясь за хвосты сородичей.

Мозг профессора готов был взорваться, как вдруг раздались звуки, вызванные никак не иначе, как быстрыми соприкосновениями металла со стеклом: тук-тук-тук. Звуки воспроизведения смолкли, однако динамика не замедлилась. Снова, но уже громче: тук-тук-тук-тук. И каждый отдельный элемент ночного ужаса в одно мгновение превратился в облако микроскопических частиц, которые люминесцировали зеленоватым светом.

На миг Верховцев очутился в фосфорирующем тумане, который вместе с воздухом он свободно вдыхал. «Б-э-э…?!», – растерянно выдавил профессор. Увидев, что стоит абсолютно голый, слегка освещённый зелёными искрами, он всё же не смог переключить внимание.

Туман со всего пространства вокруг профессора и даже изо рта мэтра стал устремляться куда-то в сторону, слева от него, оставляя за собой кромешную тьму. ВИ устало перевёл взгляд и в полуобморочном состоянии стал наблюдать за происходящим.

Мощными извивающимися потоками искрящаяся пыль концентрировалась в точках, которые быстро двигались в пространстве, обозначая траекторию движения плавными, светящимися ярко-зелёным светом линиями. В итоге в темноте светился огромный шар, часто и равномерно расчерченный на секторы не только на поверхности, но и внутри. Шар, бурлящий и пульсирующий, словно наружу неудержимо стремилось вырваться что-то непостижимо могущественное, стремительно втянулся и уплотнился, приняв форму человеческого тела.

Всё, увиденное измученным учёным, длилось не более 5 секунд. «И встретились они во мраке, два одиноких странника: пылающий Зеленоид и обнажённый Старик», – пронеслось в мыслях.

«Э-э-эй, есть кто?», – послышалось в такт движению зелёных сферических волн, исходивших из уст фосфорирующего человека, как только они коснулись кожи учёного.
– Мамма мия! Ты как сюда… – он не договорил.

Одна из линий, составляющих ухо зеленоида, приняла вид аудиограммы. Волны поменьше достигли профессора, и словно из наушника послышалось:
– Ты на месте, Грин? Приём.

Контурные линии лица зеленоида мгновенно передали эмоции, возникшие у него в этот момент. Линия рта превратилась в голосовой индикатор, фальшивое замешательство и:
– База, не слышу тебя, повтори, приём!
– Гриня, не дури, нам ещё три сектора успокоить. Что там?
– Я нашёл резонатор.
– Что это? Получится обрушить?
– Да, если скажешь, как заставить обрушиться позиционированный разум.
– Ты что, больной?!
– Ой, та ладно! Ты спросил в теории – я в теории ответил. Можно бы было, так трах бы, бах бы и капут!
– К-а-р-о-ч-е, Склефасовский, что там?
– Тут какой-то Вася…
– Опять Вася!? Ты задолбал, Зелёный! Ты что, опять пропустил сеанс?
– Ну, всё, всё… Проникновение сектор 5. Человек. Передаю биометрию.
– Ого! Аккуратно, Грин, аккуратно перенеси его сюда, по южному тоннелю! Слышишь, по ЮЖНОМУ! Истощение на 75%!

Как только Верховцев услышал последнюю фразу, его наполнил всепоглощающий ужас. Ужас понимания того, где он находится и как долго во мраке ему предстояло провести, не появись этот незнакомец. Проваливаясь в обморок, он так и не смог поверить в то, что теперь он не один.

Зелёный поспешно запустил процесс глубокой конвертации человека, и как только завершился просчёт контрольной суммы, оба Одиноких Странника свернулись в точки, порождая сферическую мерцающую волну, беспрепятственно распространяющуюся во тьме.