Сорок лет спустя...

В апреле мы с начала месяца уже не носили резиновых сапог, а надевали туфли и чертили классики на тротуарах. Прыгали недели две подряд до усталости ног, стараясь показать мастерство в этой незатейливой игре. Вдруг какой-то тайной возникало слово «Пасха», в домах начинали красить яйца и в воскресенье говорили: «Христос воскрес!», приучая отзываться: «Воистину воскрес!».
Мы не понимали о чем речь, но нам нравилась эта новая игра взрослых и мы подключались к ней. Куличи не продавались в таком ассортименте, как сейчас, сорок лет спустя, но представляли собой хорошо пропитанный кекс с белой глазурью, иногда сдобренный изюмом. Его можно было купить в любой день в булочной, а не только в пасхальный праздник.
На Пасху обычно было тепло и солнечно. Но самое интересное событие происходило в полночь перед наступлением праздника. Мы жили по соседству с храмом, и по сей день его называют «белая церковь». В доме были деревянные перекрытия, и по утрам нас будил звон колоколов. А вот пойти в церковь было неловко. Красный галстук связывал горло и все действия, направленные к религии. И все же...
Однажды мы с «боевыми подругами», которые были в возрасте, переходном из пионерского в комсомольский, решились на это приключение. Мы знали, что крестный ход начнется в полночь, но к храму будет не пробиться в это время, и нужно прийти часа за два, чтобы успеть забраться на железную изгородь вокруг храма, дабы увидеть действо.
Темнело рано, еще не действовал закон летнего времени. И вот три девочки направились к церкви, было около десяти вечера. Самые шустрые подростки уже оккупировали храмовую решетку, так как внутрь двора молодежь не пускала милиция, офис которой до сих пор недалеко от белой церкви.
Я не решилась залезть на забор, мне думалось, что это неприлично. Ждали мы долго. Как нарочно, к ночи сильно похолодало, а мы были легко одеты. Наконец, послышалось пение, верующие обходили храм. Их не было видно за толпой любопытных, но пение было стройным и красивым. В колокола не звонили. Среди ночной тишины слабо освещенного города звучало пение людей, верующих в воскресение Христа. Оно сопровождало нас еще долго по пути домой, как будто Ангелы пели вослед. А перед храмом в темноте стояли комсомольские активисты и кричали: «Комсомольцы уходите!»
Мне стало ясно, что пробиться к храму и увидеть что-нибудь в ночное время – бесполезная затея, и я оставила ее... на неопределенное время. И вот прошло сорок лет моих исканий, хотя они не закончились и сегодня. Чем больше я познаю Господа, тем более открываю Его безмерную неизведанность, которую разум не в состоянии постичь в полноте во время нашего земного странствования.
И вот я прихожу к другому храму, его называют красным. Другое время, другие люди, другой район города... А жажда по Богу все та же – неугасимая. За калитку уже можно свободно пройти. У ворот стоят двое молодых полицейских. Я говорю им: «Христос воскрес!», и они друг за другом отвечают: «Воистину воскрес!»
В небе сияют яркие звезды, тепло, а с колокольни раздается живой радостный звон, собирающий народ Божий встретить Светлое Христово Воскресенье. По двору храма движется крестный ход. Все вокруг озаряется огнями свечей в руках верующих. Это – могучая колонна, живой поток, к которому присоединяются люди, стоящие у ограды. Звон умолкает на время, и священник произносит заветные слова: «Христос воскрес!» Множество присутствующих отвечает: «Воистину воскрес!» и направляется в храм для молитвы.
Уходя, я уношу в сердце светлую радость, потому что настал день, когда христиане без смущения заявляют всему миру: «Христос воскрес! Воистину воскрес!»