Глава 9 Книга 2 Мейлах в октябре

               
                МЕЙЛАХА ЗДЕСЬ НЕ ЗАБЫЛИ

                Уж такою уродилась,
        Ты не возмущайся мной.
А характер мой тяжёлый,
Потому что золотой.

Рахиль Менделевна во всём замечала отсутствие своего Мейлаха.  Опустевший диван не скрипел под гладким телом супруга, некому было доесть оставшуюся от завтрака картошку, туалет требовал его решительных действий, а исчезнувшие с подоконника зубы, отражавшие световой поток, делали  помещение без солнечных зайчиков унылым.

 Покинутая женщина всегда чувствует себя несчастной, по причине того, что её некому довести до слёз и ей некому поиграть на  нервах какую - нибудь рапсодию Листа…

- Это ты Мейлаха обгрызла, поэтому он сбежал от тебя! – упрекал Миша маму, особенно, когда брился лезвиями «Нева», так как Мейлах увёз с собой бритву фирмы «Золинген».

- Миша! И что ты такое гаваришь? Думаешь мине легко слышать такие слова? У миня золотой характер! Разви я, красивая, добрая, умная женщина, могу сделать плохое Мейлаху? Он же был без ума от счастья!

- Выходит, он, без ума, от счастья умер?
- Нет, как написано в справке, он умер от остановки сердечного приступа, но я в это не верю! Зачем иму умирать, если он был здоровый, как осёл!

 Он мог просто притвориться трупом, но чтобы умереть…  Нет, нет, я в это не верю! Помнишь, кагда он бил глухой, - я иму ни верила, и оказалась права. Думаю, и здесь такой же случай. Зачем иму ехать помирать за тридевять земель.

 При добросовестном лечении он и здесь бы помер, но я знаю, что он не любил лечиться, а в таком случае его здоровью ничего не угрожало.

 А где иго второй паспорт? Тот, в котором  он с ловкими зубами? Нету паспорта, не прислали! А я тибе скажу где -  этот паспорт увёз с собой Мейлаха за границу!
 
- Мама! Что ты выплетаешь своим языком? Мы же похоронили Мейлаха, поставили памятник, приделали звёздочку и Дору по доброй памяти рядом с ним похоронили, чтобы порадовались встрече, чтобы он ей сочинял там стихи всякие, а ты сомневаешься.

- Миша! Я не хоронила Мейлаха. Мы прикопали какой-то цинковый ящик. Ты же видел, что я по этому ящику даже не плакала. О чём бы в справке с печатью ни нацарапали,  я-то знаю, что-то там ни так!

 Миня ни обкрутишь советской справкой! Я ни такая простая дура! Откуда вдруг у ниго появились такие необычные зубы? И с улыбкой, и с блеском, и с гвоздодёром, и с азбукой Морзе? В нашем государстве таких ни делают и делать не будут.

 Если каждый начнёт жевать, как следует, то где им столько еды набраться? У нас зубы делают ни под продукты и улыбки, а под вино называемое «чернило». Оно не застревает в зубах,  и иго хватает всем!

 По-моему, и иму зубы не  пригодились, если бы он перешёл на общенародное питание – випить и замазать рот, чем придётся!
 
- Вот ты, Миша на миня не слушаешь. Тогда объясни - от кого мине прислали тот чумайдан с одеждой? От Мейлаха? Нет! От Мейлаха могли прислать зонтик, шляпу, грязное бельё, бритву «Золинген» и полное собрание иго сочинений в замызганной ученической тетрадке, то есть то, что на том свете иму не понадобится.

 Ты вспомни, что прислали - там и бархатное платье, и сапожки, и юбка клёш, и даже губная помада! Это он откупиться хотел! Ты молчишь, а мине всё ясно - этот белорусский  партизан, с еврейской смекалкой, где-то от нас прятается среди там.

 Нужно ехать для иго поисков за границу. Правда географический глобус имеет столько пятен, что трудно найти нужное. Если судить по обнаруженным у ниго тугрикам, то он должен укатить в Монголию, а если взять в оборот американские зелёные рубли, то он с ними может шляться по всему глобусу!

 Как-то во сне он пра пахаход гаварил, только забыла название, какое-то наполовину не русское. Видно, на нём уплыл, раз он иму во сне пригляделся.

 Миша! Ты уже большой, раз к Тамаре ходишь математикой заниматься, чтобы вкручивать ей лампочку, когда иё муж в командировке, поэтому я могу тибя смело оставить одного.

 Будишь около Тамары перебиваться, только смотри, не переступай запретную черту, - не жри котлеты приготовленные для иё мужа. Тибе и так «вкусного» хватает, так ни наглей, да и вообще, береги на ней своё сэрце, сильно не зверствуй, как все мужики имеют привычку, добравшись до чужой жены!

 К ней относись бережно, как к своему велосипеду, а ни как к Лёниному – раз проедешь да поломаешь весь и в кучу сложишь!  Ты миня хорошо понял?
 
– Мама! Что ты меня всё учишь? Я сам знаю, что делать у Тамары. Я же у неё ни целый день, а  только когда со школы прихожу да уроки выучу…

Если ты с Мейлахом не разобралась, так и мне твои советы без пользы! Что ты задумала? Ехать на поиски Мейлаха, так поезжай. Ты его так напугала своим счастьем, что он, думаю, спрятался от тебя надёжно – не поймаешь.

 Он же не дурак, чтобы тебе высовываться навстречу! «Пока ты рядом, дорогая, и счастье не рискнёт к вам подойти!» – как сказал когда-то Мейлах.

– Миша, Миша! Зачем ты сибе позволяешь цеплять такие слова на маму? Вас этому в школе учат? Так ни будь отличником!  Кое-чего недоучивай, чтобы не быть таким умным и не обижать маму!

Рахиль Менделевна с укором глядела на Мишу, а про себя подумала:
 - Он не так прост, как кажется. Такой Миша среди любых Ванек не пропадёт!
Миша, как всегда, не стал задерживаться около мамы – доймёт своим разговором.

 Он, не дослушав её до конца, побежал по своим делам, тем более что  заметил, как решительными шагами к его маме направился бывший сосед Василий.

- Послушай, Рахиль! Одолжи мне на бутылку!
- А когда деньги отдашь? – в свою очередь поинтересовалась Рахиль Менделевна.
- Как будут, так сразу отдам!

- Вот когда будут, тогда и приходи! – спокойно сказала Рахиль Менделевна и гордо удалилась.

Василий не удивился ответу этой жадины, но про себя отметил: сволочь, она и есть сволочь, с какой бы стороны на неё, ни посмотреть…